По ночам в тиши я пишу стихи. Онегин ГаджикасимовРазмышления киносценариста о том, как знаменитый поэт-песенник стал монахом Я об этом узнал от поэта Евгения Александровича Евтушенко, «последнего из могикан»- шестидесятников. Интервью уже близилось к концу, когда вспомнили о песне. Почему, мол, поэт Евтушенко, автор слов к десяткам любимейших народом песен, замолчал, в чем причина? Ведь ныне запели, похоже, все – даже те, кому Господь не дал ни голоса, ни слуха, ни совести. «А потому и не пишу, – улыбнулся Евгений Александрович. – Кому сейчас в песнях нужна поэзия? Тексты давай! И попроще. На конвейере музыкальные хот-доги, а точнее – хит-доги... И поэты-песенники ушли. Кто в вечность, кто в одиночество, а кто – в монастырь...» Попытался разобраться, читать о нем, о его жизни…
Пела… Причем не строем на первомайских демонстрациях, а тихо под гитару – Уверен, что народ, которому слегка «за сорок», прекрасно их помнит и любит до сих пор... Да и слова их знает наизусть, порой даже не догадываясь, кто их написал. Несколько ностальгических строчек навскидку, и – здравствуй, юность! «Льет ли теплый дождь, падает ли снег – я в подъезде против дома твоего стою...», «Ты мне вчера сказала, что позвонишь сегодня, но не назвав мне часа, сказала только: ;Жди”», «Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок И вдруг – монастырь! Или не вдруг? Интервью с Евгением Евтушенко мы писали году в 2007-м, и тогда еще ни он, ни, Сегодня достаточно хорошо известно об этой удивительной, хотя и невероятно драматичной судьбе поэта Гаджикасимова – в первой половине своей жизни и монаха Силуана, затем схииеромонаха Симона – во второй... Любой Интернет-поисковик за секунду выдаст десяток ссылок по этому поводу. Пересказывать их нет смысла. Ведь очень часто именно отчаяние ведет человека в храм. Жизненная катастрофа. Болезнь, в конце концов...
Искрометный, общительный, заводила самых безумных историй, которые всегда весело закачивались. Выпить и закусить – также входило в его жизненное «меню». Особенно – закусить. Как всякий восточный мужчина, он не доверял женщинам кухню, на их же радость. А его кулинарные «хиты» знала и ценила вся околомузыкальная Москва. Что тут скажешь, жизнелюб в химически чистом виде... И женолюб, всегда пользовавшийся взаимностью. Впрочем, это не мудрено – высокий, обаятельный, статный красавец, легко переходивший с остроумной прозы на изысканную поэзию. Кто же пред таким устоит?!.. В 1960-х сие ценилось выше количества дензнаков в кармане. Хотя и с этим у модного поэта-песенника все сложилось наилучшим образом. Он был одержим «шлягероманией», хотя слова «шлягер», тем более «хит», тогда мы еще не знали. Популярные песни – так это называлось. В основе каждой были добрые, чистые, романтические стихи. О юности, верности, любви... Гаджикасимову в этом не было равных. А потому с ним стремились сотрудничать лучшие композиторы страны – Арно Бабаджанян, Александр Зацепин, тот же Давид Тухманов! Их «Восточная песня» не только закрепила славу молодого композитора, но и вывела на орбиту небывалой популярности Валерия Ободзинского. Певца, несомненно, легендарного, но с невероятно трагической судьбой. Популярные песни – так это называлось. В основе каждой были романтические стихи. Собственно, песни на слова Онегина Гаджикасимова пели все самые популярные певцы 1960;1970-х: Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Евгений Мартынов, Валентина Толкунова, Аида Ведищева, начинающая Алла Пугачева. Упоминавшиеся уже Полад Бюль-Бюль оглы и Юрий Антонов. Практически все ВИА (вокально-инструментальные ансамбли) – от «Веселых ребят» до «Синей птицы». Тиражи пластинок с его песнями росли, как грибы после летнего дождя, неоднократно воспетого нашим героем. К концу 1970-х они достигли абсолютного рекорда в СССР – почти 16 миллионов дисков! В очередях за ними люди выстаивали часами! Стало быть, поэт Онег стал первым легальным советским миллионером... Шутка, конечно. Но если всерьез – не пластинки, тем более не записи на радио и телевидении приносили неслыханный по тем временам доход авторам популярных в народе песен. Большие