Уезжали из России

ТОГДА

...Но тут опять вступил защитник,
Сказал, что это фонари,
Что так кружили хлопья снега,
Что ожидание ночлега
Сидело у домов внутри.
Бороться не имело смысла.
И небо тёмное нависло
Так однозначно, как тавро
На лбу у Курского метро.
Там был туман,
я вышла снизу,
И всё от пяток до карнизов
Дрожало в тёмном молоке,
И только фонари в руке
Всего Садового кольца
Стояли нимбом без лица.
И все уехали оттуда:
Куда Исус — куда Иуда,
Пилат остался, ты да я
Любить родимые края,
Хранить сожжённые мосты
И рассуждать до немоты...

ВСЕГДА

...Но тут опять вступил защитник:
Итак,
светили фонари,
Стояли пО трое и знали,
Что только эта цифра Три
Даёт предметам равновесье
И говорит нам, что едва ли
Глаз европейца в состояньи
Вместить чуть более в сознанье.
Ведь так сидят у Леонардо
На Тайной (пО трое) вечЕре,
Как в бельэтаже — мы в партере.
Направо движется строка,
Пока мы смотрим сквозь века...
ОН говорит, но не виня:
— Один из вас предал меня...

ТЕПЕРЬ

...Но тут опять вступил защитник,
Сказал, что факелы светили,
И так кружили мотыльки,
Что не хватило нам строки,
И что мы суть не уловили.
И что зачем судить в тумане,
Когда опять билет в кармане,
И снова едет мир отсюда:
Куда Исус — куда Иуда.
Но всё же!
Птица-тройка мчит,
Звезда с звездою говорит,
Шинель ласкает человека,
Свеча горит,
фонарь,
аптека,
И Ленский жив, и Ленин молод,
И снова мятежи и голод...
...Но тут опять вступил защитник...

начало 90-х XX века