С. Мнишек Гремит архитектура Петербурга...
https://stihi.ru/2008/12/30/300
Рассыпать жизни волчий взгляд
Чем тоньше тема и ее исполнение, тем труднее воспринимать текст на поточной подаче Стихиры. Это как в шуме и гаме световых волн отыскать ту единственную тональность, которая бы не заглушилась и не исказилась при чтении автора. Иногда помогают внешние манипуляции. Очень хотелось найти в стихотворении точку силы. Или смысла. После пятого прочтения смысл не устоялся в сознании. Остались яркие контуры образов, грохочущие мосты, разводящиеся на ночь, тоска незаменимости, воронка чувства вины, чухонские полотна болот. Но два образа, даже три, во всем этом хоре декаданса выделялись связанностью с болью лирического персонажа, переданной аллегорически. Попробовала прочитать работу в режиме чтения на черном фоне.
Увидела, что некоторые акценты смещаются в стороны более приглушенного и мягкого звучания темы расставания. Забыла о стихотворении. Вспомнила через несколько часов. Почувствовала, как проявляются сквозь полотно текста зацепившие образы: взгляд волчицы, два светлячка и звезда...
Первое, что мы начинаем искать при встрече с человеком, который нужен или дорог — это взгляд. Происходит ли просмотр фильма, посещение концерта, просто вечеринка...Поиск взгляда, эта та точка коммуникации и сбора транзакции общения, которая является почти рефлекторным механизмом. Так и лирический герой стихотворения ищет этот фантомный утраченный взгляд. Так на коллективных фотографиях почти всегда ищут сначала себя, потом, тех кто дорог, а дальше, тех кто наоборот.
Взгляд тех, кто не может быть рядом, закрыт не только в реальности, но теперь, из-за сотового мира, даже представить его достаточно сложно. Это тема и эта непознанная проблема вторым планом идет в стихотворении, оттеняя чувство разлуки. Такая градация: волк, светлячок и звезда, скорее всего подсознательна и не случайна. Волчий взгляд отличается глубокой природой одинокого отшельничества с ярко выраженными чертами харизмы. Это взгляд изнутри, как канал животного мира в континууме земной жизни. Лирический герой сомневается, не показалось ли ему все это, и переводит образную линию на следующий уровень, более упрощенный и уменьшенный, по сравнению с волком — на линию светлячка. Отличают эти аналогии две вещи, световой след светлячка, это по современному, накопленное Led электричество — люминесценция и раздвоение на две половины...Два глаза одного волка, это два светящихся насекомых...Так тема света и разлуки косвенно отражается в системе образов, когда мы утрачиваем, мы теряем часть себя, и кажется, что теряем лучшую часть себя, половину. И если в волчьем обличии это выглядело цельно, как живая конструкция ментальной связи двух близких людей, то в проекции светляков, это уже единство раздвоенного на волне памяти и отраженного света, напоминающего принцип существования Луны и всего, что связано с ней.
Поднимаясь к теме ночного неба и звезды, утопленной в водах Невы, автор собирает космическую проекцию отражений своего утраченного визави на холстах воспоминаний, делая его невидимой половиной своего ежедневного существования через акт глубокого переживания об утрате...Тема города, которая метафорически образом грохочущих мостов указала на разрыв тесных отношений, идет фоном, но он активен, и созидает свое пространство, где можно в архитектуре "грохочущей" забыться или вспомнить, что она так же грохотала и тогда, когда еще ничего не произошло..И в этом грохоте, соединяющем дни в недели, а далее в месяцы и год, услышать прошлое, если увидеть его уже трудно.
Финальные строчки стихотворения, где герой рассыпает жизнь волчьим взглядом на прохожих, проецируя ее из-под стопудовых камней на весь мир, как тихий и красивый аккорд этой глубоко личной истории...
Сегодня утраты имеют не только личное значение, но и социальное и географическое...Потерять в Москве, в Питере или Туле...Это по-разному потерять. Каменный город, как огромная усыпальница своими архитектурными и историческими корнями совершенно по-разному дирижирует уход. Питер — город, который любят за краткие моменты просветлений, за мрачную готику истории, за наличие своего лица и имиджа, за искусство потерь и дерзость выживания, за отобранный статус столицы, за безбашенность художников и глубину маленьких трагедий, едва слышимых в колодцах летящих в небо домов.
В стихотворении образ города подан в двух плоскостях: современной, связанной с темой утраты (образ разводных мостов, "зыбкий траурный алтарь", "судоходная верфь", "под стопудовыми камнями") и в метафорической исторической перспективе, соединяющий лирического героя через мотив воды с другом ("исполинские ворота", "голодные чухонские болота", "живое лихолесье", "ломаными лапами тянулся бурелом"). Необходимость двух уровней объясняется темой, которая имеет прописку и в современности, и в Вечности. Сюжет, с точки зрения хронологии, имеет кольцевое строение, и начало соединяется с финалом. События начинаются описанием современности, в этом же временном промежутке они и оканчиваются.
Память можно беречь по-разному. Оставить на дальней полке и не трогать. Отмечать воспоминаниями формальные даты, сверяясь с календарем и синхронизируя с пониманием ту мысль, что время не лечит, оно просто выжигает подробности, в том числе и эмоции. Можно ее уговорить на слова и написать стихотворение, разместив в сети, и тогда светлячки led станут вторым домом воспоминаний. Но как бы к ней не относились, она часто и подспудно заявляет здесь свое превосходство над реальностью. И постепенно понимаешь, что прошлое, это как тренажерный зал для эмоций и души, возможность рассмотреть произошедшее, увидев нем больше, чем удавалось, пока событие совершалось. В этом отношении стихи — ее идеальные накопители. У автора получилось совместить три сильных первоисточника и оставить их тонкими проводниками к прошлому: любовь к другу, к городу и искусству.
PS
Сегодня аналитика чаще всего сводится к поверхностному отражению впечатлений. Редко кто начинает смотреть за кулисы созданных образов. Многим авторам этого и не нужно, но для стихотворения, подробная и развернутая рецензия, это как одежда в мире светового общества, своеобразная защита автора, оставившего свои оголенные чувства на площади общего обзора...Классики прошлого получили в наследие целые библиотеки исследований, и кто занет, за счет чего они живучи, из-за той глубины, которую в них вложили или благодаря той вариативности, которую в них увидели. Сегодня много достойных и глубоких работ рассыпано в сети без такого сопровождения. И это ставит их в неравноправную позицию по отношению к прошлому и классикам...Литературная критика это не оценочная категория, а измерительная, отражательная, которая не действует в фарватере плохо/хорошо, а классифицирует художественные способы отражения внешнего мира. И если у кого-то из авторов это получается глубже или интереснее, то и аналитика выглядит соответствующе.
Другие статьи в литературном дневнике:
