Зачем многие из вас приходят читать меня?Зачем, анонс за анонсом, люди с собственными публичными стишками приходят в мой дом — молчать оглушительно, похвалить мимоходом, обругать с неистовой злостью? У кого-то я болтаюсь «в избранных», кто-то, имея привычку бродить по стишкам стихиры, как неприкаянный ища чего-то, сам не зная чего, натыкается на поэзию поэтов и с непривычки, отскакивает от неё, как ошпаренный от кипятка, как мячик от стенки, уматывает восвояси с обидками на душе, мол, не так и тем встретили, к столу не пригласили, чаем не напоили, окатили ушатом ледяной воды и это «меня-то!», годами пишущего стишки, годами стишки нахваливающего, забившего своими стишками все щели российского литературного пространства! Приходят ко мне, вероятно, и те, кому кажется верным и правильным позаимствовать что-либо полезное для модернизации бездарного изначально, для улучшения качества собственных виршей. А кто-то просто привык читать всех подряд (от завсегдатаев рейтинга бездарностей до поэтов первой величины), читать просто так, просто читать... А кто-нибудь, возможно, ещё (и уже лет «надцать» как) только открывает для себя грани различий между посредственным (написанным лучше или хуже) и поэзией. И это «открывание» свершается очень медленно, архи постепенно, растягиваясь на годы и десятилетия таящей как снег жизни. Годы проходят, люди остаются на том же месте, запутавшись в переплёвках похвалялками, пополняя многообразие тривиального, раскрывая широкие грани "узкогрудой души", годы проходят в творчески-бесплодном общении с другими "ни писателями, ни читателями" и прозрение поэзии никак не приходит на смену презрения к ней. Для сближение с поэзией у стишочников только один путь - через перевал признания самим себе в собственной бездарности и во вредоностности для дела поэзии любого творчества лишённого божественного дара слова. «Момент истины» наступает, зачастую, спустя годы или даже десятилетия азартно-упрямых потуг сочинить что-нибудь путное. Инерция приобщения к "хорошим стишкам" так велика, а духовная близорукость у сотен тысяч "творителей" так дальновидна, что шансов на узнавание у большой поэзии или талантливой поэзии просто-напросто нет никаких. Творят что хотят. Не ведают, что творят. Раскаяние редко так же, как и любовь, как интеллигентность в среде образованных, как милосердие в церкви, профессионализм у экспертов, как и глубина переживания у современных читателей, зрителей, жителей! Речь не идёт уже о спасении от мании стишочничества (как разновидности обывательства) многих, а хотя бы нескольких человек из каждого миллиона любителей "писануть". В любом случае, тот один-единственный процент населения, который Бродский выделял, как реальное число любящих и знающих поэзию, остаётся неизменным и складывается в круг влияния так постепенно, что еле-еле успевает малой частью своей хотя бы слегка прикоснуться, если не к творчеству больших поэтов, то к ограде свежих могилок, и уж с той скорбной минуты излучать свою «безмерную любовь». И поэзия, несмотря ни на что, примет каждого из числа пополнивших с опозданием «один процент», примет, как родного! Собственная посредственность, а точнее говоря, надежды на то, что из неё когда-нибудь выйдет что-либо близкое к поэзии, надежды, а то и убеждённость в том, что божественный дар слова можно «выучить усердием, годами трудов, с помощью количества прочитанных и расхваленных стишков» - вот главная причина пребывания человека за пределами искусства поэзии, вот ключевая фатальная помеха для всех «ни читателей, ни писателей», в том числе тех, кто почитывает мои стихи, главная преграда на пути к поэзии. Много есть и таких людей, кто убеждён в безвредности стишочничества и искренне верит в возможность совмещения (в процессе обретения читательского опыта) чтения стишков и чтения поэзии, рассматривая то и другое, как «разные грани прекрасного», мол, разница, допустим, есть, но не принципиальная, а техническая, и, дескать, у каждого, мало-мальски способного найдётся — строка, строфа, образ, оборот речи — достойные душевного внимания, отклика, надежды и поддержки. Наверное, да, наверное найдётся... Но, всё-таки, поэзия — никогда! — не есть продолжение или высшая (верхняя) часть многогранно- бездарного стихотворчества, но всегда — другая, совершенно иная стезя или творчество, несоизмеримое со всем тем, в коем нет «дара слова»! Поэзия, как любовь, как дружба, не бывает на уровне: «и так сойдёт» или «второй сорт», «третий сорт не брак», или «плохая, но с перспективой роста»! Поэзия бывает только — талантливой или «от бога», или «большой» и.. Иметь чутьё на поэзию — значит, разбираться — в любви, минуя нравящееся; в мелочах жизни, минуя мелочное; в красоте, минуя красивое; в счастье, минуя достигнутое; в вере, минуя церковное; в милосердии, минуя добренькое! Разбираться в поэзии — для большинства людей значит — разобраться в себе. Разобраться в том, что жить надо с «могу и делаю», а не с «хочу и делаю». Выбрать поэзию можно постепенно, но «выбрать» всегда будет означать — не довольствоваться «хорошим», «сносным», «душевным в намерениях», «средним», «а людям нравится», «от чистого сердца» - выбрать поэзию, значит, отдать всё своё сердце «лучшему». И «лучшее» в поэзии имеет вполне обозримые приметы, свойства, маркеры узнавания. «Лучшее» трудно постичь, но не так уж трудно заметить, было бы желание к познанию, была бы добрая, а не злая воля к добру, была бы совесть к развенчанию бездарного — а «дарное» появится, возникнет в сознании, как бы из неоткуда, или из свободной от стишков совести! Вот вам мои стихи, двери открыты, свеча в ладони, горит и колышется пламенем... Личная просьба ко всем «меня читающим»: © Copyright: Вадим Шарыгин, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
