***

Зеркало
Чепров Сергей
Боже, сколько ж в волшебное это стекло
Было скорчено рож и состроено мин!
Сколько брошено добрых и горестных слов
В разговорах и спорах с собою самим.

То оно вдруг являло меня мудрецом
И смиренным во всём, впору в лавр одевать,
То пугало таким отрешённым лицом,
Что совсем не хотелось себя узнавать.

Сколько там, в глубине, и свобод, и неволь,
Сколько блеска побед, сколько краски стыда...
Но с годами всё реже смотрюсь я в него,
Потому что черты застилают года.

Все улики и алиби, словно на суд,
Предо мною из недр вынимало своих...
Напоследок стекло то к губам поднесут
И печально промолвят: "Похоже, затих..."

Деревянные солдаты
Константин Присяжнюк
***
Пятнадцать лет строгали идиотов;
Срубали крылья, принципы и стыд,
Морили души в денежных заботах,
Вбивали гвозди комплексных обид.

Учили бывший лес гордиться пнями
И обожать загаженный пустырь,
Бродить бросали в сумеречной яме,
Чтоб поняли, как нужен поводырь.

Болванили стократ со всех экранов
Успехами бездарной чепухи,
Чтоб каждый крепкий стать мечтал тараном,
А каждый чуткий стал совсем глухим.

Порой кололись щепки под ногами –
Да тьфу на них, когда такой распил!
Когда пора весь мир назвать врагами,
И вздрючить так, чтоб каждый завопил!

И встали деревянные солдаты
За веру, честь, за это и за то…
И двинулись поджечь соседям хату,
Пока от тех не двинулся никто.

А вслед рукоплескали миллионы
Восторженных простецких буратин –
И повышался градус неуклонно
С надеждою на качество дубин.

Посыпанные лживыми словами,
Направленные злобным столяром,
Шли поджигать – а сделались дровами,
И всё на свете сделали костром.

Когда опору видят в дуболомах,
Зола и прах – естественный итог…
Но вам-то почему не слышно грома
В зловещем стуке струганных сапог?!

Российско-украинская
Константин Присяжнюк
***
Никто не вернется с этой войны назад,
К вишневым садам и поребриковым бульварам,
И вы не поймете, как близко, как рядом ад –
А он заглянувших уже не отпустит даром.

Одних на коленях проводят в последний путь,
Других закопают тишком под расписку выплат –
И только знамена, возможно, впитают суть,
Но всё остальное, сто раз переврав, рассыплют.

Там не с кем рядить, кто во имя чего пришел,
Там каждый - убийца, пока не упал убитым…
А крест уцелевших неистово, зло тяжел,
И только душою платить по таким кредитам.

Иначе наотмашь свой облик людской содрать,
Пропить и забыть, чтоб совсем ничего не снилось,
Но пальцы в ночи будут вновь искать рукоять,
Которая там лихорадочней сердца билась,

Где самые чистые первыми пали в грязь,
А самые смелые с робкими гибли тоже,
Где воины света, со злобною тьмой борясь,
Не знали, что тьма несмываемо въестся в кожу.

Там рушился храм и валил из детсада «Град»,
А после ответом секло и дурных, и умных –
И вроде никто не был больше всех виноват,
Но красным тела невинных цвели на клумбах.

…Теперь уже попусту словом эфир терзать,
Теперь не зависит почти ничего от слова…
Никто не вернется с этой войны назад,
И только война по следам их прийти готова.

В этих серых проулках...
Сергей Непоэтов
В этих серых проулках житуха тускла –
в тон облезлым и ржавым балконам.
Здесь с утра мужички «забивают козла»
и мешают сухое с креплёным.

Здесь чумазые дети играют в войну
и копаются в нищих помойках.
Здесь горластые тётки не чтут тишину
и бранятся с рассвета до койки.

Здесь не то, чтоб живут, здесь мотают срока:
кто-то – вечный, а кто... как придётся!
Здесь и я обитаю, надеюсь, пока
не взойдёт животворное солнце.

Может Муза заглянет? Иль деньги придут?
Может сразу и то, и другое.
И раскрасится мой неприкаянный кут
добрым светом земного покоя.

Я к утру допишу свой «великий» роман
про суровые будни поэта,
а солидный издатель, АО «Бертельсман»*,
мне нехило отвалит за это.

Перестану бухать, за здоровье примусь –
сброшу пару пивных килограммов
и, послав на три буквы столетнюю грусть,
изгоню из башки тараканов.

Поменяю ботинки, добуду пиджак
и рубаху от Жоры Армани,
отращу на щеках пятидневный наждак,
оплачу лучший стол в ресторане.

Приглашу всех друзей и Натаху возьму –
пусть Натаха попробует суши,
закажу «Периньон»* и «Бланкет де Лиму»*,
ящик «Хеннесси»*, дыни и груши.

Прикуплю: пару хат, золотой «Кадиллак»
и «котлы»*, как у дяди Володи,
отпущу всем грехи и обиды. За так!
Я ж не изверг... пока ещё... вроде.

Заплачу все долги и добавлю на чай –
объясню, мол, за то, что терпели.
И уеду в далёкий неведомый край,
где пасутся слоны и газели.

Там с шальною туземкой, под гулкий там-там,
совершив пару страстных обрядов,
осознаю значение слов «аз воздам»
и пойму, что «мне это не надо».

Возвращусь из похода, к родным берегам,
тяпну водки с устатку на ужин,
выйду в ношеных трениках в милый бедлам,
босиком прогуляюсь по лужам.

И седая старушка в убогом пальто
мне в кульки из вчерашних газет
вдруг бесплатно насыплет клубники за то,
что я славный... российский... поэт!

* «Бертельсман» – известное мировое издательство.
* «Периньон», «Бланкет де Лиму», «Хеннесси» – знаменитые марки французского шампанского, игристого вина и коньяка.
* «котлы» – крутые наручные часы.

02. 06. 2017.

Две бабы
Владислав Артемов

Как ни считай, а жизнь всего одна,
Что у бродяги, что у полководца…
Я молча наблюдаю из окна,
Как ссорятся две бабы у колодца.

А я опять с похмелья на мели,
Небритые почёсываю щёки,
Не обо мне ль, голубушки мои,
Заспорили, уткнувши руки в боки…

Мне любопытно слушать и смотреть,
Не знаю, кто упрямей, кто капризней,
Но я уверен в том, что баба-смерть
Вовек не переспорит бабы-жизни.

С обеими связался, сам не рад,
Давно бы я прогнал и ту, и эту,
Но, к сожаленью, выбор небогат,
Сказать по правде, выбора и нету…

Я с бабой-жизнью жил бы лет до ста,
Ведь так удобно мять её и тискать,
Она — ряба, смешлива и толста…
А баба-смерть — красива, как артистка!..

Зато и неприступна, как звезда,
Ни бигудей, ни старого халата,
Она стройна, бесплодна и худа…
А баба-жизнь почти всегда — брюхата.

Необъяснимы тайны бытия,
Все как один, — не верите, проверьте,
Примерные и верные мужья
В конце концов, уходят к бабе-смерти.

И пусть достоинств больше у жены,
Пусть баба-смерть — совсем не королева,
Но что поделать — призрак новизны,
Как водится, влечёт нас всех налево.

Соблазн силён и как тут ни держись,
Слепая страсть подхватит и завертит…
И схватится за сердце баба-жизнь,
Застукав нас в объятьях бабы-смерти.

Судьбы не перешьёшь, как ни крои,
И для приличья постояв при гробе,
Уйдут к другим две бабы, две змеи,
Уж извини, они изменят — обе!..

Цветкова Любовь
Вместо посвящения.

Соавтор невольный, не знающий даже о том,
Что вместе со мной ты выводишь сейчас эти строки,
Что нами написан совместно увесистый том.
И разве так важно, что мы столько лет одиноки?

Лирический, главный, мой самый любимый герой!
С тобой мы повенчаны, связаны кровью, распяты!
Встаёт за тебя вдохновенье высокой горой,
И вновь на душе проявляются буквы-стигматы!

Сквозной, протаранивший душу навылет, мотив,
Бессменная боль, неизбывная вечная тема…
Тебя обвиняю, давно безнадёжно простив, -
Проклятья иного мне нет и иного тотема!

Читатель, чей взгляд мимолётный считаю за честь,
Безжалостный критик, не слышащий стонов и жалоб,
Спасибо, родной, что хотя бы пытался прочесть
Всё то, что не будь тебя – вовсе не существовало б!

2007

Светлана Платицина
http://www.stihi.ru/2012/10/15/4589
Быть забытой - тягчайшая мука на свете.
Нет покоя тогда ни душе, ни уму...
У церковных ворот христорадствует ветер
и берёзы монетки бросают ему.

Встать и мне бы с рукою протянутой рядом.
Нищим тут, погляди, не скупясь, подают.
Щедро золотом, брошенным мне листопадом,
я любовь оплатила б и нежность твою.

15.10.2012

Вовка Онучин: литературный дневник
Получил письмо от Александра Паксиваткина, в нём стих:

Змея моей реальности угрюмой,
Извилиной в коробке черепной,
Ползёт опять объядовитясь думой:
Грядущее... что будет в нём со мной?..

А будет то, что деется со всеми,
Кто жизнь свою пустил на самотёк,
Кому уроки горьких потрясений -
Не в прок пошли, а в кривь и поперёк.

Пройдусь ли я в мечтаньях по былому,
Приду ли там к крылечку своему,
Согну ль поклон родительскому дому -
Чужое всё! Не нужен никому...

Я буду гнить в трущёбах, где опойки
Друг другу вдруг, что были фраера,
И с кобелём дежурить у помойки,
И грызться из-за корки и ребра.

И что в моей судьбе переиначишь?
Куда не глянь: крапивень, да репьин...
Душа моя! Ну, что же ты не плачешь?
Давай хотя б зубами поскрипим.

Ревновал, когда являлась поздно
С запашком хорошего вина.
И смеялась: “Это несерьезно!
Котик мой, я – верная жена…”

А потом сказала: “Ненавижу!
Работяга… Раб чумазый… Фу!..”
И, как говорится, смазав лыжи,
Укатила к маме под Уфу.

Дух свободы! – бары, рестораны,
Грешный взор мечтательных очей…
И, конечно, новые романы –
С продолженье в несколько ночей…

Через год в открытке “С днем рожденья!”,
Чтоб ничем себя не унижать,
Написала, сделав одолженье:
“Если любишь, можешь приезжать…”

Жизнь – есть жизнь. Бывает все. Однако
На прощенье не хватило сил:
Ревновал! Страдал. Украдкой плакал…
Но любви, как нищий, не просил.

Набрёл на талант...
Вовка Онучин: литературный дневник
Осенью прошлого года на страницах журнала «Русский Писатель», под редакцией Виктора Тихомирова-Тихвинского, мне посчастливилось разместить одну из своих работ. Получив по почте несколько номеров и с превеликим удовольствием прочитав один из, журналов, я набрёл на одно хорошее филосовское стихотворение:

Прошлое в подробностях – забыто…
Было! Только вспомнить не могу…
Помнится лишь звон из-под копыта,
Лодка и костер на берегу…

Лилия в каштановой прическе…
Юные, счастливые глаза!..
А в ладошке – капелька с березки
Или же прощальная слеза…

Я теперь, увы, давно не прежний,
Нет иллюзий на предмет мечты.
Разве что доверчивый и нежный,
Вопреки режиму маяты.

И куда еще судьба забросит –
Знать мне не дано и не хочу.
Верю, что придет однажды осень,
И на крыльях ветра полечу –

Облаком, похожим на заплату
У рубашки жизни на локте –
Не достать зубами, как расплату
За грехи, что в прошлом, в темноте…

В будущем светлее мне не станет.
Ведь уже сегодня не пойму:
То ли я в лирическом тумане,
То ли в ностальгическом дыму?..

То ли я с тоской гляжу на осень,
То ли осень смотрит на меня?..
Мне еще сутулиться лет восемь –
Без любви, без песни, без коня…

Не смотри, рябиновая, с болью,
Не грусти по-вдовьи у плетня!
Это я конвой веду в неволю,
А не он туда ведет меня.

Меня поразила концовка этого стихотворения. Чёрт возьми! Ведь, точно подмечено: конвой в неволе, а поэт и за решеткой будет свободным. Не удержать... Дух не удержать!
Автор стихотворения - Александр Паксиваткин. Я запомнил его ещё по грустныму, проницательныму взгляду с фотографии. А в журнале «Бег», в 10 номере за 2010г., я подробней прочёл о непростой судьбе этого человека.
Вот, что о нём пишет Виктор Тихомиров-Тихвинский:
«С творчеством русского поэта Александра Паксиваткина, я познакомился случайно.
В интернете, на сервере «Стихи. Ру», где опубликовано более десяти миллионов произведений, мне на глаза попались его удивительные стихи.
Я был шокирован: таких мастеров стихотворного слова в России – наперечёт. Чтение произведений Паксиваткина убедило меня в том, что передо мной гениальный поэт.
Каждое слово в ЛЮБОМ ЕГО СТИХОТВОРЕНИИ – как забитый гвоздь – точно и к месту. Факт о том, что Александр Паксиваткин до сих пор не принят в члены Союза Писателей и Литфонда, возмутила меня до крайности!
Что же случилось? Почему такой уникальный русский поэт остался вне зоны внимания и понимания руководства писательской организации города Екатеринбурга? Книга Паксиваткина, издана ещё в 1993 году…
Есть несколько ответов. Один из которых я хочу поставить на обсуждение: компетентность! Возможно, литераторы большого города просто не могут отличить талант от бездарности!
Далее идут более обыденные причины – невнимательность, равнодушие, брезгливость
(последние три года Паксиваткин вёл не очень правильный образ жизни).
Творчество Паксиваткина находит своего читателя. И я более чем уверен, что справедливость восторжествует и этот литератор получит славу и почёт!
К моменту моего знакомства с судьбой русского поэта, Александр был осуждён и сейчас находится в одной из тюрем Свердловской области. Я не имею юридического образования, однако из тех материалов, с которыми удалось ознакомиться, делаю вывод, что вина поэта следствием доказана НЕУБЕДИТЕЛЬНО – сам поэт не помнит ничего по причине сильного опьянения, а обвинительная часть выглядит так – ЕСЛИ НЕ ОН, ТО КТО ЖЕ…
И ещё, По месту жительства поэта ходят смутные слухи, что Паксиваткин осуждён за чужое преступление.»

Прочитав это предисловие, я задумался…
А, ведь, другого-то исхода и быть не могло... Почему? Из нескольких подозреваемых, следственные органы умело вычленят «слабое звено» и... быстренько так отчитаются о раскрытии преступления. Поэт – незащищён. Он, всегда – «слабое звено». Здесь порвётся. Он таким и должен быть, чтобы чувствовать... Он никогда не побежит к «кормушке»,
раздвигая локтями идущих рядом. Не потому ли: поэт – это обычно человек с небольшим материальным достатком. Просто он сосредотачивается на другом, на высоком... А следственные органы стихов не читают, а адвокаты – стоят дорого.
И ещё: Вы можете себе представить, чтобы Пушкин убил Дантеса?..
Это грустный закон жизни.
С декабря 2011 я стал переписываться с Александром - очень глубокий человек, мудрый.
Наш русский трудяга и талантище!

Прочтите стихи Александра Паксиваткина, вот он пишет о своих родителях:

" Их теперь уж нет на свете –
Бог забрал в иной приют…
Это правильно, что дети
Дольше пап и мам живут!

Поклонюсь могилке бати –
Мировой был человек.
Свято верил, что не хватит
Слез и горя на мой век…

Поклонюсь могилке Мамы…
И закончу так свой стих:
Как похожи Боги в храме
На родителей моих!"

Ну, как? Не слабо? А такое:

"Застыли слёзы в маминых глазах…
И свет погас в заснеженном оконце,
И тишина повисла на часах,
И от избушки отвернулось солнце.

Тропинки нет – крапива да репьи,
Плетень в густом бурьяне догнивает.
Когда-то здесь влюблялись соловьи
И детством вкусно пахли караваи.

Я мысленно – под яблонькой в саду
Опять играю полонез и вальсы.
И тот романс про вечную звезду
Поёт мамуля на крыльце террасы.

А из окна на нас глядит отец
Улыбчиво – и вовсе не от браги…
И по ночам мой золотой Телец
Роняет звёзды в местные овраги."

.......

"Я спросил отца однажды:
- Что есть жизнь? Душевный Свет?
Раз даётся или дважды?
И на сколько зим и лет?

Хохотнул он, впрыгнув в стремя,
И ответил мне тогда:
- Жизнь, сынок, дана на время,
А Всевышний – навсегда.

И размер того, что свято,
Не длиннее чем свеча.
Жизнь с рассвета до заката,
А душа – к плечу с плеча.

- Кто же Бог? Ты знаешь, батя?
Человек Он, как и мы?
Брюки носит или платье?
Он от Света или Тьмы?

- Бог? Не знаю… Много соли
Надо съесть, тогда поймёшь.
Ну, а жизнь, Сашок, как поле –
Что посеешь, то пожнёшь.

Покрестясь, шугнул Гнедого
И исчез, как пар в зенит…

Бати нет, но его слово,
Как калённая подкова,
До сих пор в душе звенит."

А вот, стихотворение о жизни и смерти:

Никогда к потерям не привыкну:
Покидают белый свет друзья…
Вот опять предсмертно кто-то вскрикнул –
Нет, не я… не я еще… не я…

Но и мой наступит високосень.
Колокольчик отзвенит в груди.
Ах, судьба! Хотя бы лет за восемь
Ты меня о том предупреди.

Чтобы мне не быть кому-то в тягость,
Уплыву за реку на простор,
Разломаю старую корягу,
Разведу под звездами костер.

Впеленаюсь в дикие туманы,
И навзрыд заплачу у огня.
Знаю я, что в мире, кроме мамы,
Никому нет дела до меня.

А любовь… Она уйдет к другому.
Разлетятся дети по стране.
И, быть может, только цвет черемух
Просветлит им память обо мне.

Догорай до фильтра, сигарета!
Осушайся кружка в три глотка!..
Жизнь моя, как северное лето,
Как ответ кукушки коротка."

Другие статьи в литературном дневнике:

• 21.12.2021. ***
• 05.12.2021. ***