Второй. Матвею Тукалевскому посвящается

Произведение написано по мотивам новеллы "Двое" Матвея Тукалевского
http://stihi.ru/2007/01/28-2589

...Впечатан крепко в память этот день.
В вагоне было скверно и морозно,
За окнами пурга ревела грозно
А поезд мчался в сумрачную тень.

Совсем исчерпан топлива запас,
С сестренкой мы укутаны в одежды,
На Бога возлагаем все надежды,
Молясь, чтоб Он угля для нас припас.

А поезд, очевидно, подустав,
Со скрежетом, вздохнув, остановился...
Я кубарем на улицу скатился,
Углем, увидев, груженый состав.

Схватив ведро, взлетел я на вагон,
Засыпанный тепло дающим камнем.
Каким я был тогда беспечным парнем!
– Сынок! Пальто! – кричала мать вдогон.

Ведро наполнив, быстро спрыгнул вниз,
Бегу бесценный груз доставить маме,
Проскальзывают льдинки под ногами –
Теплом в вагоне будет главный приз!

– Достаточно, сынок! – сказала мать,
Боясь, что я от поезда отстану.
– Давай! – я крикнул ей – Еще достану! -
Я знал – угля побольше надо взять.

Набрал я третье доверху ведро,
Внезапно вторгся голос материнский...
Наш поезд, словно аспид исполинский,
Качнувшись, покатился, как ядро...

Покинув быстро угольный вагон,
Я бросился в отчаянии следом.
Но усталь обволакивала пледом...
Кричала мать: – Сыночек! Выкинь вон!

Но намертво вцепился я в запас
Тяжелых и спасительных каменьев
И, выложившись до последних звеньев,
Ведро забросил к маме, в самый раз...

Бездушно поезд ход свой ускорял.
Я выдохся, мне было тяжелее,
И понял: не догнать, всего скорее...
В глазах у мамы ужас полыхал.

Собрав остатки мужества и сил
Я в поручни вцепился на площадке
Последнего вагона. В беспорядке
Метались мысли. Я не голосил.

Вскарабкавшись, совсем не чуя ног,
Присел я у бортА и отдышался.
И вдруг скакнуло сердце в уголок...
Со мною рядом Первый оказался...

Он в валенках сидел, на нем тулуп
Белел, и чуть ершилась мехом шапка.
Поспать в мороз в такой одежде сладко!
На мне же из одежки – голый пуп.

Подвинулся я робко к существу,
Его глаза скользнули безразлично,
И стало мне понятно – и отлично –
Сродни оно скульптуре по родству.

И если я вот здесь, сейчас умру,
Оно не пошевелит даже пальцем...
Дрожал я задыхающимся зайцем,
На страшном убивающем ветру...

Отчаянный до нас донесся крик,
Привстал с трудом я, выглянул наружу:
Сквозь злую и предательскую стужу
В дверях вагона мамы бледный лик...

– Лови, сынок! Лови скорей пальто!
Но это безнадежная затея.
Метался я, от страха холодея –
Пальто я не поймал бы ни за что!

Стояла мать, совсем сходя с ума,
Надеясь отыскать пути к спасенью...
А поезд в это время длинной тенью
Подтягивался к станции «Зима».

Вокруг стояли люди, заслонясь
От колкой и холодной снежной пыли.
Глаза у мамы помощи просили...
Сверхновой в них надежда родилась!

– На помощь! Сын! Одет он так легко!..
Но люди очень поздно понимали,
В чем дело и, когда осознавали,
Вагон уже был слишком далеко...

Состав без остановки шел и шел,
А мама все кричала и кричала...
Надежда быстро таяла. Крепчала
Тоска глухая, черная как ствол.

Тогда-то появился в жизни он.
Второй! Простой мужик, совсем не гений...
Услышав мамин крик, без промедлений
Мгновенно вник, решив догнать вагон.

Мешающие вещи, бросив в снег,
Рванул скорее рядышком с составом,
Воспользовавшись данным Богом правом
Помочь другому. Этот человек

Последнею надеждой нашей стал.
И мать мужчине бросила пальтишко:
– Мальчонке передайте... там... мальчишка!..
Порыв воздушный прочь пальто погнал.

Порыв тот чуть меня не погубил,
Отняв всего секунды у мужчины.
Но, видимо, душевные причины
Наполнили его потоком сил.

Метнулся вдруг в глазах его испуг –
Закончилась расчищенная зона,
А далее – сугробы до кордона.
Как в трансе я молил: давай же, ДРУГ!

И он, как будто вняв моей мольбе,
С хрипящим криком в диком напряженье
Швырнул пальто, вложив в свое движенье
Энергию, рожденную в себе!

– Лови, пацан! – и врезался в сугроб...
И в сторону его скатилась шапка.
Я видел, как лежал он словно тряпка,
Потом поднялся, вслед вглядеться чтоб...

А мама, плача истово, навзрыд,
Все кланялась, крича ему: – Спасибо! –
И мне: – Благодари, сыночек! Ибо
Он Ангел, что с небес тебя хранит!

Второй – рукой с улыбкой помахал
И, подняв шапку, медленно поплелся
Туда, где вещи… Нет, не перевелся
В глубинке тот, кто в души не чихал!

Укутался я в мамино пальто
И, на руки одевши рукавички,
Уселся рядом с Первым, как на бричке,
А он сидел, уставившись в Ничто...

Но не было мне страшно рядом с ним,
Я весел был и светел головою,
Второй на свете был теперь со мною!
А, стало быть, я Ангелом храним!