Лев Болеславский
Христос
Лев Болеславский
Всевышний! Бог Отец! Прости,
Что обращаюсь на пути
Всё больше не к Тебе, а к Сыну.
Ты – надо всем, Ты – сверх всего,
Вне разуменья моего,
Вне времени, и Триединый.
Как знать – Ты где? В каких мирах?
Но этот держишь на руках
С разливом звёзд, с живой Землею.
А Он, Твой Сын, в мой дом вошел.
В глаза мне глянул, сел за стол,
Продолжил Вечерю со мною.
Он хлеб со мною разделил
И новое вино налил,
Как кровь, в пустую сердца чашу
И бренье сотворил моим
Глазам, до этого слепым,
Во имя истины ярчайшей.
Но знаю, знаю: это Ты
Послал к нам Сына с высоты,
Им жертвуя, чтоб всякий смертный
Не сгинул от бесовских зол,
Но, веруя в Него, обрел
Жизнь вечную и мир пресветлый.
Перед Тобою трепещу,
А с Иисусом встреч ищу,
Делюсь раздумьями, тревогой.
И знаю среди злобы дня:
Бог умалился до меня,
Чтоб я возвысился до Бога.
Как странно: это же о Нем
Так громко, о Христе моем,
Поют во храмах, величая,
О Нем, с кем я наедине
Общаюсь в тайной тишине,
В своем дому Его встречая.
Шаг без Него – лишь вкривь и вниз.
Он путь, и истина, и жизнь.
Через Него лишь, через Сына,
Могу прийти я наконец
К Тебе, Отец, к Тебе, Творец
И Вседержитель триединый.
Сквозь грохот, плач и смех веков
Я слышу, как учеников
Словами учит Он простыми
Тебе молиться, Отче наш,
Отвергнув пустословья блажь,
И я учусь молиться с ними.
Неведомо друзьям моим,
Когда мы спорим и кричим,
Что среди нас – и Он, молчащий,
И в паузах меж шумных фраз
С Ним говорю я каждый раз, –
И паузы всё дольше, чаще.
Я чувствую Его всегда
И часто мучусь от стыда
То за поступок, то за слово.
О, как Он смотрит, огорчён,
Меня не раз прощавший, Он,
Меня простить готовый снова.
Петра, Иуду ли, Фому –
С собою разных звал – Ему
Была ясна душа любая.
Но хочет, чтоб узнал я в них
Себя, в свои пороки вник
И победил в себе себя я.
Он так глядит в мои глаза,
Что скрыть постыдное нельзя, –
И исповедь, как слёзы, льется,
И каюсь я в своих грехах,
Их обратить желая в прах, –
И – просветленье ярче солнца!
Он – сокровенное во мне,
И только с Ним наедине
Я истинный, без позолоты.
Как больно делаю Ему –
В гордыне – Богу моему,
Когда я не простил кого-то…
К Нему, как в бурю по воде,
Шел по беде, вражде, нужде,
Но стал тонуть в пучине скверны.
Он руку дал, чтобы спасти,
И молвил: “Что же на пути
Ты усомнился, маловерный?”
Прикосновением одним
Дарил целение больным –
То в Кане, то в Иерихоне.
А ныне я спешу к Нему,
Сквозь двух тысячелетий тьму
Тяну молящие ладони.
Голодных и лишенных сил,
Пять тысяч душ Он накормил
Пятью хлебами, их умножив
Так, что и будущим векам
Осталось и досталось нам.
Я тоже с корочкою Божьей.
Когда-то я, как Никодим,
Мог лишь тайком общаться с Ним
В года безбожья и насилья.
Но веру даровал мне Бог,
Чтоб я преобразиться мог
И зреть небесную Россию.
Как тем, кто чувствовал беду,
Но в Гефсиманском спал саду,
Когда молился Он и плакал,
Так ныне Он сказал и мне:
“Не спи! – на горестной Земле. –
Не спи средь мерзости и мрака!”
Я столько лет не знал, что Он,
Кто на Голгофе был казнен,
Спас мою душу в час распятья,
Взял на Себя грехи мои
В безмерности Своей любви,
С креста раскрыл и мне объятья.
О, как страдал Он, Светлый мой,
Вися над тёмною толпой,
К ней тихо очи обращая…
Стекала кровь из-под шипов,
Но лишь любовь, одна любовь
В глазах светилась, всех прощая.
И положили в гроб Его,
И всем казалось: ничего
Не изменилось… Но чудесно
На третий день, распятый, Он
Из погребальных встал пелён!
Воскрес! Открылся путь небесный!
Открылся мне спасенья путь,
И понял я всей жизни суть:
Любить и жертвовать собою,
Как Он – во имя малых сих, –
Детей земных, заблудших, злых,
С их бесконечною борьбою.
…Стою во храме. Предо мной
Икона в цате золотой.
Целую, плача, – как впервые.
Так вот они – моя семья:
Мария, Сын… а с вами – я,
А с вами – я, мои родные!
Я вижу ныне и в веках,
Как держит Бога на руках
Земная женщина и Матерь.
Любил ли кто-нибудь светлей,
Страдал ли кто-нибудь сильней
За Иисуса – с дней распятья?
Всевышний! Ты непостижим.
Перед величием Твоим
Молчу – нет сил Тебя представить.
Но предо мною – взгляд Его,
Создатель, Сына Твоего,
И – плакать мне, и петь, и славить!
На Земле Иисуса
Предощущаю благодать:
Ты ныне будешь диктовать!
Скорей, скорей освободиться
От мыслей! Как от мутных струй!
От пены слов! Я пуст! Диктуй —
Дождем, листвою, ветром, птицей!
* * *
Так вот та самая страна,
Мой поднебесный свет,
Куда была устремлена
Душа так много лет!
О чем кричит, почти поет,
Целуя микрофон,
В автобусе экскурсовод,
Сохнутом снаряжен?
Направо крепость, господа,
Налево дом молитв...
Вдали кибуц. Еще куда
Он поглядеть велит?
Моргает утро, серебря
Щербатый мергель стен.
Прости, но я смотрю в себя
Сквозь жизни жар и тлен.
Земля исхода, битв, чудес,
Прадедовских могил...
А я одно шепчу:"Он здесь
Когда-то проходил..."
ГЕФСИМАНСКИЙ САД
Восемь олив Гефсиманского сада! —
В вечность вросли и корнями схватили
Почву столетий. Для сердца и взгляда
Ветви святые светлее светилен.
“Здесь Он молился...” — шепчу я и плачу.
Здесь, где других одолела дремота,
С жаркого лба и ладони горячей
Падали капли кровавого пота.
Здесь Он молился с земною тоскою
И по-сыновьи шептал “Авва Отче!”
Вверх поднимал пред расправой людскою
Очи, свои одинокие очи.
Падали капли на листья, соцветья,
В травы, дрожали в земле охладелой.
Тихо пройдя через тысячелетья,
Капля одна мое сердце задела.
Восемь деревьев Горы Елеонской
Щупают воздух. Он близко? Он рядом?
Вдруг средь толпы, что все льется и льется,
Вспыхнут родные глаза за оградой?!
Вьется сквозь кроны, с ветвями срастаясь,
Новая поросль, и в листьях оливы
Не разобрать, где там юность, где старость, —
Все только вечность, где нет перерыва...
Господи, встану девятой оливой!
В сад Твой хочу! И уже ощущаю:
Всходят сквозь старость мою у обрыва
Новые ветви, плоды обещая.
Восемь олив на Горе Елеонской
Щупают воздух двадцатого века,
Где беспредельное бесопоклонство
Плоть ублажающего человека.
Солнце устало по листьям плескаться
И удаляется неторопливо.
Время спускаться. Прошу францисканца:
”Дай мне листок с Гефсиманской оливы!”
Гиды с рассказом торопятся в группах,
Щелкает “кодак”, сняв сад наудачу.
Боже, прости нас, жестоких и глупых!
”Здесь Он молился...” — шепчу я и плачу.
VIA DOLOROSA
Старый город. Львиные ворота.
Розов воздух. А в проулках проза
Толп, повозок, лавочек без счета.
Где, скажите, Via Dolorosa?
Между стен веревки с ширпотребом,
Пояса, как кобры, над толпою.
Дождь джинсовый под библейским небом.
Господи, как встретиться с Тобою?
Стены жмут, как тесные одежды,
Душат, словно силу обретая,
Разве что, напрягшись, их удержат
Каменные мышцы аркбутана.
Вздох мой от вопроса до вопроса,
Путь мой в горло города кривое.
Где, скажите, Via Dolorosa?
Но араб качает головою.
Сзади голос слышится картавый:
”Чтоб вы знали, здесь, подобно странам,
Люди разделились на кварталы.
Вам к евреям или к мусульманам?”
Ребе в пейсах, льющихся, как реки,
Кнессет критикующий пространно.
Интурист, уткнувшийся в бедекер,
Как в меню большого ресторана.
Шорты, платья, куртки, покрывала,
Бармен, зазывающий с порога...
Господи, средь этого кагала
Как мне отыскать к Тебе дорогу?
Что-то гид толкует полусонно
Про архитектурное искусство...
Шаг невольно ускоряю, словно
Я сейчас увижу Иисуса!
Словно, под крестом огромным сгорблен,
Где-то здесь – сквозь гвалт, проклятья, слезы —
Он еще идет Дорогой Скорби...
Где, скажите, Via Dolorosa?
Введение во храм
Лев Болеславский
О день! да сотворится
Открытое векам:
Святой отроковицы
Введение во храм.
Что, девочка, сегодня
Предчувствует она,
Чьей плотью плоть Господня
Да будет создана?!
