Григорий Хубулава.
***
Мне снится сон, что после звездопада
Настала тьма и мрак на землю лёг,
Во мгле благоухающего сада
Ведёт меня летящий светлячок.
Нетвёрдый шаг звучит, как дальний выстрел,
В саду темней, чем в дантовом лесу,
Густые паникующие листья
Прохладной влагой тянутся к лицу.
А светлячок летит, и свет не тает,
Всё ярче он, и я иду на свет,
Как будто кто-то наизусть читает
Забытый мной сияющий сонет.
От ужаса дрожу, но уповаю
На то, что не погаснет никогда
Хотя бы эта лёгкая, живая,
Смешная, беззащитная звезда.
Танцуй, как звёзды в вышине
Танцуй, как звёзды в вышине,
Как дерево в объятьях шторма,
Как рыба на глубоком дне,
Теченью быстрому покорна,
Пока горишь и не остыл,
Пока преображаться можешь,
Танцуй, не ощущая сил,
Пока себя не уничтожишь,
Чтоб чем-то невозможным стать,
Пускай кричат душа и тело,
Что не умеют танцевать,
Тебе до них какое дело?
Танцуй, как вихрь и как пожар,
Всё прежнее вокруг сжигая,
Танцуй, пока огромный дар
Поёт, себя превозмогая,
И тысячи гудящих струй,
Одной становятся водою,
Я говорю себе: «Танцуй!»,
Но мне не справиться с собою…
Никто не видит танец мой,
И как начать его, ей богу,
Когда от боли чуть живой
Не двинешь руку или ногу?
* * *
Кто стонал или может, кричал
Диким зверем огромным, безумным,
И откуда такая печаль
В этом мире, когда-то бесшумном?
Чья беда или может вина,
Что случилось под небом огромным?
Снова крик, а потом тишина,
Где искать тебя сердцем бездомным?
Проплыви хоть две тысячи рек,
Не приблизишься ты и на волос,
Это сам ты кричал, человек,
Не узнавший свой собственный голос.
* * *
Когда весь мир, в котором нас учили
Любить земного притяженья гнёт,
Вдруг, отряхнув остаток звездной пыли,
Песочные часы перевернёт…
В полёте удивительном, нелепом
Мы небеса узнаем под собой,
А вся земля, что нам казалась склепом,
Окажется сияющей звездой.
Как светло и спокойно с утра
Как светло и спокойно с утра…
Белизна шелестит, как страница,
Лёд на солнечных иглах искрится,
Снегопада горит мишура.
Так молчание это полно,
Что боишься случайного слова,
От которого мира основа
Распадётся и станет темно.
* * *
Знаешь, наверно, прожилками на листе
Станут однажды линии на ладони,
Жизнь не нуждается в отдыхе, в пустоте,
Просто звуча непрерывнейшей из симфоний.
Не потому ли, зелёным кустом шурша,
Сборщик скупой небогатого урожая,
Ветер негромко произнесёт: «Душа»,
Смутно знакомому голосу подражая?
* * *
Нет, не тоска и не печаль немая —
Скрытого света тихое естество,
Мёртвое тело нежно с креста снимая,
Смотрят с любовью апостолы на Него.
Это почти позабытое удивленье
Силе, которой каждый из них спасён,
Как им давалось хотя бы прикосновенье
К Истинно Сущему раньше любых времён?
Воин копья наконечник о камень точит,
Прочь по казармам распущен его отряд,
Если просил Он за этих: «Прости им, Отче»,
Что означало: «Не ведают, что творят»?
«Поторопись, Иосиф, почти стемнело» —
Кто-то процессию эту спешит догнать,
Будет Мария тяжёлое это тело,
Словно младенца, заботливо пеленать.
Только в гробнице оставят Его в покое,
Камнем тяжёлым отрезав от всех пути,
А через сутки произойдёт такое,
Что ни поверить нельзя, ни произнести.
Другие статьи в литературном дневнике:
