В загустевшем воздухе щедро просыпана крупная соль.
Чуть качается дебаркадер, и сухо поскрипывают шаткие сходни
Над оловянной тяжёлой водой, зеленеющей глухо и столь
Непрозрачной и вязкой, что как-то не хочется уезжать сегодня.
Синеватая соль узловатых созвездий - вечерняя липкая мазь
Над тарифными сетками, объявленьями, расписаньем Волжского пароходства.
Только первую букву прочёл, и сейчас же сама назвалась
Затяжная душевная болезнь, ни с чем не имеющая сходства.
С цыплячьей грудью недуг, важная птичка - прибрежный нырок,
И бесполезные робкие отговорки и полубеспомощные увёртки.
Крупнозернистых звёзд родной, текучий, сухой, ленивый песок
Над жгутами канатов, корзинами, грудами брошенных свёртков.
Над пожилыми калмычками в туго повязанных полинялых платках,
Над темноглазыми, молчаливыми, с крепкими обветренными руками.
Два часа до прибытья транзитного парохода вниз. В отдаленье зачах
Утомлённый остывший гудок. Лишь над бакеном ровное держится пламя.
Через пару часов низколобый, угрюмый, парадно белёсый стеной
К нам придвинется мощной. С обстоятельной руганью бросят
Молодые матросы канаты причальные. Сходни скрипят подо мной,-
Или жизнь занялась и на новые крУги выносит...
Николай Кононов
Так легко и нежно качается рослый бамбук
А за ним родная река,
Вот подслушал бог весть когда этот тихий звук
Так вполуха, слегка.
Ах, когда бы и мне его холодных созвучий глотнуть
Полглоточка, легко,
Утонуть в стоячей воде по самую грудь,
Разрастись далеко.
От лобастой баржи нас едва достаёт волна
И щемящий гудок.
Ну, не сетуй, ведь всё, что хотел, получил сполна,
Всё - и дверь, и крючок.
Так вот с ласточкой, птичкой дрожащей, выплеснул Глюк
С шелестящих высот
Сто бамбуковых флейт, пропускающих звук
Сквозь прибрежный осот.
Неужели на этот же берег когда-то ступил Орфей
В свой коленчатый лес?
Кому пел он угрюмо, а впрочем, молчал скорей
Под надзором небес...
Внятный целлулоидный свист кинематографической лазури
Над тельцем, рвущим прочные силки свежевыкрашенной
Небесной марли. Дождь недавно прошёл. А какие бури
Предстоит пережить? Позже узнаешь, что был в выигрыше...
Любимые лобастые дни: лишь только небо закурит крупно,
Пустит слоистый дым над холмами, как в гравюрах Фаворского,
Полосатых, птичьих, подумаешь: как жизнь складывается скупо,
Не даётся, крылатая, и щуришься от счастья смутного, раскосого...
Золотая наледь в тарелке супа, зимняя ломкая пыль в солонке
Посередине стола. И когда это было? Шумными лёгкими,
Полными весёлого воздуха, дышалось? Истончаются перепонки
Крылышек детского планёра, подвязанного к потолку бечёвками.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