Восходишь по ступеням
На тайный Божий зов.
Тебя встречают пеньем
Восторженных псалмов!
Для небывалой встречи
Все свечи возжены,
И возгласы, и речи
В святилище слышны.
Трех лет дитя всего лишь,
Но в храм сама уже
Ты радостно восходишь
С прозрением в душе!
Не до игрушек, кукол, —
Зовет, манит, велит
Небес и храма купол
И строгий жар молитв.
И днесь тебя впервые
Первосвященник сам:
— Возрадуйся, Мария! —
Сияя, вводит в храм.
Неужто знает ныне,
Впустив тебя в девир,
Что слава Девы — в Сыне,
Каким спасется мир?
Что в этой крошке малой
Сбылась веков мечта,
Что Женщина — начало
Сокрытое Христа?!
Пребудешь годы в храме,
Чтоб храмом стать самой
Тому, Кто Небесами
Назначен в мир земной.
Он явится средь ночи,
Как света торжество,
И будут твои очи,
Мария, у Него.
Ты, девочка, не знаешь,
Что поседеешь вся,
В тоске, в слезах, в терзанье
Крест Матери неся.
Входи же в храм и силы
В молитве обретешь.
В века во имя Сына
Крест тяжкий понесешь.
Входи светло и строго,
Избранное дитя,
И жизнь служеньем Богу,
И Бога обретя.
Христос
Всевышний! Бог Отец! Прости,
Что обращаюсь на пути
Всё больше не к Тебе, а к Сыну.
Ты – надо всем, Ты – сверх всего,
Вне разуменья моего,
Вне времени, и Триединый.
Как знать – Ты где? В каких мирах?
Но этот держишь на руках
С разливом звёзд, с живой Землею.
А Он, Твой Сын, в мой дом вошел.
В глаза мне глянул, сел за стол,
Продолжил Вечерю со мною.
Он хлеб со мною разделил
И новое вино налил,
Как кровь, в пустую сердца чашу
И бренье сотворил моим
Глазам, до этого слепым,
Во имя истины ярчайшей.
Но знаю, знаю: это Ты
Послал к нам Сына с высоты,
Им жертвуя, чтоб всякий смертный
Не сгинул от бесовских зол,
Но, веруя в Него, обрел
Жизнь вечную и мир пресветлый.
Перед Тобою трепещу,
А с Иисусом встреч ищу,
Делюсь раздумьями, тревогой.
И знаю среди злобы дня:
Бог умалился до меня,
Чтоб я возвысился до Бога.
Как странно: это же о Нем
Так громко, о Христе моем,
Поют во храмах, величая,
О Нем, с кем я наедине
Общаюсь в тайной тишине,
В своем дому Его встречая.
Шаг без Него – лишь вкривь и вниз.
Он путь, и истина, и жизнь.
Через Него лишь, через Сына,
Могу прийти я наконец
К Тебе, Отец, к Тебе, Творец
И Вседержитель триединый.
Сквозь грохот, плач и смех веков
Я слышу, как учеников
Словами учит Он простыми
Тебе молиться, Отче наш,
Отвергнув пустословья блажь,
И я учусь молиться с ними.
Неведомо друзьям моим,
Когда мы спорим и кричим,
Что среди нас – и Он, молчащий,
И в паузах меж шумных фраз
С Ним говорю я каждый раз, –
И паузы всё дольше, чаще.
Я чувствую Его всегда
И часто мучусь от стыда
То за поступок, то за слово.
О, как Он смотрит, огорчён,
Меня не раз прощавший, Он,
Меня простить готовый снова.
Петра, Иуду ли, Фому –
С собою разных звал – Ему
Была ясна душа любая.
Но хочет, чтоб узнал я в них
Себя, в свои пороки вник
И победил в себе себя я.
Он так глядит в мои глаза,
Что скрыть постыдное нельзя, –
И исповедь, как слёзы, льется,
И каюсь я в своих грехах,
Их обратить желая в прах, –
И – просветленье ярче солнца!
Он – сокровенное во мне,
И только с Ним наедине
Я истинный, без позолоты.
Как больно делаю Ему –
В гордыне – Богу моему,
Когда я не простил кого-то…
К Нему, как в бурю по воде,
Шел по беде, вражде, нужде,
Но стал тонуть в пучине скверны.
Он руку дал, чтобы спасти,
И молвил: “Что же на пути
Ты усомнился, маловерный?”
Прикосновением одним
Дарил целение больным –
То в Кане, то в Иерихоне.
А ныне я спешу к Нему,
Сквозь двух тысячелетий тьму
Тяну молящие ладони.
Голодных и лишенных сил,
Пять тысяч душ Он накормил
Пятью хлебами, их умножив
Так, что и будущим векам
Осталось и досталось нам.
Я тоже с корочкою Божьей.
Когда-то я, как Никодим,
Мог лишь тайком общаться с Ним
В года безбожья и насилья.
Но веру даровал мне Бог,
Чтоб я преобразиться мог
И зреть небесную Россию.
Как тем, кто чувствовал беду,
Но в Гефсиманском спал саду,
Когда молился Он и плакал,
Так ныне Он сказал и мне:
“Не спи! – на горестной Земле. –
Не спи средь мерзости и мрака!”
Я столько лет не знал, что Он,
Кто на Голгофе был казнен,
Спас мою душу в час распятья,
Взял на Себя грехи мои
В безмерности Своей любви,
С креста раскрыл и мне объятья.
О, как страдал Он, Светлый мой,
Вися над тёмною толпой,
К ней тихо очи обращая…
Стекала кровь из-под шипов,
Но лишь любовь, одна любовь
В глазах светилась, всех прощая.
И положили в гроб Его,
И всем казалось: ничего
Не изменилось… Но чудесно
На третий день, распятый, Он
Из погребальных встал пелён!
Воскрес! Открылся путь небесный!
Открылся мне спасенья путь,
И понял я всей жизни суть:
Любить и жертвовать собою,
Как Он – во имя малых сих, –
Детей земных, заблудших, злых,
С их бесконечною борьбою.
…Стою во храме. Предо мной
Икона в цате золотой.
Целую, плача, – как впервые.
Так вот они – моя семья:
Мария, Сын… а с вами – я,
А с вами – я, мои родные!
Я вижу ныне и в веках,
Как держит Бога на руках
Земная женщина и Матерь.
Любил ли кто-нибудь светлей,
Страдал ли кто-нибудь сильней
За Иисуса – с дней распятья?
Всевышний! Ты непостижим.
Перед величием Твоим
Молчу – нет сил Тебя представить.
Но предо мною – взгляд Его,
Создатель, Сына Твоего,
И – плакать мне, и петь, и славить!
Молитва
Лев Болеславский
Приближаюсь к последней черте,
И достоин я ада кромешного.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
О смирении и простоте
Забывал я в гордыне насмешливой.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
О душе забывал я в тщете
И желал не глубинного, - внешнего.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Я в тщеславной пустой маяте
За успехом тянулся поспешливо.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Не однажды к своей доброте
Хитрый ум и расчет я примешивал.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Забывал о высокой звезде,
Душу низкие радости тешили.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Я в животной слепой наготе
Жадно плоть ублажал и не сдерживал.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Я приспешникам темных властей
Слишком часто поклоны отвешивал.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Проклинал мою жизнь в суете,
А потом начинал все по-прежнему.
- Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешнoгo.
Зависть зрела в моей темноте,
И прошла по судьбе моей трещина.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Жадность в сердце жила, как в гнезде
Скупость злато копила - да где ж оно?
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Трусость ела меня до костей,
Тело жалко дрожало, хоть режь его.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Жил я в ревности, как на костре,
Пожиравшем доверие бешено.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Беспощадный в своей правоте,
Я не миловал друга сердечного.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
А теперь я один в пустоте,
Не вернуть мне любовь отгоревшую.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Сколько прочих грехов и страстей
Утаил я, но все они взвешены.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
Приближаюсь к последней черте,
Плачет сердце мое безутешное.
Вот он я, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя грешного.
По милости Твоей. 2011 год
Лев Болеславский
* * *
По милости Твоей обрёл я зренье, слух,
А с ними – этот лес, и в белой кашке луг,
И без предела степь, и небеса без края!
На краткий век земной – и этот дом, и дол!
По милости Твоей я целый мир обрёл,
По милости Твоей Тебя я обретаю!
ХРИСТОС
1.
Три дня в гробу лежал до Воскресенья,
Три дня Земля без Господа была.
И в промежуток тот без опасенья
Свободно проскользнули духи зла.
Тьма бесов, тьма чертей торжествовала,
Устроиться спешила в душах тех,
Кому добра и правды было мало,
А сладок лишь один корысти грех.
И Пётр смотрел беспомощно и грустно,
Считал часы, не сдерживая слёз,
И помня обещанье Иисуса,
Всё ожидал: воскреснет ли Христос?
2.
Христос – воскрес! А мы с тобой мертвы.
В греховных пеленах с тобой покуда.
Но существует в этом мире чудо
Безгрешной и безбрежной синевы!
Христос – воскрес! И, верю, нам с тобой
Поможет Он воскреснуть завтра тоже
Для вечной жизни! И с любовью Божьей –
За Ним и с Ним уверенной стопой!
3.
Подумала: это садовник.
И мы начинаем гадать.
Плутаем в деревьях. Но кто в них?
И чувствуем вдруг благодать!
Смолкают вопросы и речи.
И видим уже неспроста
В садовнике, в пахаре, в певчем –
Сокрытого в каждом Христа!
АВРААМ
...И старец проводил т р о и х
И осознал в чудесный миг,
Кого у дуба Мамре встретил!
