Скитались по лестницам, дымно и тяжко,
Отравным " Памиром " давились в углу,
Где облачный свет, как ночная рубашка,
Прозрачным соблазном стекал по стеклу.
На срезах сердец полыхала обида,
И корчился полдень на кромке витка
Экранными бликами в кадре рапида,
Растерянный жест растянув на века.
Жара набухала, как мусорный ящик.
Дымилось перо на литом верстаке,
Черкая бумаги в поток исходящих
С нечаянным матом в казённой строке.
Пузырились гребни бумажного теста,
В курятнике мыслей гнусавил хорёк,
Как будто мгновенье не двигалось с места,
Как будто минута текла поперёк.
Брели наобум коридорным ущельем,
Сквозь строй турникетов плелись не спеша,
Где сонный вахтёр измождённым кощеем
Скупое бессмертие пил из ковша.
Паскудили бронхи автобусным чадом,
В газетном окне наблюдали Вьетнам,
Жевали. И всё это было началом
Единственной жизни, позволенной нам.
Ночной циферблат, увеличенный втрое,
Столетие в липах минут за пяток,
Как будто в земной перегретой утробе
Сорвался со шкива ременный поток.
Галантные па напомаженным сукам,
Пол-литра по кругу в подъездной тиши.
Курили. И всё это было досугом,
Восторгом, хоть кол на макушке теши.
Качалась луна, облаками перната,
Проскальзывал поезд, как нить с челнока,
Но медлила полночь, как медлит граната,
Когда в кулаке леденеет чека.
Впотьмах предавались минутному счастью.
Толклись на панелях, себе на уме.
И время клонилось к рассветному часу
Так медленномедленномедленноме
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