деньги приносили... рестораны, где народ свои любимые песни заказывал местным «лабухам» (на жаргоне – ресторанным музыкантам). И с каждого исполнения композиторам и поэтам этих песен – причиталось. Копейки, правда, но, как говорится, «с миру по нитке – голому рубаха»! Плюс – автомобиль, квартира, дача... У Гаджикасимова, естественно, все это было, ибо именно его песни чаще других звучали «под коньячок и шашлычок»… Но было у него и другое... Постоянная готовность оказать безотказную и безвозмездную помощь любому, кто в ней нуждался. Родным, близким, друзьям, друзьям друзей, людям и вовсе незнакомым, но нуждающимся... Много ли вы знаете таких «добрых самаритян» в нашей нынешней безумной жизни? Давай взаймы ближнему во время нужды его и сам в свое время возвращай ближнему (Сир. 29, 2).Тогда он еще не знал этих слов библейской мудрости, но они в нем произрастали, готовя душу его к вере. А друзья говорили: «Широка душа у Онега, восточная!». Хотя сам Гаджикасимов... Считал себя православным
Это действительно было удивительно, ибо родился Онегин в Баку, где все пропитано культурой и религией иной, исламской. К тому же будущий автор самых романтических песен советской эстрады был отпрыском почтенного иранского рода. Кого только на этом семейном древе жизни не было – мулла чередовался с работником НКВД, юрист – с врачом, литератор – с убежденным социал-демократом, дипломат – с философом... Но у всех у них был один общий знаменатель, и совсем не этнический, а, как сказали бы классики марксизма-ленинизма, – классовый. Эти почтенные люди были потомственные дворяне, аристократы... А это значит, что их отличали от других не только блестящая образованность и изысканные манеры, но и свобода. Конечно, в 1960-е годы у нас дворяне-аристократы остались только в кино. Да и то – как персонажи глубоко отрицательные. Однако как из песни не выбросишь слово, так из генетической, исторической памяти не вымараешь традиции и породу. Во всем, даже в имени. Раньше было принято на всех концертах, а тем более – на радио и телевидении называть не только имена исполнителей, но и авторов песен. Их – даже в первую очередь! Помню, часто его фамилию титровали через дефис: «Онегин-Гаджикасимов», а зрители терялись в домыслах, почему, мол, скрывают имя поэта... Да я и сам не сразу сообразил, что Онегин – это и есть его имя, а не часть двойной фамилии. Впрочем, «ларчик просто открывался». Оказывается, его мама Махтабан-ханум обожала поэзию Александра Сергеевича Пушкина. Сын же родился в 1937 году, в столетнюю годовщину со дня смерти великого поэта. Вот и нарекла она его Онегиным, в честь героя главного произведения Пушкина. Тем самым, возможно, предопределив судьбу собственного сына. Впрочем, касалось это только первых 49 лет его жизни. Ибо в 1985 году он внезапно исчезает из столицы. Друзья и близкие в панике сбываются с ног, обзванивают все морги и отделения милиции. Тщетно. Через неделю он сам является домой, сжигает все записи своих песен, поэтические архивы, телефонные книжки и объявляет, что намерен креститься, принять постриг и уйти в монастырь. Навсегда. Жена в отчаянии бросает ему вслед: «Как мне жаль тебя!» И в ответ слышит: «Это мне вас жаль...». Вы ничего не поняли
Увы, вначале просочилась обыкновенная и, как всегда, подлая человеческая зависть. Разумеется, коллег по «поэтическому цеху». А за ней – непременные интриги, грязные слухи и, возможно даже, доносы. Как же без них... Так, в году 1970-м вдруг запретили все ту же «Восточную песню». Причем запрет «спустили» с самого «верха», но не без наводки «снизу». Тогда как раз страна праздновала 100-летие со дня рождения Ленина, и кому-то почудилось, что в словах: «В каждой строчке только точки после буквы Л...» содержится издевательский намек на частое упоминание повсюду имени юбиляра. А то, что эта песня о любви – «кремлевским старцам» как-то не пришло в голову… Незамедлительно последовала уничижительная статья партийного песнописца Льва Ошанина о «горе-поэте» О. Гаджикасимове, который, мол, если в чем и преуспел, так это в коверкании русского языка... Взбешенный Председатель Гостелерадио