Не знал, не ведал Авраам:
Один из н и х вернётся к нам,
Ещё придёт через столетья!
* * *
Опять я заблудился, исказил
И жизнь, и душу – не хватает сил
Быть неизменно, Иисус, с Тобою,
Не уклоняться средь людей и дней
От сердцевины Божией своей,
От детства, с вечной чистою тоскою.
* * *
Прости мне, Иисус, – я заболтался с ними.
Как отношенья здесь устал я выяснять...
Всю горечь и тоску, как катаракту, снимет
Один Твой взор, Твой луч, что виделся во снах!
Я б прошептал Тебе: “Возьми меня отсюда!”
Да всё любви я жду покуда на Земле.
А впрочем, Небеса ещё мне дали ссуду
И лист для этих строк, распятый на столе.
* * *
Ты говорил.
Но то ли записали?
Земные, так ли поняли Тебя?
* * *
Я жил всегда.
Не странно ли считать,
Что должен был я жить
Лишь в э т о время?..
* * *
За лицами – как много их! –
Единственный на свете лик.
Нет, боль не в том, что он единственный,
А в том, что, дальний, – мой двойник,
И без него я свой теряю лик,
Не выстояв...
* * *
Есть мост, какого не взорвёшь.
Ничто самообман и ложь.
Мост меж вчерашним и сегодня.
По-новому бы всё начать,
Да коль не днём, встаёт в ночах
Тоска, хоть нет её бесплодней.
* * *
Было больше радости вначале,
Чем растущей рядом с ней печали.
Не сумел я радость уберечь,
И пожертвовал я счастьем встреч,
Чтобы лишь печали замолчали.
* * *
Дай мне искорку радости, Господи,
И забуду я все свои горести,
И раздую я искорку ту,
Чтобы стала моим просветлением,
И улыбкой, и стихотворением
И вернулась в Твою высоту!
* * *
Привязанность, как ни прекрасна,
Вновь стала для меня опасна.
Отвязываться тяжело,
Как будто собственную радость
Убить, похоронить стараюсь,
Когда прощание пришло.
* * *
Я повторял: “Пока дышу –
Надеюсь!” Сколько лет прилежно
Я доверял карандашу
Дыхание надежды нежной.
Да ныне вся свелась к нулю.
Но сердце мне иное скажет:
”Пока стучу – люблю. Люблю,
Пускай и без надежды даже”.
* * *
Да, обоженье – цель человека.
В этом промысел и благодать.
Я же, знаю, – душевный калека.
Мне сперва человеком бы стать.
А ещё бы любить научиться,
А не злой предаваться игре,
Хоть, быть может, последние числа
Мне зачёркивать в календаре.
* * *
От догм суровых в стороне,
Рву связь меж нашими сердцами.
Мешает только память мне:
В её болезненном мерцанье
Всё тлеют угли в тишине.
* * *
Не жалуйся, не сожалей.
Не знаешь, от каких скорбей
Я уберёг тебя и не дал
Того, в чём счастье видел ты,
Стремясь, летя из пестроты
К чужой душе. А с нею – к бедам.
* * *
Побыть немного в тишине.
Сегодня должен Он родиться!
И потому молчат во мне
Стихи, что замерли, как птицы,
Чтоб песней взвиться к вышине!
* * *
На грубый мир иль на себя в обиде?
Как был прекрасен детский идеал!
Зачем я вижу то, чего не видел,
Зачем я знаю то, чего не знал?
Открылась подноготная повсюду
В телах и душах. И теперь, увы,
Теряется людских обличий чудо,
И меньше безоглядности в любви.
За музыкой читаю чьи-то ноты,
В чужих стихах угадан рифм подбор.
Теряю очарованность. Полёта
Уже не знаю с некоторых пор.
А не пора ли, Господи, отсюда?
В Твой тайный свет, и в музыку, и в тишь!
В Твою любовь – немеркнущее чудо!
Лишь Ты мне зренье детства возвратишь!
* * *
Не спрашивай поэта: как дела?
Но спрашивай поэта:
”Как душа?”
* * *
Но почему от радости земной
Мне надо отказаться ради
Небесной вечности без мук?
* * *
Там, в вечной радости небесной,
Я буду плакать о тебе,
Радость моя земная!
* * *
О Господи, прости: перемешалось
Земное и небесное во мне,
И радость неуёмная, и жалость.
Паденье и стремленье к вышине...
* * *
Бедное сердечко,
Знаешь ты о том,
Что стучать не вечно
Под моим ребром.
В страхе замираешь
На короткий миг,
Сроки замеряешь
Дней моих земных.
Сколько накопило,
Тлену вопреки,
Радостного пыла,
Солнечной тоски!
Среди визга, воя,
Ужасов и лжи
Бейся, ретивое,
Только не дрожи!
Скоро над планетой
В бездне высоты
Вспыхнет капля света, –
Сердце, это ты!
* * *
Я славлю любовь безответную, –
Рождает и множит стихи
И радует Бога-ревнителя.
* * *
До декабря так много было мая!
Но как теперь
Я за декабрь держусь...
* * *
Возвращаюсь к Тебе, мой Господь,
В Твоё чистое небо безбрежное
Из мирка своего многогрешного,
Где так низок земной небосвод,
Где опять потянулся я к женщине,
Но опять обманулся, припав
К ней, земною тоской изувеченной,
К ней, в соблазнах, едва не пропав.
БОГОЯВЛЕНЬЕ
Не спи, восстань от сна и лени
И слово славы изреки!
Сегодня час Богоявленья, –
К тебе Он вышел из реки!
Вот Он идёт от Иордана,
И Иоанн вослед глядит,
А с горней тверди осиянной:
“Мой Сын возлюбленный!” – гремит.
И Сын идёт, земной водою
Омытый, чтоб тебе и мне
Воды небесной, вечной, вдоволь
Дать для спасенья на Земле!
* * *
Откуда мой страх и тревога?
Смотри же! Ты видишь, как много
Разумных и знающих тут,
Уверенных, что не умрут,
Что вечная жизнь – за порогом
Последних часов и минут!
Доверься, душа моя, Богу!
* * *
Ты веру дал душе моей,
Но дай и мужества на свете,
Господь! И укроти скорей
Страх перед жизнью, что сильней
Уже и страха перед смертью.
* * *
Не по себе внезапно стало:
Любить невмочь? Душа устала?
Но, слава Богу, из души,
Как оправданье, всходит жалость,
И не в любовь я погружаюсь,
А в боль, разлитую в тиши.
* * *
Толпятся темы. Сколько их –
Моих, земных и неземных...
Да застывают неоткрытыми.
А Ты мне искру не даёшь,
И без неё цена мне грош
Со всеми рифмами и ритмами.
* * *
Цветы и небо. Между ними дождь, –
В него десятки строк моих вплетаются,
А в них, быть может, радостно найдёшь
И лепестков черёмуховых дрожь,
И тучи в блёстках, и иные таинства...
* * *
Когда, казалось, жизнь пуста
И лишь беззвучьем налита,
Раздался рядом, а не свыше
Стук в сердце – я узнал Христа:
Впустил – и музыку услышал!
* * *
Боже, сколько заблудших сердец...
Как мне к каждой прийти наконец,
Отыскать на тропинках неверных,
И спасти, и любую вернуть, –
Но не в стадо, а в самую суть
Вечной жизни в просторах безмерных...
* * *
Пред тем как к Тебе перейти,
Я чувствую, что впереди
Ещё поворотов немало,
Плутаний, ушибов, увы...
Но только не страхам, – любви
Душа до конца бы внимала...
ГДЕ-ТО...
1.
Почудилось: Он где-то рядом, здесь!
К нам незаметно низошёл с Небес!
В толпе? В собранье? Между нами ходит?
Но знаю: Он не в рясе средь икон,
И не с жезлом в богатой митре Он,
И не сидит ни в лексусе, ни в хонде.
2.
Ко мне внезапно кто-то подойдёт.
Нет, то не Он, но в нём Его частица.
И тотчас я увижу небосвод
В глазах, откуда горний свет струится!
* * *
Я был на такой высоте,
Любя её в нежной печали,
Что мне открывались везде
Объятья распахнутой дали!
Я, может быть, был на звезде,
Забыв притяжение буден!
Я был на такой высоте,
Что долгим падение будет...
* * *
Я хотел любить вечной любовью,
Но отмечен лишь тайною болью,
И со мною мой мир отойдёт,
Что готов был в любви состояться,
Да изранен осколками счастья
И с надеждой глядит в небосвод.
* * *
Теряюсь средь пустого дня:
Чего хочу от жизни я?
Но пусть она сама ответит:
Чего жизнь хочет от меня?
Чтоб дальше жить на белом свете...
* * *
А мне Платон дороже истины!
Я слышу сердце человечье,
Трепещущее сердце искреннее.
Невечны мы средь истин вечных.
А мне мой друг дороже истины!
О, как он пламенно дерзает,
Как в свою правду верит истово!
А истины никто не знает.
* * *
Как хорошо, что Он воскрес весной!
Но и зимой весна бы наступила
Для душ, преображённых Божьей силой,
И для цветов, и для листвы лесной,
Для стаи в возвращенье светлокрылом!
* * *
Нет любви, так хотя бы – влечения!
Не для радости иль облегчения,
А чтоб снова журчали слова,
Рифмы, музыка, – в них оправдание
Жизни, мне не напрасно подаренной,
Что уже мне казалось: мертва.
* * *
Бессмысленностью серой бытия
Был угнетён и озадачен я.
Но – дали смысл. Готовить душу. К раю?
Но там – за вечнопровожденьем мне
Смысл тоже нужен, как и на Земле.
Иначе – для чего я умираю?
* * *
Вся мудрость в детстве. Прочь и смысл, и цель,
Как вечно нержавеющую цепь.
Ведь Он сказал нам: “Будьте же, как дети”.
Знать только радость чистую, печаль,
Не мучиться заглядываньем в даль.
Доверить всё Отцу на белом свете.
* * *
И созерцанье есть, и дело,
Но тут и там тоска засела.
От созерцанья я бегу
К труду. От дела – к созерцанью.
Но смысла прячется мерцанье
На том и этом берегу.
* * *
Заполнить время мелочами,
Чтоб только не было молчанья,
В котором скрылась мира жуть.
Пусть будет суета земная,
Базарная, пустая, злая,
Чтоб только душу обмануть.
* * *
Есть в каждом что-то от Христа,
От вечной чистоты небесной,
Где беспредельна высота!
Но что-то в каждом есть от беса.
Да укрощает всякий спор
И нам найти слова поможет
Христос, в нас скрытый до сих пор,
А не лукавый – хитрой ложью.
* * *
Ещё с высоты не умею смотреть
На жизнь, что проходит, а больше – на смерть.
Ещё мне значительным кажется всё,
Что вечность швырнёт под своё колесо.
* * *
Смотрю – то вечным зреньем я
И вижу, как мелка моя
Земная жизнь, в тоске ли, в страсти,
То зрением минуты, дня, –
И беспредельны для меня
Боль, память, радость, горечь, счастье.
* * *
Зима так долго на Земле,
Хоть стала высь уже весенней
И скоро мир заполнит пенье
С лучами на любом крыле!
Но что с Землёй? Мороз свалил?
Промёрзла вся? Надолго сникла?
Или к снегам уже привыкла.
Как мы к властителям своим?
* * *
На время или навсегда
Смятенье паче, чем беда.
Живу сегодня непоэтом.
Все слёзы льются по щеке –
Те, что я мог отдать строке,
В созвучья, в образы одетой.
* * *
Да, буду я жалеть потом,
Что закрывал от многих дом,
Не стал распахнутей, щедрее,
Расчётливо себя храня
Почти до нынешнего дня.
А впрочем, как уже жалею...
* * *
Хочу я каяться, Господь,
За дни, где тёмен был испод.
Стою на грани завершенья
Среди толпы, друзей, семьи.
Но как мне вспомнить все мои
Ошибки, злые прегрешенья?..
* * *
“Побойся Бога!” – говорю
Чиновнику, и главарю,
Политикану, и паяцу.
Боятся потерять, трясясь,
Карьеру, бизнес, деньги, власть...
И только Бога не боятся.
* * *
Учусь молиться за врагов,
Блуждающих среди чащобы
Своей слепой и тёмной злобы,
Средь моря зол без берегов.
Учусь молиться за врагов,
За мелких и за сановитых,
Завистников, антисемитов,
Маньяков, сытых и несытых.
Всё ж за людей, не за волков.
Учусь молиться за врагов.
Но сам себе я враг порою,
И я не ведаю покоя
От жала собственных грехов.
Кляну свою недоброту
И не остывшую доныне
Обидчивость, сестру гордыни,
С которой тяжело бреду.
Учусь молиться за врагов.
Как нелегко – нет, не молиться –
Учиться! Просветлев, смириться
И жизнь переплавлять в любовь.
Молиться, Господи, за всех,
Кого, как астма, злоба душит.
Учусь любить людей заблудших,
А ненавидеть в них – лишь грех.
* * *
Любовь спасала от тщеты.
Но нет любви. Спасёшь ли ты,
Труд? – Я в тебе ищу спасенья.
Но понял вдруг: забыл Христа,
И потому вся жизнь пуста.
Воскресший, дай мне воскресенья!
* * *
– Кто виноват? – твердил не раз,
Не отводя от мира глаз.
И настигая тот вопрос:
– Что делать? – из души неслось.
А ныне, подходя к концу:
– За что? – в слезах шепчу Творцу.
Но слышу я ответ Его:
А ты спросил ли: – Для чего?..
* * *
Без цели – маета, тщета.
А без Христа – и цель пуста.
Везде, и на кресте распятый,
Он помнит о тебе и мне,
И все мученья на Земле
В Себя вбирает, как когда-то.
* * *
Пред тем как я приду к Тебе на суд,
Пусть здесь судить присяжных позовут.
Не из людей – безвинных не найду, –
А из берёз и яблонек в саду.
Пусть судят роща, озеро, скворец
И облака... А после – Ты, Творец!
* * *
Как я должен, Господи, молиться,
Чтобы ты мольбе моей внимал
И обрёл я сил Твоих крупицу?
Ты же видишь, как я слаб и мал.
Как просить я должен? Сколько надо
Мне шептать особые слова,
Чтобы снизошла Твоя отрада
На меня, как в марте синева?!
Ну, а может, дело не во фразах, –
Просто надо очень близко вдруг
Ощутить Тебя, – и в душу сразу
Дух войдёт и исцелит недуг!
* * *
Не больно мне. Покойно и светло.
Как хорошо: не помню и не знаю.
Не потому, что всё давно прошло,
А потому лишь, что не вспоминаю.
* * *
Для ран, увы, всегда готова соль.
Лишь памяти коснёшься на мгновенье, –
И вырвется таившаяся боль.
И ничего не удержать в забвенье.
* * *
Если радость во мне, то без меры!
Столько в ней и надежды, и веры!
О, как песенна и высока!
Но с годами, как будто карая,
Нарастает, не ведая края
И тщетой наполняя, тоска.
Радость, радость, останься со мною!
Но, земная, сменись неземною,
И да вспомнит душа неспроста,
Что её ожидает за гранью
Стольких душ золотое сиянье
И улыбка – так близко! – Христа!
* * *
Я живу в пустоте, где прощание
Погребает всех лет обещания,
В бездне, где застываю, увы.
Всё равно, хоть померкли желания,
Сердце скрытно живёт в ожидании –
В ожидании новой любви.
* * *
Сквозь души паденья и увечья
Ширься в человеке, человечье!
Стыд и совесть... И исчезнет ложь.
Ширься, человечье, в человеке,
Как у моря щедрым устьем реки.
А потом и к Божьему придёшь!
* * *
Не знал: как горько – разлюбить,
Словно себя в себе убить.
И страх пред бездной неминуем.
И жертвовать готов я вновь
Даже свободой, чтоб любовь
Закрыла пропасть поцелуем.
* * *
Сейчас ты спишь, душа родная.
Я вижу, хоть и вдалеке,
Как, тихо очи закрывая,
Лежишь, а слёзы на щеке.
Тебе мешают быть счастливой
Тупые догматы твои
И берегут тебя от взрыва
Копящейся в тебе любви!
* * *
Что сделали с тобой за годы
Законники, духовники,
Лишая жизни и свободы,
А к сердцу подобрав замки...
И сердце каменеет, стынет,
Ему закон холодный мил?
Поздравь лукавого, – он ныне
Тебя, родная, победил.
* * *
Зашорена всё больше, больше
И волю беса приняла,
Покорная, за волю Божью.
Сложила горние крыла.
Воистину, Землёй владеет
Лукавый. И тобой уже.
И умирает, холодеет
Любовь в твоей, в моей душе...
* * *
Бедный ангел мечется меж нами:
Любящие, больно мне за вас.
Не лукавый, – гасите вы сами
Свет, что не совсем ещё погас.
Гасите упорством ли, безумством,
Выросшим из книжных старых догм,
Наставлений шепотком стоустым,
Вползшим в души, точно змеи в дом.
Оба вы зашорены, родные.
Неужели побеждает зло?
Наваждений тёмная стихия
Захлестнула и моё крыло.
И не в силах, не могу уже я
Защитить и к небу приподнять,
Дети, вас, кто так любил блаженно,
Но теряет ныне благодать...
Только и мечусь я между вами,
Только я и плачу вновь и вновь,
Видя, что с собой творите сами,
Как вы убиваете любовь...
* * *
Нежна и ласкова премного,
И праведна её дорога,
И ровен, чист душевный свет.
Любовь в глазах её искрится,
Но вижу меру и границы, –
В ней вспышки жертвенности нет.
* * *
Твой путь не ввысь ведёт, а вниз,
Застойный омут образуя.
Рождают догмы фанатизм, –
В нём зарождается безумье.
* * *
Расстаться – и уйдут больные мысли.
Тоска? Но так не истерзает душу.
Стихами заглушу.
* * *
Ещё мне больно. Помню я начало.
Сказала: “В дружбе для меня покой.
Беда случилась. Дружбы стало мало.
Ты полюбил. Что делать нам с тобой?”
И я ушёл. Нет ни любви, ни дружбы.
И лишь надежда остаётся мне,
Что в вечности сойдутся наши души,
Чтоб не расстаться нам, как на Земле.
* * *
Хорошо, что расстались с нежностью,
Хорошо, остались в сиянии.
Память накроет тоску.
* * *
Что есть любовь? Красота? Дефиниций,
Формул трещат золотые границы,
Как ни отстаивай их горячо.
Что-то ещё есть! Есть что-то ещё!
Что-то, что мреет, блазнится, приснится...
* * *
Ничего о тебе я не помню,
Ничего вспоминать не хочу.
Для чего мне, для чего мне, для чего мне
Мысли, что уму не по плечу?
Так зачем я шепчу
Имя твоё все бездомней?
ТОСКУЮ...
Тоскую по тебе. И так тоска сильна,
Что кажется: уже сильней любви и страсти.
Наверно, вобрала в отчаянье она
Тоску былых разлук с надеждою на счастье.
Откликнись! – я шепчу. Но кто-то вдруг во мне:
Не жди! Нет смысла здесь друг другу откликаться.
Лекарство в тишине. А встречи на Земле,
Как прежде, извратит житейское лукавство.
Всю радость наконец перенесём туда,
За смертную черту, где больше нет разлуки,
Но ясность и любовь, но высь и чистота,
Ни наваждений злых, ни ревности и муки...
* * *
Были мы едиными,
Были нераздельными,
Долго в час ночной
Песни христианские,
Словно колыбельные,
Пела надо мной.
С детскою улыбкою
Засыпал блаженно я,
Прошептав “люблю”.
Но проснулся: где же ты?
Больно пробуждение,
Больше я не сплю.
Только и оставила
Песню христианскую
В изголовье мне.
Да заснуть не в силах я,
И стремлюсь напрасно я
Позабыться в сне...
* * *
Нет, души уже не успокою,
Даже забываясь и терпя.
Падаю, застреленный тоскою,
При попытке к бегству от тебя.
Падаю, проваливаюсь сходу
В тьму пустых забот и в бездну встреч,
Где совсем не страшно за свободу,
А с тобою не смогу сберечь.
* * *
Покинуть ли её, мой Боже?
Уйти? Нет радости в груди.
С кем будут встречи впереди?
Но услыхал: “Не уходи!
Ты в жизни не полюбишь больше”.
* * *
Гаснет в памяти твой облик.
Это гаснет жизнь моя.
Реже оклик, тише отклик.
Я уже совсем не я.
Ты была последней песней.
Не горюю, не горю.
Не с тобой, а с поднебесьем
Больше ныне говорю.
В дальнюю гляжу обитель.
Дан моей любви предел.
Не того ли Бог-ревнитель
От меня давно хотел?
* * *
Куда б душа ни унеслась,
А всё ж с Землёю не расстанусь,
А всё же на Земле останусь –
Стихами, где восторг и страсть,
Где каждая строка срослась
С ветвями яблони и сливы
Или приникла к ним счастливо,
Чтоб их цветами пахнуть всласть!
* * *
Слова и образы скользят,
Я отпускаю их устало.
Не то что нечего сказать, –
Желания сказать не стало.
Где нет любви – лишь шум словес.
Пустые контуры и пятна...
И то, что снизошло с Небес,
Вернётся, видимо, обратно.
* * *
Ответь мне, Господи: моё
Бессмысленно ли бытиё?
Не потому ль ищу спасенья
В пустых трудах и долгих снах,
В забвенье, – чтоб не выяснять
Тщету удачи и веселья...
* * *
Живу без музыки... Живу
Без рифмы, ритма. Это значит,
Что – не живу. Лишь время трачу,
По дню плыву.
Плыву, скольжу я по секундам,
По мне подаренным часам.
Неповторимым! О, как скудно
Себя готовлю к небесам...
* * *
Средь серого, пустого дня
Мерещится тщета в итоге.
Но вспыхивает мысль одна:
А не забыл ли ты о Боге?
Как горестно теряюсь я
Один средь бедствий и тревоги...
Но сердце подтолкнёт меня:
А не забыл ли ты о Боге?
Спешу, удачей упоён,
К успехам новым по дороге!
Но слышу сквозь мирской трезвон:
А не забыл ли ты о Боге?
* * *
Говорил-то правильно,
Только жил неправедно.
* * *
И я почувствовал однажды:
За делом, смыслом, вещью каждой
Смысл, мне неведомый, стоит,
Причина дела или слова,
Порой бесстыдная основа.
Как знать, то бес или инстинкт?
* * *
Ах, оттепель!
Среди зимы
Весны нетерпеливая попытка!
Разведка солнцем!
* * *
Шепчу, бессильный, в тишине:
Как не хватает веры мне...
Зато всего дурного вдоволь:
Тоски, уныния, тщеты...
Одна надежда – это Ты,
Христос, всегда помочь готовый.
О, сделай так, чтобы, лучась,
Не прерывались ни на час
Во мне любовь, надежда, вера
И я не падал в тот провал,
Где столько раз себя терял
На дне безжизненности серой.
* * *
Почувствовал Христа, –
И стало так легко,
И снова можно мне
Жить, думать высоко.
И если хоть на миг
Связь дней оборвалась,
Приходит мой Христос,
Налаживая связь.
И снова верю я
Воскресшему добру,
И снова знаю я:
С Тобой я не умру!
* * *
Всё то, что отвлекало только,
Спасая от тщеты вокруг,
Основой, смыслом стало вдруг
Средь струн души струною, тонко
Рождающей небесный звук!
* * *
Неповторимость исчезнуть не может.
Иначе,
Зачем её Бог создавал?
* * *
Всё поймём, когда нам станет туго –
Что тщетою заполняли числа...
Мы не можем потерять друг друга!
Бог нам не позволит разлучиться!
Разлюбить друг друга не позволит,
Потому что свёл Он нас с тобою.
По Его велению, по зову
Сердце к сердцу тянется с тоскою.
* * *
Россия – в бытии убогом,
С толпой, в ком страх непобедим,
И с нищетой, и с демагогом,
И с жёстким главарём своим,
И с вором, и с его чертогом,
С обманом всюду, будто дым,
С сиротами по всем дорогам...
Со мною – боль, но гнев – за Богом.
Со мной – печаль, но месть за Ним.
* * *
Мила душе сентиментальность,
Но в ней – порок, один, быть может, –
В том, что легко, как пыль, сметаясь,
Жестокостью смениться может.
Ведь даже под слезою чистой
Чувствительности, нежной самой,
Зло, в нас извечное, таится –
От сатаны со дней Адама.
* * *
Что Ты – Спаситель, знал я тоже,
И знал, что на земном пути
Ты хочешь и меня спасти
Для вечности грядущей, Боже!
Но ныне, мучась от тщеты
Пустого дня, как жажду страстно
Спасенья здесь, сейчас! И Ты
Меня спасаешь е ж е ч а с н о!
* * *
Среди унынья, страхов, слёз
Побудь со мною, мой Христос,
Хотя бы миг – в любви и вере!
И этого мгновенья мне
На годы хватит на Земле!
На срок, который мне отмерен...
* * *
Ползут из подсознанья –
Назад, назад, уйдите! –
Все тёмные созданья,
В подземную обитель.
От жуткой преисподней
В душе, где страх, унынье,
Молитвою Господней
Себя спасаю ныне.
И “Отче наш...” стократно
Шепчу я, как спасенье,
И чую, как отрадно
Меж тягот просветленье!
* * *
Дано мне это для страданья
Или для нового созданья,
Для новых образов моих?
Но понимаю, как опасно
Прикосновение к неясной
Душе, где времени тайник.
* * *
Казалось, что себя я знаю,
Но беспричинная сквозная
Мне непонятна томь души.
Моих былых веков, наверно,
На дне души вскипела скверна.
Как одолеть её, скажи!
* * *
Есть радость от солнышка, радость от встречи,
Есть радость, когда от болезни излечен.
Есть радость победы, удачи, везенья!
А радость – быть с Господом –
Радость спасенья!
Нет выше её! Но всего тяжелее
Достичь этой радости жизнью своею...
* * *
Господь, как хорошо с Тобою!
Пребуду в радостном покое,
Любовью высшею храним.
И ныне с милостью Господней
Я всем любовь пошлю сегодня!
Всем, даже недругам своим!
ОДИНОЧЕСТВО
На рынок! Не за огурцами.
Не за морковкой и картошкой,
А просто чтобы с продавцами
Мне побеседовать немножко.
Мне не до купли и продажи, –
Общенья жажду, как братанья.
Они не знают цену даже
Слов, что у них приобретаю.
Улыбки, шутки вместо сдачи.
И одинокость рву я в клочья!
А где друзья? Они на даче, –
Им свежий воздух нужен очень.
* * *
Меня готовят к небесам,
Как по неведомому плану,
Тоскою тайной, грустью странной.
Но слышу Голос неустанный:
Готовься сам, готовься сам!
* * *
Маленькое “я” во мне
Вытесняет “Я” большое,
Чтобы завладеть душою
Даже в самом сладком сне.
Маленькое “я” во мне,
Ты – сомненье, ты – тревога.
Веришь и не веришь в Бога,
И трусливо в каждом дне.
Маленькое “я”, в тебе,
Верно, прячется нечистый,
И всего меня он тщится
Взять на узенькой тропе.
“Я” большое! Стой во мне!
Малому не поддавайся!
Не мельчай! И будь подвластно
Лишь Тому, Кто в вышине!
* * *
Живу и жажду! Сладостно дышать!
Не есть – вкушать, не делать – но свершать!
Быть в радости, а не в тоске иль гневе!
В добре осуществиться, – не во зле,
Обеими ногами на земле.
Но от рожденья тайной частью – в Небе!
* * *
Почему я высказать желаю
То, что может помолчать во мне?
Но оно стучится, наравне
С сердцем, где тоска моя живая!
Пониманья жажду? От кого?
Может быть, сочувствия? Едва ли.
Просто выдыхаю я печали,
Чтобы не осталось ничего.
Стать пустым! И только Слово Божье
Пусть меня наполнит! Передам
Я Его с моим дыханьем вам,
А не грусть, где слаб я и ничтожен.
* * *
Заблудился. Годы трачу я
На удачу с неудачею.
Не приходит благодать.
Но душа, овца заблудшая,
Чует путь и, Небо слушая,
Агнцем Божьим хочет стать.
* * *
Ангел мой хранитель,
Ты еще со мной?
Сам я не справляюсь
С страхом и тоской.
Ангел мой хранитель!
Верою храним,
Дай укрою душу
Под крылом твоим!
