Философия без гениталий и совокупления?

Валентин Мацкевич: литературный дневник

«иметь такую философию сценария, которую невозможно выразить … без демонстрации гениталий и совокупления».


Одно из требований к режиссеру высокохудожественного фильма с откровенным контентом. (Из рассуждений одной девушки о фильмах с откровенностями - «Глубже», «Калигула», «Последнее танго в Париже» et cetera).


А может ли быть серьезная философия без гениталий и совокупления вообще?


Сомнительно.


Есть только одна мировая идеология откровенно противопоставившая себя чувственности и сексуальности, причем настолько, что полагают тем самым выделила ее из повседневной человеческой жизни, в которой она была растворена, сформировала ее как отдельную сферу человеческой жизни, зародив идею ее освобождения. Это христианство, которое на пике своих духовный борений с телом, требовавшее, чтобы секс был только в браке, только в миссионерской позе (лицом к лицу) и желательно только с целью деторождения.


Но после последних заявлений Папы о сексе вообще и о гомосексуализме, очевидно – христианство не просто сдает свои позиции. «Преувеличенная мораль является неправильной трактовкой христианского послания», - утверждает Папа.


Преувеличенная мораль. Вот так вот.


Хотя Камю настаивал, что нужно избегать моральных оценок вовсе потому, что это путь к насилию.


Чем же тогда руководствоваться в оценке откровенностей в искусстве?


Совершенно очевидно, что порно, почти лишенное драматургии, если и можно считать искусством, то только в некоторой части. Ведь не будете ж вы считать поднятие штанги полноценным искусством? Хотя это состязание штангистов (не отдельный выполненный подход к штанге, а именно состязание спортсменов, преодолевающих и себя, и веc, и соперников) зрелище и довольно увлекательное.


А порно в общекультурном смысле – это перфоратор, разбивающий застарелые завалы, лежащие на пути культурного развития, и триггер – переключатель с обыденности на праздничность.


А откровенности в большом искусстве допустимы в той мере, в какой они говорят о человеке, о его пути. А человеческий путь тернист и извилист.



Другие статьи в литературном дневнике: