Маме 2 болезненно

А мама на краешке стула
сутулится.
И тонкие руки.
И сжатые губы.
Оконные рамы дряхлеют
и улица
врывается в кухню
торговкою грубой.
Торгует умело: «Что скажут соседи?!»
Торгует: «Собою остаться? В кредиты!»
И черствой рукою по сердцу мне: «ДЕТИ?!!
РоДнАя! ОпОмНиСь!! /вернее/ ИДИ ТЫ!
Единственным днем не прожить.
Не по силам.
Единственной выйдет ли стать для кого(?)-то?
Ты СлАбАя. Там молоко? В этих жилах?
Обняли – и вот – пережата аорта.
До нитки раздашь(ся) – кому оно надо?!
До нитки разденешься – людям потеха.
НаБиТаЯ ДуРа! Набитая ватой!
Пустая платформа… Твой поезд уехал!»

Дешевая тряпка…
Синтетикой кожа
садится от каждого
по-це-луя.
И рвется по швам.
Нет, ничто не поможет.
А МнЕ НаДоЕлО /ну, право/ ДО ***(!)
избитою глупою шуткой фальшивить,
мол, примус чиню, в ожидании принца
на белом коне – не каких-нибудь вшивых…
Я помню все руки.
Я помню все лица.

А мама сутулится.
Сжалась в комочек.
И в пальцах сухих моя жизнь,
как салфетка…
ты дерни за нитку – мой первый шажочек…
НаБиТаЯ вАтОю МаРиОнЕтКа.

Не бойся! Всё БУДЕТ!
/с моим-то прицелом…/
И будет вам зять, будут внуки… и дача…
Ты будешь счастливой!
я БуДу(?) НЕ цеЛОй…
себя разменяв, пересчитывать сдачу.