* * *
Гори над теменем, свеча,
И бесов стряхивай с плеча,
И жги душевное увечье!
Я всё равно приду к Христу
Сквозь маету и пустоту, –
И Он идёт ко мне навстречу!
* * *
Подготовь мою душу, Христос, –
Сам ее подготовить не в силах.
Я в бессонницах невыносимых
И в тревогах с разрядами гроз.
Лучше сразу б меня перенёс
В вечный край тишины и сиянья!
Но скажи мне, скажи мне, Христос:
Есть там жизнь, есть там жизнь без страданья?
* * *
Высечь радость из мгновенья! Часа!
Удержать в себе! А мысли – вон!
В них – все заблужденья и несчастья,
Хоть и в небо мыслью устремлён.
* * *
Как не прервать ни на мгновенье
Духовной связи, единенья
С Тобой, Всевышний, Боже Сил,
Чтоб не пропасть в душевной грязи?..
Но слышу тихое: “А разве
Ты связь уже установил?”
* * *
Ищу спасенья в дружеских глазах,
Ищу спасенья в музыке, в лесах,
В своих же строчках, что в листы посеял.
Но просверкав надеждой, каждый раз
Спасение приходит лишь на час.
С одним Тобою – навсегда спасенье.
* * *
Недостаёт тоски высокой,
Чтоб встала над тоской земной
С тревогой, фобиями, мной
Играющими так жестоко.
От сетований мало проку...
Душа, заполнись высотой,
Где ждёт тебя Спаситель твой.
Недостаёт тоски высокой!
* * *
Грех жаловаться, вижу я:
Родные есть, и есть друзья,
Есть дом и книги, слава Богу!
И есть что пить, и есть что есть.
О, если бы к тому, что есть,
Прибавить радости немного...
* * *
Не жду никого. Не зову я.
Как долго живу без любви...
А может быть, и не живу я.
Неведомая, позови!
Дай слух мне и зрение снова,
Дай жизнь золотому лучу
В душе моей, спящей без зова!
Проснуться и жить я хочу!
* * *
Не знаю, в каком измеренье
Еще побывает душа,
Но здесь, позабыв о смиренье,
Как медлит, у края дрожа...
Привыкла к земному, но – больше
Тревоги и страха полна,
И ждет подтверждения, Боже,
Что в мире п р е б у д е т она.
Но только без мук и страданья
Средь дней, где тоски череда,
Чтоб вдруг не возникло желанье
Исчезнуть совсем, навсегда.
* * *
Жду радости! Не просто жду,
А чтобы с небом был в ладу
И чистой радостью омылся,
Чтобы, от нечисти храня,
Всего заполнила меня,
Не оставляя места мыслям...
* * *
Сам не знаю: стою или мчусь,
Сам не знаю: люблю иль летаю?
Есть смешение мыслей и чувств.
Только кредо – основа литая.
Упаду, окажусь ли на дне,
Обманусь ли, поддамся тревогам.
Страх? Но Божья основа во мне!
Это связь моя с небом и с Богом!
* * *
Надеемся: есть жизнь другая.
Но знаем: здесь за часом час,
За годом год, вокруг таясь,
Нас боль и смерть подстерегают.
А вечность ждет спокойно нас.
* * *
Меня обманывают. Чаще
Себя обманываю сам
И у фантазий в буйной чаще
Брожу и верю чудесам.
И жду и жажду подтвержденья
От тех, кто – знает, в ком живет,
Как просветленье, убежденье,
Полученное свыше, от...
* * *
Так вот когда в руках Твоих
Я ощутил себя и – стих,
Прислушиваясь к Небу в дрожи,
Так вот когда, тоской томим,
Стал жить лишь Промыслом Твоим,
Твоею милостью, мой Боже!
* * *
О, как солнечно, ясно сегодня!
Но скажи, из какой преисподней
Вдруг пришла эта темная власть?
Угрожает и порабощает,
Даже радость мою извращает,
Чтобы мне в преисподнюю пасть...
* * *
Я с Христом,
А ты – с хвостом.
* * *
Мысли мирские пропахли тоской,
В страхах, в унынье.
Мысли небесные дарят покой.
Дайте же ныне!
Этим покоем да буду храним,
Ввысь прорываясь!
Чистая радость где-то за ним,
Вечная радость!
* * *
А истину никто не знает,
И потому молитвослов
И тьму обрядов усложняют.
А ведь нужна одна любовь.
А истину никто не знает.
Не потому ли вновь и вновь
Схоласты в спорах погрязают.
А ведь нужна одна любовь.
Адепты верований стольких
Встают друг другу поперёк,
Сулят друг другу ад жестокий.
А знает истину лишь Бог.
О, сколько заблуждений дыма
У ищущих ее умов...
Но лишь любовь необходима
И Бог! А Он и есть любовь.
* * *
Если бы не чувство идеального,
Я б итога не познал печального.
* * *
Ты видишь, я молчу, молчу ещё,
А должен бы светло и горячо
Тебе в стихах писать благодаренье!
Но потому-то я от слов бегу,
Что равных отыскать я не могу,
Хотя моё и воскресил Ты зренье!!!
* * *
Успеть! Суметь! – о многом
Высоким, низким слогом,
В улыбке и в слезах
О доме, тропке, чаще
И о попытках счастья!
О главном не сказать...
* * *
Молитва, побеждай мой страх,
Не уступай меня тревогам,
Дай силы в Боге быть и с Богом –
В душе, – не только на устах,
И ощущать свой каждый шаг
Прологом, а не эпилогом!
* * *
Гладь речная, тишина ночная,
Холм, и лес, и лютик на тропе.
Повторяюсь? Нет, я уточняю
Смысл того, что, радостью венчая,
Вижу там и чувствую в себе!
* * *
На жалость, коль не на прощенье,
Сменил я гнев и возмущенье.
О, если бы ещё любил
И тех, кто надо мной во власти...
У каждого своё несчастье,
И чья-то воля над любым.
* * *
Я хочу от Тебя лишь зависеть! –
Прокричал, глядя в вечные выси. –
Ты спасенье моё, торжество!
Не зависеть от бесов прилипших
И от властных людишек, делишек,
А ещё – от себя самого.
* * *
– Доверься Мне! – сквозь мрак болезни.
– Весь, полностью! – и страх исчезнет!
– Доверься! Если только есть
В тебе не мысль одна, но вера,
Которая не омертвела,
А вся – лишь связь со Мной и весть!
* * *
Россия, кто ты в этом мире?
Ты даль и ширь! Но знаю я,
Что в этой дали, в этой шири
Сокрыта высота твоя.
Учусь у благостного края,
Чтоб стать твоим по сути, Русь.
Чем шире душу раскрываю,
Тем ближе к Небу становлюсь.
* * *
С цветами как неутомимо
Спешат с молитвой на поклон
К Матроне или к Серафиму,
И к Ксении! А где-то Он
Сокрыт за ними, ждёт, незримый,
Молчащий, Он, распятый, Он...
* * *
Скрытые угрозы на пути.
Господи, беды не попусти!
Но соблазны снова зубы скалят,
И впадаю в новый грех. И Бог,
Милосердный, сделав горький вздох,
Попускает всё же, попускает...
* * *
Есть часы, есть минуты, мгновенья
Просветления – прикосновенья
Исцеленье Дарящего! Мне
Словно заново счастье простое
Созерцания, мира, покоя
Открывается вдруг в тишине.
* * *
Снова мыслей тёмных
Эхо – злой помехою.
Хватит! Вас не помню!
Всё! Проехали!
Мимо, мимо, мимо
Тучи наваждения!
Возвращенье мира!
Боже, возрождения!
* * *
Мажора! Положительных эмоций,
Чтоб душу от депрессии спасти!
Но только на “Орфее” Гайдн и Моцарт.
Вокруг лишь дисгармония в чести,
И шум никак не схлынет, не уймётся
И множится тревогою в пути.
* * *
Все дни сейчас – не только слово,
Они в желаниях простых:
Благословения и снова
Духовной помощи просить.
Не забывать ни на мгновенье
Того, Кто в силах превозмочь
Мои раздумья и неверье
И дать успокоенье в ночь.
* * *
Не утратить радости!
Средь тоски, скорбей
Не давать ей прятаться.
Радости скорей!
В ней тебе с рождения
Дан небесный дух
Лишь для восхождения,
Одоленья мук!
* * *
Лучше – отшельником.
Чем – с ошейником.
* * *
Не раз Кому-то в вышине
За продиктованное мне
Шептал: “Благодарю!”. А ныне –
Ещё за то, что я строкой
Спасаю день и час пустой,
Освобождаясь от унынья.
* * *
Отдалась чья-то радость во мне
Убеждённостью в завтрашнем дне!
Но чужие напасти, печали
Вдруг в душе, словно раненной, стали
Отдаваться тревогой вдвойне.
* * *
Караешь нас так долго Ты
Жарой невыносимой, Боже.
Но из-за грешных для чего же
Должны страдать цветы, кусты,
Собаки, лошади, дрозды?
И дальний лес молчит, встревожен...
* * *
Что мне писать о зное и о гари?
Мне кажется, сейчас из каждой твари
Вдруг вышли мысли, прятавшие зло,
Дурные побужденья и желанья...
И – задохнёмся, если в покаянье
Мы не заплачем кротко и светло.
* * *
Быть может, Небеса, казня
Москву жарой и смогом лютым,
Подталкивают всех к чему-то
И, многогрешного, меня.
Скорее изменить, скорей
Себя и жизнь! Совсем не много
Ещё даровано нам дней
Для покаянья перед Богом.
* * *
Влюбиться бы! Чтобы запела
Душа и обновилось тело!
