Московские записки
Принято считать, отчасти вполне заслуженно, что Иван Бунин был очень суров в оценках творчества своих коллег. Но не только он. Владимир Набоков порой тоже был строг к собратьям по перу, в том числе, почившим.
Вот, например, об Иване Сергеевиче:
«Тургенев - не великий писатель, хотя и очень милый. Когда он принимается говорить о пейзаже, видно, как он озабочен отглаженностью брючных складок своей фразы; закинув ногу на ногу, он украдкой поглядывает на цвет носков».
А вот о Федоре Михайловиче:
«Достоевский - писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей. Безвкусица Достоевского, его бесконечное копание в душах людей с префрейдовскими комплексами, упоение трагедией растоптанного человеческого достоинства — всем этим восхищаться нелегко. Мне претит, как его герои “через грех приходят ко Христу”, или, по выражению Бунина, эта манера Достоевского «совать Христа где надо и не надо».
Антону Павловичу тоже досталось:
«Чехов никогда бы не смог написать настоящий длинный роман — он был спринтером, а не стайером. При всей моей любви к Чехову я должен сказать, что, несмотря на его подлинную гениальность, он не создал истинного шедевра драматургии».
О Борисе Пастернаке:
«Как переводчик Шекспира он очень плох. Его считают великим только те, кто не знает русского языка. “Доктор Живаго” — это недалекий, неуклюжий, тривиальный и мелодраматический роман с шаблонными ситуациями, сластолюбивыми юристами, неправдоподобными девицами и банальными совпадениями. Словом, проза Пастернака далеко отстоит от его поэзии. Что же касается редких удачных метафор или сравнений, то они отнюдь не спасают роман от налета провинциальной банальности, столь типичной для советской литературы… Бездарный, …наполненный всевозможными ляпами…».
О Максиме Горьком:
«Какой-нибудь моралист вроде Горького, из числа тех наивных и неугомонных русских интеллигентов, которые считали, что стоит проявить по отношению к несчастному, полудикому, загадочному мужику хоть немного доброты и терпения — и мир преобразится».
Ну, и обо всех вместе:
«Какое право имеет мистер Уилсон мешать мне считать переоцененными посредственностями таких людей, как Бальзак, Достоевский, Сент-Бёв или Стендаль, этот любимчик всех тех, кого увлекает французская банальщина? Неужто он наслаждался романами мадам де Сталь? Замечал ли он когда-либо нелепости Бальзака и клише Стендаля? Изучал ли он мелодраматический путаный и фальшивый мистицизм Достоевского? Может ли он взаправду выносить этого архивульгарного Сент-Бёва? И почему мне запрещается считать, что отвратительные и оскорбительные либретто Чайковского не спасаются его музыкой, слащавые банальности которой преследуют меня с тех пор, когда кудрявым мальчиком я сиживал в отделанной бархатом ложе?»
#МосковскиеЗаписки
Другие статьи в литературном дневнике:
