Какая цена такому человеку?"Чтобы облегчить тяжелую участь Тамары, я задался целью как-нибудь сообщить графу, что в России произошла революция. Пусть он поймет хоть одно это слово. И я изо всей силы произносил его то в одно ухо графу, то в другое. Напрасны были мои старания. Он только откидывал в сторону голову и заявлял: —;Тамара, зачем ты щекочешь в моих ушах? И вот однажды осенила меня блестящая мысль. Я вспомнил, что граф хорошо знал азбуку Морзе и преподавал ее на броненосце «Святослав» всем сигнальщикам. Это было его единственное достоинство. Если только он не забыл эту азбуку, то при помощи ее можно передать ему что угодно. Я радовался своей догадке, обрадовалась и Тамара, когда узнала об этом от меня. Я разыскал знакомого радиста. Дочь усадила отца на диван и сама села рядом с ним. —;Тамара,;—;сурово заговорил граф, ощупав ее голову.;—;Я без тебя все время думал: очевидно, все люди превратились в сплошных подлецов. Почему не исполняются мои приказания? В это время радист постучал пальцем по голове графа. —;Как, азбука Морзе?;—;воскликнул он.;—;Как же это до сих пор никто не догадался применить ее для разговора со мною? Наконец-то передо мною вскроется вся правда. Я слушаю. Радист начал выстукивать фразы. Граф приоткрыл рот и запрокинул голову. Его безглазое лицо приняло выражение напряженного ожидания. Я и Тамара с волнением следили за ним, а он медленно, словно по складам, произносил слова: «В России про-изо-шла ре-во-лю-ция». Он дернулся и задрожал. —;Революция? Не может этого быть! Или я не понял? И опять произносил слова, выстукиваемые радистом: «Да, да, ре-во-лю-ция. А те-перь в России уста-нов-лена со-вет-ская власть. Иму-ще-ства всех ка-пи-та-ли-стов кон-фи-ско-ва-ны». Граф закрутил головой. —;Позвольте, позвольте! Что за чепуха такая! Какая это может быть советская власть? Да такой власти нигде и в мире нет! И кто ей дал право распоряжаться моими капиталами? Радист выстукивал, а граф, покрываясь холодной испариной, повторял его слова: «Со-вет-ской вла-сти это пра-во дал народ, тру-да-ми ко-то-ро-го соз-даны все ка-пи-та-лы». Граф завизжал, точно ужаленный: —;А где же император? И сам себе, повторяя передаваемые слова радиста, ответил: «Им-пе-ра-тор Ни-ко-лай Вто-рой каз-нен». Граф сжал кулаки и ринулся вперед, словно в атаку. Он закружился по комнате, налетел на стол и, опрокинув его, с грохотом упал на пол. Зазвенели осколки разбившейся посуды. Граф быстро вскочил и остановился среди комнаты. Его безглазое лицо судорожно задергалось. Он вытянул вперед руки, скрючил пальцы, словно намеревался кого-то схватить, и, задыхаясь, кричал: —;Император казнен! Мои капиталы конфискованы! Его дочь в испуге забилась в угол. Я и радист отошли к двери. Граф бесновался и, словно трагик на сцене, повышал голос. Больше нам нечего было делать здесь. Я сказал его дочери: —;До свидания, Тамара Леопольдовна. Теперь ваш папа узнал все. В этот день в комнате до вечера был слышен шум. Неожиданной новостью граф настолько был ошарашен, что выкрикивал какие-то несуразные слова, бесновался и кому-то угрожал. К полуночи он замолчал;—;по-видимому, его уложили спать. Я сидел у себя в комнате за столом и зубрил уроки. Вся наша многолюдная квартира погрузилась в сон. Часа в два за стеной послышалась возня, потом что-то грохнулось, и два голоса, мужской и женский, смешались в смертельной тревоге. Все обитатели нашей квартиры поднялись на ноги. Я первый бросился к соседней комнате. Дверь была заперта. Ударом плеча я вышиб ее и включил электричество. То, что я увидел, обожгло мое сердце. Отец и дочь были в одном белье, и между ними на полу происходила борьба. Обезумевший, он, по-видимому, принял ее за другого человека. Одной рукой он держал Тамару за волосы, а другой;—;наносил ей удары. Она яростно отбивалась от него. На мгновение я оцепенел от этой отвратительной сцены, но тут же бросился к графу и отшвырнул его в сторону. При помощи других мужчин я связал графу полотенцами руки и ноги и уложил его на кровать. Пока я это делал, он бормотал, как в бреду: —;Где же высшая справедливость? Дайте мне бога! Я вырву у него седую бороду… ................. Я согласился с ним и в свою очередь сказал: —;Не в этом только дело, батюшка. А беда в том, что вся религия наша построена на барышах, на процентах. —;То есть как это понимать тебя?;—;вскинул брови отец Пахом. —;Очень просто. Купец продает товар и старается как можно больше нажить процентов. А мы для чего угождаем богу, всячески преклоняемся перед ним? Тоже для того, чтобы нажить проценты. Но какие проценты? Мы сорок;—;пятьдесят лет промучаемся на земле, зато на том свете вечно будем блаженствовать. Барыш явный. Не так ли? Отец Пахом рассердился на меня: —;Ты это брось. Такие еретические мысли я не хочу даже слушать. Вредные они. —;Но вы тоже высказали свои сомнения. —;Верно. Не отрекаюсь. Но, может быть, через сомнения я приду к настоящей вере, непоколебимой и крепкой, как гранит. Такие случаи бывали. Он подпер голову руками, задумался. Молчал и я. Но вдруг он заговорил с тоской: —;Да, Захар, часто я думаю о себе. Может быть, зря я променял свою долю мужицкую на монастырскую. Почему бы мне не жениться второй раз? Были бы у меня дети, ворочал бы я с ними землю и пожинал бы плоды от трудов своих. Иногда смотрю, как в поле мужики и бабы работают, и становится завидно мне. Знаю, грех завидовать, а вот не могу иначе. Силы во мне много. —;А вы, батюшка, бросили бы монастырь и вернулись к земле. —;Да ты что, чадо, ошалел? Я посвятил себя служению богу и вдруг нарушу обет. Какая цена такому человеку?"
Добра всем. © Copyright: Георгий Юрин, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