Но что скрывать, и для того,
Чтоб вытеснить все помраченья
И жизнь вернуть в её теченье
И с кем-то обрести родство!
* * *
О жёны декабристов!
Я с вами воспарил,
Воспев ваш жаркий, чистый,
Ваш жертвенный порыв!
Вам пламень в души вложен!
И хрупкость чем нежней,
Тем стойкость ваша твёрже
Среди жестоких дней.
О жёны декабристов!
Вы не исчезли, нет!
Во взоре серебристом
Всё тот же гордый свет!
Свет верности и веры,
С готовностью пройти
Сибири все без меры,
И лишь любовь в груди!
И ныне, хоть неистов
Властитель новых лет,
Есть жёны декабристов!
Да декабристов нет.
* * *
Жду помощи Твоей, Господь!
Как одному перебороть
Свой паморок, что, словно бритвой,
Кромсает день, кромсает ночь...
Лишь Ты сумеешь мне помочь
В меня же вложенной молитвой.
* * *
Очаровался б той ли, этой, –
В душе не вспыхивает света,
И к красоте я слеп и глух?
Но услыхал: “Раскройся шире
И всех отныне в этом мире
Люби! И Божий мир вокруг!”
* * *
К словам я рифмы подбираю,
Как будто миру хоть чуть-чуть
Гармонию я прибавляю.
Не в ней ли истина и суть!
Ищу созвучий, словно можно
Согласьем звуков дни спасти
От дисгармонии безбожной,
Наш мир сбивающей с пути.
И ты, моё стихотворенье,
Не только исповедь в слезах,
Но и невольное стремленье
Все души музыкой связать!
* * *
Я не хочу взрываться злобой
К тому, кто властвует. В него
Вползли лукавого микробы
И извратили естество.
Что ненависть или презренье, –
Я лучше к Богу обращусь,
Чтоб помолиться о спасенье
Того, кто полон чёрных чувств.
Я помолюсь, затем что знаю:
Погибнет тот, кто без стыда,
И чем сильнее власть земная,
Тем больше зла в ней и вреда.
Господь, Твоей небесной властью
Да будет выправлен навек,
Кто правит в ярости и страсти...
И я, и я, в ком тоже грех.
* * *
Ах, моя графоманская лёгкая прыть!
Я не знал, что за творчество надо
Не одним вдохновением щедро платить,
Но покоем своим и отрадой.
Память мне возвращала, как раны, грехи,
Боль, и стыд, и тоску, и печали.
Возвращённые чувства рождали стихи,
Но меня самого убивали...
* * *
Поэт в России больше, чем поэт...
Е. Евтушенко
“Поэт в России больше, чем поэт...”?
А что, он меньше, мельче там, где Лорка
Под пулю встал, где пел в тюрьме Хикмет
Иль там, где Гейне усмехался горько?
Он держит перед Господом ответ.
А нет, – и имя в памяти сотрётся.
И если он не больше, чем поэт,
Он не поэт, – лишь маска стихотворца.
ПОЭЗИЯ
Она с небес слетает к нам...
Ф. Тютчев
Она с небес слетала к нам
И обращала души в храм!
А ныне за неё лукаво
В тщеславье жадном там и тут
Плоды рассудка выдают.
И – прячется в цветы и травы.
* * *
Слово убого,
Когда не от Бога.
ДЕРЖАВИН. ОДА “БОГ”
Он пишет Оду. Нет, сама
Из дум восходит. Нет, исходит,
Превыше сердца и ума,
Из тишины на небосводе.
Он пишет Оду. Не до сна.
Стареет стиль со словесами.
Но встанет в будущем она
Над всеми русскими стихами.
ИВАН БУНИН
Как антоновка тихо падает
Мимо рук под чужой каблук...
Не спасает и не порадует
Кротость сердца и горний слух.
Что мне почести! Время нечисти.
Время хама. Прощай, мой свет!
Нет пророка в своём отечестве.
Но отечества тоже нет.
БЛОК. “ДВЕНАДЦАТЬ”
Двенадцать. Не апостолов, а грешников.
Двенадцать? Их поболе на Руси.
Бог к ним пришёл не для суда поспешного.
А для спасенья. Господи, спаси!
Любой из них – что та овца заблудшая,
Которую спасёт от непогод.
В Него стреляют, но пальбы не слушая,
Быть может, снова и на крест пойдёт.
Не бросит Он заблудших. В дни опасные
У власти встанет сатана и враг.
И белый венчик кровью весь окрасится
Тех, кто замучен будет в лагерях.
Он поведёт Двенадцать сквозь безвременье,
И выведет их, что бы ни стряслось,
К Руси Небесной, к радости немерянной,
Ещё для них невидимый, – Христос.
НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ
Не ищите его могилу
Ни в Бернгардовке, ни в полях.
Он ушёл. Хоть в чека громилы
С тем же пылом в него палят.
Верно, в Африке он прекрасной, –
Как мальчишка, поёт, свистит
Меж зверей – там не так опасно.
Лишь о “синей звезде” грустит.
Где бы ни был, в любой стихии
Царствуй, радость и душ родство!
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди его.
Но в страну, где кружат напасти,
Не вернётся поэт, пока
Там чекисты стоят у власти
И, как выстрел, жизнь коротка.
АННА АХМАТОВА
Ради сына пожертвовать даром,
Славословья тирану писать,
Жить, таясь, ежедневным кошмаром,
Зная: всё там поймут, в небесах.
И простят. А тирана упрячут
Так глубЊоко в аду, чтоб уже
Не достал, и чтоб взглядом горячим
Прикасался лишь ангел к душе.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Ты возвращаться не спеши
В Россию с бесами, Марина!
Пусть ожидает дом в тиши
И куст, особенно рябина.
Здесь оборвётся строчка вдруг,
И песня в душу не вернётся,
И будет крик, и будет крюк
С верёвкой, что не оборвётся.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Сам уйду, покончат ли со мной...
Что для вас, мои родные, значу?
Ах, соврал я строчкою одной.
И жалею, и зову, и плачу...
МАКС. ВОЛОШИН
С волной залива акварели схожи,
Бриз Коктебеля сбил твой новый стих.
Но есть и час – он мне всего дороже,
Когда среди войны и бездорожья
Ты молишься за тех и за других.
МАНДЕЛЬШТАМ
Чтобы не стать так скоро прахом,
Жил между совестью и страхом
В краю тирана и свинца.
Но цельность чистую разрушил.
Страх – плоть спасал, а совесть – душу.
Пред взором Господа Творца.
БАХ (МОТЕТ)
Нас в слабости крепит наш дух.
Крепи меня в своём горниле,
Не оставляй меня, мой друг,
Не ослабляй своих усилий!
Чтоб я не сдался, не поник,
Когда любая мелочь ранит.
Оставишь на единый миг, –
И слабость страшной силой станет.
ГЛЮК (МЕЛОДИЯ)
Это танец блаженных теней,
Это эхо небесного звука
В глубине беспредельной твоей,
Угадавшей мелодию Глюка.
Ни печали, ни радости нет,
Лишь шаги твои в жажде великой
Из слепой преисподней на свет –
За любовью, как за Эвридикой.
МЕНДЕЛЬСОН
Ах, “Песня без слов” Мендельсона!
Я слушаю ночью бессонной...
И вправду, не надобно слов.
А впрочем, одно лишь, одно лишь –
Его прошептать мне позволишь?
Единое слово – любовь!
Оно-то рождает все песни!
Всю музыку! Ларго и престо!
Ах, Феликс, я слушать готов
Тебя бесконечно! По сути,
И сердце моё разве в стуке?!
То песня! То песня без слов!
МУЗЫКА
Так что такое музыка? Скажи!
– Ты самого себя спроси вначале:
А что такое тайный вздох печали
Или восторга в глубине души?
А ты найди в себе самом тайник –
Нетронутые струны в нём потрогай!
Вся музыка Земли и Неба в них!
Она и есть то Слово, что от Бога!
* * *
Уходит гений... Сколько их,
Которым малый срок отпущен...
Бёрнс, Перголезе, Моцарт, Пушкин...
Уходит, хоть он и велик.
И думаю с печалью я:
Будь он хоть трижды гениален,
Итог для всех равно печален,
И не прибавит он ни дня.
“Несправедливо!” – крикну. Но
Блюдёт свои законы тело,
И нет ему до духа дела, –
Иное бренному дано.
Любое, прахом становясь,
В иные формы переходит.
Земные атомы в природе
Перемешаются не раз.
А дух восходит к Богу Сил
По Промыслу, что нам неведом,
И Моцарт, рано взятый Небом,
Садится вновь за клавесин!
* * *
Эх, композиторы! Вдоволь играли!
Что с вами случилось? Увы,
Мелодию вы потеряли.
Потеряли мелодию вы.
Новые ритмы нашли и тембры.
Свежие краски и свет.
В замысле – оригинальные темы.
Тьма тем! А мелодии нет.
Век дисгармонии... Сердцу неймётся.
Средь ваших побед и удач
Слышу, как плачете: “Где во мне Моцарт?”
Моцарта нет, хоть плачь!
* * *
Тебе, Господь, раскрыв тетрадь,
После молитв шепчу опять
Сквозь радостное озаренье:
Дай досказать, дай дописать,
Довыдохнуть в свою тетрадь
Последнее стихотворенье!
* * *
Средь прозы дней и дум земных
Поэзии я чую миг!
Его средь времени, быть может,
Творец запрятал! Не терять
И – в рифмы, в музыку, в тетрадь!
И – сохранить мне чудо Божье!
* * *
Как грустно, когда мне не пишется, –
Когда я так жажду писать...
