СамоограничениеРечь не о пользе, – о вреде. Время от времени, многие из нас, поддавшись конформистским доводам окружающей нас информационной среды, начинают круто менять жизнь, вставая на «пусть истинный». Кто тушит сигарету о ладошку, в надежде на то, что боль термального ожога увяжется подсознанием с самим процессом никотина-сосания, и не даст закурить впредь. Другой – завязывает со сладким, обожравшись напоследок до тошноты, не столько ради инициализации устойчивого отвращения, сколько для того, чтобы «наестся впрок». Выглядит это примерно так:тыудаляешь из «избранного» все ссылки на соцсети, деинсталлируйте аську. В голове звучит мысль: «всё, с этого момента мой личный дом-2 закончен. Никакого виртуала — только реальное общение. На худой конец Телефон. Но не СМС». День ты бродишь угрюмо по пустой квартире, не зная к чему себя применить. Потом острота абстинентных мук размазывается в тупой депрессивной прострации, когда не тянет. Совсем и ни к чему. Но, так легче, чем пытаться глушить искушение. В чём ловушка? Ясень-пень в том, что стену, в лобовую, не пробить, а потому 9 из 10 тех, кто прёт не амбразуру, забыв прикрыть оголённый тыл, обречены на фиаско. И всё бы оно ничего, кабы возврат отбрасывал вас в исходное состояние — ноги на ширине плеч, руки не опущены. Но всё происходит несколько иначе. Когда-то студентом, что бы как-то дополнительно выделятся наверное, я перестал есть хлеб. Мелочь вроде, но в коллективе заметная, да и привыкаешь мгновенно (кстати, до сих пор не понимаю зачем его нужно есть). Через какое-то время, использование такого способа самовыражения мне наскучило, но под воздействием небезразличия окружающих к моему «обету», подогреваемому видимо тем, что объяснить толком причин завязки я не мог, обосновывая нежелание – нежеланием («не хочу»)... в общем, я продолжал проходить мимо столовского лотка с нарезными кусками даже в тех заведениях, где хлеб не включался в стоимость обеда. Разница была лишь в том, что дома я его уже потреблял, а потому, хоть и нельзя сказать что неудержимо, а всё же, меня иногда подмывало умять кусок-другой на глазах изумлённой публики. В принципе терзал я себя не долго, ну может пару-тройку месяцев и то, для того лишь, чтобы убедится что пшеничный я теперь точно ни «не хочу». И, после укрепления такой убеждённости, я перестал себе в нём отказывать. История эта, наверное, забылась бы со временем напрочь, если бы не одно обстоятельство: до отказа я ел, от силы, один порционный ломоть за трапезу (что, к слову, было одним из мотивов, исключения хлеба из рациона). После окончания самоограничения я ел уже два, не зависимо от кол-во блюд на столе. «Ну и что», скажите вы. А то, что увеличение дозы наблюдается у всех, кто пытался контролировать волю, не замечая, кто и кого в этой ситуации держит за яйца. Т.е. эффект был, по существу, обратным. Наверное самым козырным доводом был бы пример с нарко-алко-игроманами. Но я не буду особо распинаться — тут всё и так на виду, отмечу только то, что, примерно в тот же период студенчества не пил пиво (тут уже дело было не в оригинальности, а в частоте злоупотребления, но это отдельная тема), зато пил всё остальное, включая баночные джин-тоники и хотя не могу сказать что с алкоголем у меня сейчас проблемы, но большей частью потребляется именно пиво, а не, скажем, вино. Хотя второе, по моим вкусовым ощущениям, повкуснее будет, но у пива свой кайф. Т.ч. причины, думаю те же. В общем начал я все эти рассуждения, с чёткой уверенностью, что ничего не проходит бесследно. И если в молодости я полагал, что частое бросание курить ослабляет волю вообще и именно этим оно, бросание, плохо, то сейчас основной проблемой мне видится именно наличие обратного эффекта. Грубо пресекая свои желания, вместо того чтобы искать альтернативные пути «подмены» на что-то более стоящее, мы только добавляем вязких смол в алчный огонь вожделения. Тучные попы. Вопрошая любого – «откель?» — услышишь такой ответ — «жрут, собаки, икру красную и красным же кагором полируют». Разумею, что не без греха их брат, но всегда ль всё так? Кабы вовсе не надобилось им искренность, в служении заветам божьим – то и не было бы тех, кто истово верны духу писания. И ежели до возраста Христа, худоба держима в силу молодости тела, а не усилиями духа, то с появлением обстоятельности в действиях и речах, появляется и заметный мамон, как у попов праведных, так и вакханальных, прячущих хвостом под рясой. Не от того ли что батюшка, в силу надлежащего рвения молодости быть идеальным примером и бла-бла-бла.., с подобающей педантичностью подходил он к соблюдению множества плотских ограничений, именуемых (как и сия писанина) кратким существительным – пост. Голод же живота своего, унимал духовник лбом (т.е. всё тем же – волевым решением). А потому свято верую, что по окончанию очередного самоограничетельного бдения, жор его удвоился и, памятую свой опыт, не вернулся восвояси. Разумею так же, что удвоение было разовым, но пожизненным и лишь по возрасту, с замедлением обмена веществ, излишки потребляемого и породили, в молве, имидж чревоугодника. Вывод. © Copyright: Павел В.Новиков, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|