О поэтах
"Я уже слышал это от тебя однажды, – отвечал ученик, – и тогда ты еще прибавил: "А поэты слишком много лгут". Почему сказал ты, что поэты слишком много лгут?" "Почему? – повторил Заратустра. – Ты спрашиваешь почему? Я не принадлежу к тем, кого можно спросить обо всех их "почему". Не вчера началась жизнь моя! Давно уже пережил я основания мнений своих. Пришлось бы мне быть бочкой памяти, если бы таскал я с собой все свои основания! Хранить свои мнения – уже и этого слишком много для меня; а сколько птиц уже улетело! И среди них в голубятне моей есть какая-то залетная, не знакомая мне; она дрожит, когда я кладу на нее свою руку. Так что же однажды сказал тебе Заратустра? Что поэты слишком много лгут? Но и сам Заратустра – поэт . Теперь веришь ли ты, что сейчас он сказал правду? Почему веришь?" Ученик отвечал: "Я верю в Заратустру". Но тот покачал головой и улыбнулся. "Вера не делает меня праведным, – сказал он, – тем более вера в меня. Но положим, кто-нибудь сказал всерьез, что поэты много лгут: он был бы прав – мы слишком много лжем. Мы очень мало знаем и плохо учимся: потому и должны мы лгать. И кто из нас, поэтов , не разбавлял вина своего? Сколько ядовитых смесей было приготовлено в погребах наших; много там происходило такого, чего нельзя описать. И поскольку мы мало знаем, нам по душе нищие духом, особенно когда это – молоденькие женщины! А также падки мы до всего, что вечерами рассказывают старые бабы. Это называем мы в себе вечной женственностью. И как будто существует некий тайный, особый ход к знанию, который непроходим для тех, кто чему-нибудь учится, то и верим мы в народ и в "мудрость" его. А вот то, чему верят все поэты : если, лежа в траве или на уединенном склоне горы, навострить уши, то постигнешь нечто такое, что находится между небом и землей. И когда на поэтов находят приступы нежности, они убеждены, что сама природа влюблена в них. И что она тихонько подкрадывается к ним и нашептывает им что-то таинственное, а также любовные, льстивые речи: этим они гордятся и чванятся перед всеми смертными! О , как много вещей между небом и землей, о которых позволяют себе мечтать только поэты ! И тем более о том, что сверх небес: ибо все боги суть символы и хитросплетения поэтов ! Поистине, всегда влечет нас ввысь – в царство облаков: на них усаживаем мы наши пестрые чучела и называем их богами и Сверхчеловеком. Благо, довольно легки они для этих седалищ – и эти боги, и Сверхчеловек! О , как устал я от всего неосуществленного, что непременно желает стать событием! О , как я устал от поэтов !"
"Я – от нынешнего, и я – от минувшего, – сказал он, – но есть во мне нечто и от завтрашнего, и от послезавтрашнего, и от грядущего. Я устал от поэтов , старых и новых: слишком поверхностны для меня все эти мелкие моря. Недостаточно глубоко проникала их мысль: оттого и чувство их не достигало самых основ. Немножко похоти, немножко скуки – таковы еще лучшие мысли их. Для меня переливы мелодий их арф – призрачное мимолетное дуновение; что знали они до сих пор о страстном пылании звуков? К тому же они недостаточно чистоплотны: они мутят воду, чтобы казалась она глубже. Они любят выдавать себя за примирителей: но для меня они всегда останутся посредниками и подтасовщиками, половинчатыми и нечистоплотными! Ах! часто забрасывал я сеть в море их в надежде на хороший улов; а вытаскивал всегда лишь голову какого-нибудь древнего божества. Так, голодающему море дало камень. Возможно, что они и сами вышли из моря. Конечно, и среди них попадаются жемчужины: но это придает им еще больше сходства с твердыми раковинами. И часто вместо души находил я в них одну соленую слизь. У моря они научились и тщеславию своему: разве море – не павлин из павлинов? И перед безобразнейшим из буйволов распускает оно хвост, никогда не утомляясь игрой своего кружевного веера из серебра и шелка. Тупо смотрит на него буйвол, чья душа схожа с песком, еще более схожа с чащобой, а более всего напоминает болото. Что ему красота, и море, и убранство павлина! Такую притчу говорю я о поэтах . Поистине, дух их – тоже павлин из павлинов и море тщеславия! Зрителей нужно духу поэта : пусть это будут хотя бы буйволы! Устал я от этого духа: и предвижу время, когда и сам он устанет от себя. Я уже видел поэтов , которые преобразились и обратили взор свой на себя. Я видел кающихся духом: из поэтов выросли они". Так говорил Заратустра.
ФРИДРИХ НИЦШЕ Кошмар В окно открытое живая кровь... © Copyright: Аййршири, 2007.
Другие статьи в литературном дневнике:
|