Ничто не может длиться вечно, - говоришь ты, касаясь кончиками пальцев моей руки... Не может... - отвечаю я, понимая через слово твой французский. Курсы, которые я посещала в течение года, ноль... когда на тебя выливается поток речи: отдельные слова, не связывающиеся в единое целое. Je ne sais pas..., (жё нэ се па), я не понимаю. Тебя это не пугает. Ты берешь меня за руку – идем, нас ждет Клермон-Ферран (Clermont-Ferrand), мы должны увидеть все, что нам предоставляет возможность пребывания здесь. Ты была так близко от вулканов в своей жизни? Не была. Вот видишь, сколько сразу эмоций, хотя вулканы и потухли, но всегда есть опасность, что они проснутся... А целовалась ли ты когда-нибудь в своей жизни на высоте 410 метров над уровнем моря? Нет... Так у тебя есть шанс, такой великолепный шанс целоваться у скалы, например, и от головокружения не упасть, не сорваться вниз, в пропасть...
Знаешь, ведь счастье на самом деле – такая сладкая иллюзия... Ты постоянно балансируешь на грани, на краю, все равно чего, пропасти ли, крыши, или на канате... – и в один неожиданный момент падаешь, летишь, летишь... наслаждаешься полетом, пока больно не ударяешься, или, что хуже, разбиваешься, - но ведь и пропасти-то не настоящие, а только воображаемые, - и понимаешь сущность этой иллюзии – боль у самого сердца. Но без этой иллюзии так неуютно душе...
Может быть, может быть...
Узкие улочки вниз-вверх, старый город, солнце, брусчатка, взгляд периодически ловит кудрявую гору и чуть повыше еще гору... Именно близость гор Пюи и вулканы, говоришь ты, делают этот город притягательным, а еще дух старости и любви, живущие на улицах и по сей день... Ты это чувствуешь? Мы с тобой пишем тоже историю этого города своими подошвами, шагая улицами этого великолепия, глазами, в которых отзеркаливаются века и века, нашими отражениями в витринах окон... – видишь наши фигуры, твоя, маленькая, в длинной юбке, и моя, в широких брюках... Так здорово, что ты носишь юбки! В наше время мало кто из женщин носит платья... Так о чем это мы? Мы тоже станем историей, частичкой истории этого города... Ты сжимаешь мою ладонь чуть сильнее, почти до боли, наклоняешься к моему уху, - как ты пахнешь!!! – и шепчешь: Мы уже любили друг друга здесь, ты помнишь? Вспомни пожалуйста... Конечно, я все помню, помню вкус твоих губ, запах твоего тела... Я помню все, что происходило между нами, с нами именно в этом городе, в его парке, на его площади перед собором...
Видишь эти темные камни, из которых построено большинство домов и сам собор на площади? Ты прижимаешься щекой к стене дома, я повторяю за тобой все, будто в зеркальном отражении, - мы оставляем след на старых камнях... Да, они дышат теплом и чем-то еще вековым, трагичным... Шероховатая поверхность обгоревшего в лаве камня. Трудно представить, лава текла широкими потоками куда-то вниз, заливая собой все вокруг, сжигая, превращая все в горящие угли... Кстати, Нотр-Дам-дю-Порт здесь и Нотр-Дам в Париже тоже построены из этих камней вулканического происхождения, продолжаешь ты... В этих камнях настоящий огонь любви... Моя рука касается случайно твоей груди, ты улыбаешься, прижимая покрепче мою ладонь, - да, именно здесь, в сердце хранится самое важное, и любовь тоже...
Мгновения летят... Мы попали в самый чудесный фильм кинофестиваля в Клермон-Ферране – фильм о нас. Хочется задержать минуты, чтобы они не мчались неудержимо. И город, - один из древнейших городов Франции, который когда-то назывался Немессос – «священный лес», - дарит нам нас и наше зыбкое счастье у края гор. Такое красивое и быстротечное счастье... Давай прыгнем вниз! Взявшись за руки... Не бойся: ощущение полета мы не забудем никогда... Никогда...
Ничто не может длиться вечно...
Эти слова вплетаются в сегодняшнюю реальность слишком ощутимо – тебя больше нет... А праздник, который всегда с тобой, - да-да, по Хемингуэю, - остался...
Мы задержались в этом городе еще на некоторое время, с радостью просыпаясь... с поцелуями-ночными-бабочками на губах, слетая по лестнице в кафе, где нас ждал кофе в таких большущих болях-пиалах и горячие круасаны... Мы касались губ, смахивая крошки, заглядывая глубоко в глаза, будто мы не ели, а все еще продолжали находиться там, наверху, в узкой постели, неразделимо... – будто никого не было рядом в это почти обеденное время, кроме солнца, прожигающего тюль и заглядывающего нам в глаза, и еще теплого ветра, врывающегося в приоткрытое окно и ласкающего твои растрепавшиеся, мокрые после душа, волосы... Ничто не может длиться вечно, - повторяешь ты, - поэтому мы должны дорожить каждой минутой как подарком судьбы... Да, я понимала, что счастливое время – это праздник, который останется, что отношения могут быть короткими, но запоминающимися всем тем хорошим, которое поселится в душе после расставания...
Я буду помнить даже Верцингеторига, который возглавлял галлийское сопротивление против Юлия Цезаря в 72 году до нашей эры... И что после римского завоевания город был переименован в Августометум, в честь императора Августа, а в третьем веке нашей эры город стал называться Авернис, по названию местности, как и многие галлийские города. И что в средние века – Клермон был начальной точкой для отправки Первого Крестового Похода на Иерусалим...
Но вся эта история легла мне в сердце только с тобой, моей счастливой влюбленностью с печалью и грустью по тебе навсегда.
...Ты часто смотришь в открытое окно на звездное небо и шепчешь, прижавшись к моей щеке, будто прочитывая и мои мысли: Я не думаю, что звезды – это души умерших... Это души влюбленных, свет которых отражается там, во Вселенной...
Самым смешным было то, что мы, уезжая из Клермон-Феррана, купили две маленьких булочки и крошили их по пути в аэропорт, чтобы вернуться, найти назад дорогу... к той любви, которая нас будет ждать, неторопливо гуляя улицами вверх-вниз, глядя в высокое небо на звезды...
1997
