А. Якобсон. О стихе Рослый стрелок, осторожныйО СТИХОТВОРЕНИИ БОРИСА ПАСТЕРНАКА Стихотворение "Рослый стрелок, осторожный охотник" (1928 г.) загадочно, тема его не очевидна. Попробуем вначале подойти к этой теме извне. "О, знал бы я, что так бывает" (1931 г.) — стихотворение открыто-смысловое, даже декларативное для Пастернака того периода. О, знал бы я, что так бывает, От шуток с этой подоплёкой Но старость — это Рим, который Когда строку диктует чувство, При всей ясности этого стихотворения уточним значение слова чувство. Старость художника, как полнота зрелости, противополагается молодости, дебюту. О каком именно чувстве — достоянии зрелости («старости») идет речь? Есть у Пастернака тема чувства-одушевления, чувства-темперамента, оно же — чувство-чутьё, чувство-зоркость, например: Как я присматривался к матерьялам! ("Памяти Рейснер") В "О, знал бы я, что так бывает" говорится о чувстве другого рода. Поздний Пастернак в стихотворении "Земля" называет это чувство по имени: страданье. Зачем же плачет даль в тумане Для этого весною ранней "О, знал бы я" и "Земля" — вещи глубоко различные по тональности, по настроению. В "Земле" мягко звучит: Тайная струя страданья. В "О, знал бы я" — образ обнаженной боли: ...строчки с кровью — убивают, Но в обоих случаях — боль; и боль, которая — в природе художника, в природе искусства: На то ведь и моё призванье. В "Земле" плачущая даль, скучающие расстоянья, сходящиеся на прощанья друзья — естественный единый ряд. Все людское у Пастернака всегда распространяется на природу. Но у раннего Пастернака главным образом на неё одну и распространяется: человеческое, как правило, обходится без людей. В "Земле" человеческий мотив частью выделен из природы (друзья — и далее), частью живет в ней: ...в случайном разговоре Боль — за людское, за человеческое. Чувство — сочувствие, страдание — сострадание. Так в "Земле". Так и в "О, знал бы я". Как будто художник наедине со свой судьбой, с грозной старостью. Но актер, гибнущий на сцене, гибнет во имя зрителя и никак иначе. Рим, раб, гибель — все это превращает сцену в арену самозакланья. Пафос стихотворения — пафос жертвенности, чувство тут — нравственное чувство. Для позднего Пастернака, начиная с 40-х гг., заявлять свое нравственное кредо — обычное дело. В стихотворении "О, знал бы я, что так бывает", в начале 30-х гг., поэт предвосхищает свое будущее. В книге "На ранних поездах" переломной для Пастернака поры (1936-1944 гг.) цикл "Художник" открывается стихотворением, которое темой своей явно перекликается с "О, знал бы я". Мне по душе строптивый норов Но кто ж он? На какой арене «Поздний опыт» — та же «старость», «арена» — та же «сцена», «боренья с самим собой» — то же «чувство», нравственное начало. У Пастернака 10-x-20-x гг. есть мотивы, составляющие некий контраст теме "О, знал бы я". У старших на это свои есть резоны. ("Сестра моя — жизнь и сегодня в разливе") Старшие — те, кто глухи к резонам поэзии, кому не дано созерцать и постигать мир. Высшее знанье, последняя мудрость: ...скрытый ото всех ("Тема"). Детский смех мира и детский смех поэта — неразделимы. В молодости художника — вечная молодость мира. Старость — оскудение жизни, конец поэзии: Я слыхал про старость. Страшны прорицанья! ("Воробьевы горы"). Кому ничто не мелко, Кленового листа несомненно бог молодости: Всесильный бог деталей, ("Давай ронять слова") «С эпохи Псамметиха», «с дней Экклезиаста» творец, украшая, новородит, омолаживает природу. Бог — художник. И художник — бог: Любимая — жуть! Когда любит поэт, Бог — языческий: Он вашу сестру, как вакханку с амфор, ("Любимая — жуть... ") И еще: Дыша внушеньем диких орхидей, ("Любка". Ранняя редакция) Разумеется, чтобы толковать о поэзии Пастернака — раннего или позднего — с точки зрения добра и зла, надо рассматривать самую субстанцию этой поэзии, а не тему «Пастернак о поэте» или «автор о себе». М.Цветаева справедливо подвела итог своему разговору ("Световой ливень") о "Сестре моей — жизни": «И никто не захочет стреляться, и никто не захочет расстреливать. И вдруг пахнуло выпиской Мы же заметим только, что тема художника у раннего Пастернака — это обычно тема исключительности художника, его мира, его религии: И, как в неслыханную веру, ("Как бронзовой золой жаровень") Религия — жизнь, мыслимая как искусство и ощущаемая как молодость: Это полдень мира. Где глаза твои? ("Воробьевы горы") Исключительность художника — в его особой близости к жизни, т.