СССР Лапин по кличке «Инквизитор» тут же приказал размагнитить все записи песен «коверкователя», а еще – не объявлять его имя на концертах и вообще не подпускать близко к радиотелеэфирам. И даже когда на «голубые экраны» страны вышел далеко не музыкальный фильм «Мартин Иден», сценарий к которому написал Гаджикасимов, в титрах его имя не значилось... Можно было уйти в диссиденты, но он ушел в монастырь Можно было уйти в диссиденты, но он ушел в монастырь. Впрочем, не обида на пошлые козни завистников и травлю властных чинуш подтолкнула к столь радикальному, хочется сказать – метафизическому решению. Слишком мелочными и ничтожными были подобные выпады, чтобы, обидевшись на весь этот вой, сделать осмысленный шаг к Богу! Все было гораздо трагичней. Рушилась целая вселенная! Эпоха. Пускай несовершенная и не всегда справедливая, но по-своему светлая, добрая, мирная... Как и его песни, рожденные мирной жизнью и воспевавшие надежду на её процветание. Наивно? Возможно, но люди это чувствовали и становились лучше, добрее... Страна рушилась, идеалы угасали, как свечи на ветру, и дышать становилось все трудней Страна рушилась, идеалы угасали, как свечи на ветру, ненависть сковывала души, Его песни затерялись во времени, превратившись в затухающее необратимое эхо... Потому он и ушел. Сказав родным на прощанье: «Ушел...». И спасаться, и спасать
Семья... И там Онегин был одинок. Неудачные браки, и каждый раз срабатывал один Как бы то ни было, но вдруг нахлынувшее одиночество требовало духовного просветления. Возможно, к этому подтолкнула цитата из любимого им Рэя Брэдбери: «Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их». Эту книгу он так и не прочел, хотя она давно пылилась на его книжных полках. Библию он буквально вобрал, впитал в себя. За три дня и три ночи... А затем ослеп. Вскоре зрение вернулось, но, как он сам говорил, – когда внешнее зрение было потеряно, открылось внутреннее... Он прозрел! И была молитва: «Господи, я прихожу к Тебе во имя Иисуса Христа. Ты видишь сердце мое. Оно пленено духом уныния. Я признаюсь Тебе, что согрешил, когда допустил этот нечистый дух в свое сердце. Я не могу, Боже, сам избавиться от него. Очисти меня, Боже. Освяти Духом Своим...». Ну, а дальше – крещение. В сельской церквушке где-то на границе с Белоруссией. А в году 1988-м уже бывший поэт-песенник становится послушником Оптиной Пустыни, одной из главных православных святынь... Сохранилось, пожалуй, единственное письмо, написанное в свою прежнюю жизнь уже иноком Афанасием: «...Вот и истекли три месяца со дня моего появления в Богоизбранной Оптине. Месяц стояния суточного на вратах, месяц отдохновения и еще один месяц различных послушаний. Хорошо, что еще до монастыря начал готовиться – не спать ночью, ограничивать себя в еде, все теперь пригодилось. Службы здесь длительные, монастырские, поначалу сложно. Я только-только сейчас начинаю, кажется, что-то понимать, что-то нащупывать». К тому времени он уже расстался со всем, что связывало его с бренным миром, В год крушения СССР инок Афанасий был пострижен в монашество с именем Силуан. Увы, в результате конфликта монах Силуан был вынужден покинуть Оптину... Что послужило мотивом ухода из Оптиной, мы не знаем – это ведомо Одному лишь Богу, устраивающему все во благо человеку… Он изгнал свое прошлое из памяти и души Благополучие... Как разительно отличалось схииеромонахом понимание его сущности от понимания благополучия в жизни прежней... Он никогда никому не говорил о своей былой поэтической и музыкальной карьере. И, похоже, сожалел, что этим занимался – за деньги и чрезвычайно успешно. Считал такое «благополучие» чуть ли не греховным, во всяком случае, пустой тратой времени. Ему было стыдно за песни, А был постаревший, не очень здоровый, но светлый и радостный, одетый с чужого плеча монах, поселившийся где-то в подмосковной глуши. Люди, тянувшиеся к Слову Божьему, проложили и туда тропу, которая становилась все шире и шире... Со временем он стал иеромонахом. Услышанный
19 сентября 2017 г. © Copyright: Вера Гиоргадзе, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
