Скорбящий подмастерье избранное

Это – некоторые стихи из моего первого сборника «Скорбящий подмастерье». Он не был издан – скажу за это спасибо обстоятельствам: по зрелому размышлению я бы не стал его издавать. Стихи относятся по времени написания к 1997-2000 годам – первые опыты стихосложения. В них больше огрех, чем находок, но по ряду причин они дороги и важны мне.

Где-то там,
в надоевшей пыли,
Столько сделано лет,
Столько прожито дней!
Я растаял,
как солнечный блик
На холодном столе, -
Потонул в слепоте!

Это было…
наверно со мной –
Мне уже не узнать!
Разве… скажут стихи?
Со стропил
над бумажной страной
Я листочкам-лгунам
Наскажу панихид!

Отлетаю
от истин мирских:
Пониманье – не хлеб
И молчанье – не враг!
На листах
мысли-строчки мягки –
Превращается в небыль
Больное Вчера

***

Не грусти – руки сами рисуют мотив,
От напастей и бед укрывая!
Паутин позолоченных ворох схватив,
Солнце режет небесные сваи!

В прошлом сети дорог, эти происки дня, -
Я отмёл их, я снова с тобою!
Я летел к тебе, ветром весенним звеня,
Говорливым ручьём беспокоя!

Я приветился песнями писем-синиц,
Приходил в пересудах знакомых!
Веришь, нет ли, - я все эти долгие дни
Жил котом у заветного дома!

Ей же ей! Неужели, порядок сместив,
Я не сделал разлуку короче!
Пожалей – улыбается солнечный див,
Исчезая за куполом ночи!

***

Старый выцветший букварь
Вновь со мною тет-а-тет:
Родина, кумач, бунтарь –
Нас учили: “В этом свет!”

Первый ритм, слова-слога –
Воля сказкой на устах!
Знаешь – другу помогай –
Вот такой устав!

Ленин: искорки-глаза,
Будто знает твой ответ!
Жаль, не может подсказать
Первоклашке лик-портрет!

Первый окрик: “Эй, не спи!” -
Строгость жизни по часам;
Первый штрих – ещё не стиль!
Первое “Я сам!”

А за верой – слов муар –
Гимн, заучен, перепет!
Гордость в первом амплуа –
Нас учили видеть свет!

***

Зарой-позабудь берлогу-тоску!
Смотри, паутиной вяжется лень!
Отбрось одеяло-усталость, танцуй,
Пой гимны, верстай же свой новый день!

Вставай! Солнце шлёт приветы-лучи!
Будильником птичья быстрая трель!
Разбей тишину, безумствуй-кричи,
Подушкой заткни шептунью-постель!

Встряхнись, потянись – ломоте сюрприз!
Разбитость-сорняк руби на корню!
Умойся, позавтракай, улыбнись
И радуйся яркому злому дню!

***

Вот они, великие ступени,
Что слагают лестницу веков:
Я иду в составе поколения,
Общею звездой вперёд влеком.

Мы взрослеем, времени не ведая,
В марше поражений и побед:
Погляди-ка, критика отпетая
Нас бессмертным ставит в паритет!

Право, мы не думаем о вечности,
Но, живя единым кратким днём,
Через головы слепой беспечности
Вечностью идей перешагнём.

И покуда тропы не проторены
Наше время камни собирать,
Строить иерархию истории,
Умножая летописцев рать.

***

Гитара – жена, аккорд – разговор.
Играй-пожинай звенящий раздор!
Не строит на "ля" - здесь что-то не так!
Отвлёкся на взгляд – не в такт!

Ой, ссоримся мы – не в ритм и не в лад!
Вопросы на "ми", и каждый не рад.
С диеза на "ре": "Прости, виноват!"
И сразу баре: "Я бард!"

Ты слишком горда – поди переспорь!
Не злись, не гадай – здесь тот перебор!
Дай воли в ладах, доверься рукам -
Не выйдет – тогда ругай!

***

Отец, мне больно видеть седину!
А ты смеёшься над собой, но всё ж стареешь!
Ты говоришь: “Вот вас, детишки, дотяну,
Поставлю на ноги, а там…”. И всё острее,

Всё резче с каждым днём твои черты;
Секут лицо тебе усталости-морщины;
Наказ немой во взгляде: “Остаёшься ты
За старшего. Поймёшь… ведь мы – мужчины!”

Отец, ещё не время умирать!
Да, вижу, тяжело, но мы не дети
Уже, и за заботы там, вчера,
Мы в силах здесь, сейчас, заботами ответить!

Постой, отец! Пусть не дадут слова
Лазейку неродившейся печали!
Я должен бесконечно целовать
Те руки, что в младенчестве качали
Меня, и этим отдыхала мать!

НА КРАЮ

Обнажённые нервы, неверный расклад,
Стая бед в чёрных всполохах крылий.
Неудачный вопрос и ответ невпопад
Ненадёжный порядок разбили.

А в глазах пустота, и запал уж не тот:
Ни упрямства в нём нет, ни тревоги.
Ты не думаешь больше: "Закончится год…"
День прошёл бы – да вытянуть ноги.

Враг-усталость рождает безверие снов,
Мысли вязнут в кошмарах, немея.
Объявленья в газетах – поветрие слов –
Увиваются-льнут, словно змеи.

Ты стоишь на краю, где не помнят обид,
Где распятие - не панацея,
Где изгои меняют на мудрость свой стыд,
Юн – взрослея, а зрелый – старея.

СМЕРТЬ-ЧУЧЕЛО.

Играй в открытую, чучело,
Со мною юлить – не смей!
Болезнь, что меня измучила…?
Я знал десятки смертей;

Я видел: слащаво-гадостно
К постели склонялся люд,
И тот, кто лежал, догадывался –
День-два лишь – и понесут.

Как много их было! Имена
Теперь вспоминай-гадай!
Друзья, знакомые… Вы меня…
Вы страшно ушли тогда…

Я ныне. Жалеют близкие,
Мол, рано настал черёд;
Не выдержит он, не выстоит!
Жена уж тарелки трёт.

"Ушёл…" - говорят вполголоса
За тягостной тишиной…
Да что ж вы! Не отборолося
Сердечко! Я ж ведь живой!

***

Рыдания неродственной толпы –
Волною накатившийся испуг;
Крик одинокий, будто нетопырь,
Из тьмы влетевший в освещённый круг.

А небо надо мной блаженно-чистое,
И солнце вторит вечный оборот…
Не поп украдкой примет душу-исповедь –
Её разделит по хлебцам народ!

Меня схоронят под сосной высокою
В багряном сожалении рябин,
С годами неподатливой осокою
Разгладит холмики могил-горбин.

Вы будете идти ко мне усталые,
Изломанные вечной суетой:
"Ой, папа, да зачем тебя не стало-то! –
Сказал бы как управиться с бедой!"

И в отрицанье скорбной эпитафии,
Затасканного "помним и скорбим",
Я буду улыбаться с фотографии:
Я с вами дети, я ваш серафим!

АФГАНИСТАН

Пришла победа в цинковых гробах.
Застыла песня на высоком звуке.
Частицей света обратился страх –
Глашатай-вестник вечности-разлуки!

Чужое солнце тлело над горой.
Казались старше видевшие раны.
Будили мёртвых, пронося сквозь строй
Живых, уставших насмерть от Афгана!

Земля закрылась дымной пеленой,
Песком и пеплом спрятала ожоги,
Сплела могилы – так заведено –
Гробов-ковчегов не хватило многим!

Забылось эхо беспокойным сном,
Невольно вторя выстрелы и лица.
Смерть для Стратега не была ни злом,
Ни горем – veni, vidi, vici.

НА ГРЕБНЕ ВОЛНЫ.

Ажиотаж пройдёт, а жизнь вся та ж
Останется, замрёт опять надолго,
И, эйфории дань, мой эпатаж
Изрежется на острых гранях долга…

Я горд, я полон сил – лишь в этот миг,
А новый миг несёт приметы скорби!
Он душу беспокойством истомит,
Гримасой боли изувечит лик и сгорбит

Меня, а жизнь останется всё та ж:
Скупая, колкая порой и даже злая…
…и не пропьёшь её,
и не продашь
по-тихому, избавиться желая!