е. собственно в художестве — в нем и живет чувство, в нем и бьется душа. О, в камне стиха, даже если ты канула, А в остальном: О, вольноотпущенница, если вспомнится, ("Душа") От начала литературного пути Пастернака до конца тема претерпевает коренное изменение: от «вольноотпущенница... тень без особых примет» ("Душа". Поверх барьеров) — до «душа моя, печальница о всех в кругу моем» ("Душа". Когда разгуляется). В "О, знал бы я" — решительный поворот темы. Ее первый поворот — тремя годами раньше в стихотворении "Рослый стрелок, осторожный охотник". Рослый стрелок, осторожный охотник, Дай мне подняться над смертью позорной, За высоту ж этой звонкой разлуки, Ключ к теме стихотворения в чувстве. Это нравственное чувство (как и в "О, знал бы я"), но сила, которая в тягость свободному полету поэзии. Чувству на корм по частям не кроши — здесь значит: не убивай во мне художника. Вспомним: Когда строку диктует чувство, Для автора "О, знал бы я" кончается искусство — в том смысле, что на смену ему приходит искусство высшее, вовсе лишенное искусственности. Стало быть, главный смысл слов «кончается искусство» — фигуральный, даже обратный. А всё-таки проглядывает как бы отсвет прямого смысла этих слов: Когда строку диктует чувство Этот вот самый смысл и связывает автор "Рослого стрелка" со словом чувство. Автор "О, знал бы я" в сущности рвется к «старости» («чувству»), где «дышат почва и судьба». (Раскаянье в избранном пути: «О, знал бы я, что так бывает», «от шуток с этой подоплекой я б отказался наотрез» — есть фигура красноречия, литературно-ораторский прием). «Полная гибель всерьёз» оборачивается в "О, знал бы я" апофеозом художника, вершиной искусства. Автор же "Рослого стрелка" смотрит на «старость» («чувство») во многом (как увидим дальше, не во всём) глазами раннего Пастернака, у которого поэт исключителен — исключен из всякого ряда — а поэзия есть молодость. Допустим, что первые две строки стихотворения: Рослый стрелок, осторожный охотник, метафора времени. Время каждого «добирает» до остальных, всех строит в один ряд — постепенного «крошения». Не добирай меня сотым до сотни, Дай мне подняться над смертью позорной. Потому и смерть, потому и позорная, что добирают сотым до сотни, что крошат по частям. Цельность художника есть цельность его восприятия и выражения. Всегдашняя забота, вечная страсть Пастернака — воссоздание мира в цельности — в неповторимости и полноте: «Целый мир уложить на странице, уместиться в границах строфы» ("После вьюги"). Но для позднего Пастернака «чувству на корм» — и есть высшая цель, а для раннего — крошение по частям. Мольба не о пощаде (сразу — неумолимость: рослый стрелок, осторожный охотник), мольба о последнем взлёте. Образ взлёта: Дай мне подняться над смертью позорной Образный строй стихотворения таков, что поэзия поднимается ввысь, а пренебрегнутое ею, то, что есть сфера чувства, остаётся внизу. Но как раз оно-то, пренебрегнутое, к разлуке с чем ценою жизни рвётся поэзия, как раз оно, оставленное на земле, и становится предметом высшей поэтизации: За высоту ж этой звонкой разлуки, Такова благоговейная интонация обращения, таков лиризм всей строфы. Эта лирическая волна откатывается назад, распространяясь на чувство: «пренебрегнутое» - его владенья; распространяясь на стрелка: он работает «чувству на корм». Рослый стрелок - метафора не только времени (возраста, «старости»), но внутреннего голоса, совести, второго «я»: Призрак с ружьём на разливе души. Обращение к призраку - не просто мольба к чужеродной роковой стихии, но самовыражение, исповедь, молитва. Двойственно в "Рослом стрелке" чувство. Последняя строфа - залог того, что победное шествие чувства в дальнейшем у Пастернака неотвратимо. Это и было заявлено через три года стихотворением "О, знал бы я, что так бывает". 1) Опубликовано: журнал "Континент", 1980, №25 (Публикация В.Гершовича) 2) В множественности «Ягайлов и Ядвиг», молодоженов - бесконечность молодости (образ ассоциируется не с браком, а только с заключением брака, ибо именно заключение брака между Ягвайлом и Ядвигой - достояние истории) (Прим. А.Якобсона)
|