Рецензия на «Марине Цветаевой, - Пусть - босоногая, и с розой..» (Натали Ривара)

Кошмарный какой памятник. Мне нравится скульптура Цветаевой работы Зураба Церетелли.

*
))

Между воскресеньем и субботой
Я повисла, птица вербная.
На одно крыло -- серебряная,
На другое -- золотая.

Меж Забавой и Заботой
Пополам расколота, --
Серебро мое -- суббота!
Воскресенье -- золото!

Коли грусть пошла по жилушкам,
Не по нраву -- корочка, --
Знать, из правого я крылушка
Обронила перышко.

А коль кровь опять проснулася,
Подступила к щеченькам, --
Значит, к миру обернулася
Я бочком золотеньким.

Наслаждайтесь! -- Скоро -- скоро
Канет в страны дальние --
Ваша птица разноперая --
Вербная -- сусальная.

Марина Цветаева 20е гг /1919/

*
Отмыкала ларец железный,
Вынимала подарок слезный, —
С крупным жемчугом перстенек,
С крупным жемчугом.

Кошкой выкралась на крыльцо,
Ветру выставила лицо.
Ветры веяли, птицы реяли,
Лебеди — слева, справа — вороны…
Наши дороги — в разные стороны.

Ты отойдешь — с первыми тучами,
Будет твой путь — лесами дремучими,
песками горючими.

Душу — выкличешь,
Очи — выплачешь.

А надо мною — кричать сове,
А надо мною — шуметь траве…

Марина Цветаева 1916

*
В итоге стала наркоманкой от вдохновения, единственное желание в жизни было творить, а вдохновение пошло со всё б'ольшими перебоями. Знала, что пока пишет, сама в своём мире, кошмарное что-то происходит во внешней реальности, и, может быть, оттуда же это кошмарное приходит в реальность, откуда ей является вдохновение. Но была уже полоумна и осознать этого положения не хотела и не могла. Опять же, перед суицидом, вдохновение совсем уже всё накрылось. ; Опять же, всё было не то, как теперь. Вот если я не стану писать стихи, не думаю, что я повешусь от этого. Цветаева писала по-другому совершенно, не так, как я и как все мы теперь, легко выражаем в экспромтах что угодно, а вот этого какого-то кошмара, во время которого стихи иприходили бы, теперь нет:

Баллада

Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.

Кругом - освещенные тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу - и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.

Морозные белые пальмы
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.

О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?

И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.

Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.

И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье мое,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвие.

Я сам над собой вырастаю,
Над мертвым встаю бытием,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звезды челом.

И вижу большими глазами
Глазами, быть может, змеи,
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.

И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идет,
И кто-то тяжелую лиру
Мне в руки сквозь ветер дает.

И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие черные скалы
Стопы опирает - Орфей.

В.Ф.Ходасевич

Агата Кристи Ак   20.02.2015 03:30   •   Заявить о нарушении