И смотрится вольно, и дышится.
Да тщетно раскрыта тетрадь.
Как будет обидно, как горестно,
Когда будешь Ты диктовать,
Да сил не останется, Господи,
Принять мне Твою благодать.
* * *
Попеременно: злость, а рядом – жалость,
И сердце от растерянности сжалось.
Тут – справедливый гнев, а мудрость – там,
Тут жажда кары, там – в молитве храм.
И – мучусь я, с самим собой сражаясь.
* * *
Покой и лад найти в смиренье
Перед законом бытия,
А со смирением – спасенье,
И каждый час в благодаренье
Жить, радуясь... О жизнь моя!..
* * *
Вернуться не в юность, не в детство,
А в возраст царящего сердца,
Живого любовью одной,
Не знающего рассуждений,
Опаски, дурных наваждений
В превратной юдоли земной.
* * *
Когда на час впадал в бесцельность,
Казалось, я утратил цельность,
А душу наполняла вдруг
Вражда бесчисленных мыслишек,
Жизнь раздирающих... И свыше
Просил: “Да будет цельным дух!”
* * *
К радости – не только чрез страданье,
Но и – средь тоски и выжиданья –
Чрез болота мыслей и тревог!
К радости – в слезах самозабвенья,
К радости – как к дару и к спасенью,
Что даёт нам милосердный Бог!
* * *
В день Твоего Преображенья –
Сиянье, звёздное движенье!
А я в себя смотрю опять:
Мне страшно, слабому, и душно.
И мне преображенье нужно,
Чтоб... просто человеком стать.
* * *
Недавно ли, давно, а всё равно
Гадаем: это было нам дано
От Бога? Иль от беса? Это было
Тем, что зовём: я – счастьем, ты – грехом...
Ах, что гадать! Любил, люблю! И в том
Вся истина! И ты, и ты любила!
* * *
Освободиться от оков
Запрятанных во мне веков,
Открывшись радостям, печалям
Лишь в дне, который наступил.
На большее не хватит сил.
А далее – навстречу далям...
* * *
Смириться? Противостоять?
Закрыться в четырёх стенах
Иль – чрез барьеры и границы?!
Ты, истина, здесь не причём.
Но что же мучусь я молчком:
Смысл тут и там, таясь, искрится.
* * *
Есть незаметная граница
Во мне самом. О, как страшится
Душа переступить её...
Там и безумье, и безверье,
Там нет любви, а лишь потери
И одиночество моё.
* * *
Я думал: дни мои тревожны
Не оттого ли, что безбожны?
Я слабостям своим внимал.
Прости мне жизнь мою мирскую!
Я истины Твоей взыскую!
Ты видишь, как я слаб и мал.
Он рек: “Молитвою упрочься,
На радости сосредоточься,
А не на страхах, как в аду.
Тебя Я каждое мгновенье
Вёл и до твоего рожденья,
И после смерти поведу!”
* * *
За реформой реформы у нас,
Между тем как идёт
Последнее время.
* * *
Как зыбко... Где она, граница?
Вдруг радость может измениться,
Смениться скопищем тревог.
А те – о, если б снова – в радость!
Как я стремлюсь, как я стараюсь
Держаться за Тебя, мой Бог!..
* * *
Если жив я ещё, значит, должен я ждать,
Что пришлёшь, что подаришь мне строки опять.
Я почувствую импульс – пойму: от Небес!
Значит, срок мой не вышел и нужен я здесь.
Но когда обрастаю, увы, немотой,
В страхе думаю: “Всё. Срок окончился мой”.
Но прошу, но молю я Творца горячо:
“Подскажи, подари мне Свой импульс ещё!”
И чего хочу жарче, мне трудно решить:
То ли больше творить, то ли дольше прожить?
СТЕНЫ
1.
Ты дал им веру, а они
На секты разделились тотчас,
На догматах сосредоточась
И ими иссушая дни.
Ты дал им веру, но она
Не обернулась в них любовью
Не к одному Тебе, – к любому,
И вся враждой искажена.
Прости, а может, не нужны
Все эти, в разделеньях многих,
Мечети, церкви, синагоги, –
А если б просто жили в Боге
Среди душевной тишины...
2.
Скорей из пагод, из мечетей.
Из синагог, церквей – в поля,
В леса, в луга, в долины эти, –
Там жду Я вас, там с вами Я!
Скорее, дети, к единенью.
Где разнятся лишь имена!
А все земные разделенья –
Не от Меня, не от Меня!
* * *
Устремиться к Тебе, устремиться, –
И останется сзади, во тьме
Пыль, осевшая в бедном уме,
И болезненных дум вереница,
Что готова проехать по мне.
А с Тобою душа моя – птица!
* * *
Сентябрь в раздумье: возвратиться в зной
Или – навстречу ветру и снегам?
Недолго бабье лето.
* * *
Зачем прилетели снежинки?
Ещё не успела листва
Стань золотой.
* * *
Средь полей, и лесов, и лугов
Я почувствовал: Это любовь!
Это хочет природа излиться:
Ароматом – жасмин и сирень,
И лучами и ливнями – день,
Свистом, звоном – скворец и синица!
Вместе с вами скорей изойти
Чистой музыкою из груди,
Чистой радостью, а не тоскою,
Только светом, а не маетой,
И строкой золотой, молодой,
Благодарной, счастливой строкою!
* * *
Как странно: без любви живу я столько дней.
Быть может, мёртв уже или того мертвей.
Так вот оно, Твоё, мой Боже, наказанье –
За то, что я не смог любить душою всей,
За то, что предпочёл спокойствие страданью.
* * *
Не столько жил, сколь думал я о жизни.
Любить, –
И мыслей суетных не будет.
* * *
То ли зависть чья-то, то ли месть
Скрытно тщится в жизнь мою пролезть,
Насылает порчу, беды проча...
Впрочем, зло бессильно – мчусь я к вам,
К родникам, дубам и к василькам,
Кто легко с души снимает порчу.
Исцеляйте чистотою всей!
Может быть, и кто-то из друзей
Подключится, вам сродни, – поможет!
Только, знаю, прежде всех, Господь,
Ты очистишь душу мне и плоть,
Лишь покаюсь пред Тобою, Боже!
* * *
Бог возлагал и на меня,
Как испытанье, бремена,
Что непосильными казались.
Но Он и спас меня сейчас,
И тем дороже во сто раз
И милость Божия, и жалость!
* * *
Дай мне побыть ещё немного
Здесь, на Земле! – прошу я Бога
И повторяю горячо:
Ещё я вижу – слабо только,
Еще я слышу – пусть не тонко,
Но сердцем всем люблю ещё!
* * *
Затем пишу о радости так много,
Что слишком мне её недостаёт,
И словом возвращу её вот-вот,
Когда душа истомлена тревогой.
А может, потому, что средь забот
Хоть на мгновенье ощущаю Бога?!
* * *
Мне кажется: скажи я главное,
Когда однажды в небо гляну я, –
И замолчу я на Земле.
Все эти рифмы и метафоры
Лишь играм мысли сладко трафили.
Смогу ли? Или страшно мне?
* * *
Ах, что тщеславия искус!
Не к обожанию стремлюсь, –
К обЊоженью, чтоб стать, быть может,
К Тебе чуть ближе, Иисус,
Встав над самим собой, мой Боже!
* * *
Копись, копись во мне, надежда,
Чтоб стала верой, наконец!
Копись, копись на сердце, радость,
Чтоб благодарностью процвесть!
Копись, копись в душе, любовь,
Чтоб неземной земная стала!
* * *
Как мало я бываю средь деревьев,
Среди кустов и ласковых цветов...
Без вас, леса, без вас, луга, – я, верно,
Так очерствел среди людей и слов.
Я к вам спешу, в листву уйти готов
И в вашем раствориться аромате,
Вернуть душе всё то, что я утратил, –
Стремленье к солнцу, кротость и любовь!
И был сейчас бы с листьями златыми
В Саду Нескучном, в царстве крон и трав,
Не зная боли, забывая имя,
Щекой листка к щеке земли припав...
* * *
Любим – и торжествует самолюбье.
Люблю – и забываю о себе.
Но если – и люблю я, и любим,
Тогда могу вам рассказать о счастье.
* * *
Снежинки первые, нежные...
Стала седою трава
У меня под окном.
ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ
Было первое время – Адама и Евы
До паденья, до первого Божьего гнева.
С той поры – за веками века – умножались
В грешных душах соблазны, бесстыдство
и жадность.
А за ними раздоры, и войны, и бойни,
И любовь вытеснялась в сердцах нелюбовью.
Разделялись на кланы, общины, пещеры
И в крови фанатизм выдавали за веру.
А Творец ожидал... И кончалось терпенье.
И положен там срок, где безмерно паденье.
Потому и живём мы с тревогами всеми
В эти дни, что зовутся: п о с л е д н е е в р е м я.
Но гляжу в небеса, и в душе бесконечность:
Завершается время, но есть ещё в е ч н о с т ь!
* * *
Ты рядом, здесь, не только в Небе.
Мой благодарственный молебен
Не возношу, а приношу –
Не через батюшку с обрядом,
Но тишиной души, но взглядом.
Благодарю, а не прошу.
Довольно я просил. Но больше
Ты и без просьбы дал мне, Боже.
Не только зренье воскресил,
Но дал прозренье неземное
И ощущенье: Ты – со мною!
И сил прибавил, Боже сил.
Я буду снова, не стихая,
Благодарить Тебя стихами!
Но главное – в моей тиши,
В том, что таит моё молчанье
И сохранит вплоть до скончанья
И встречи Бога и души!
* * *
Не только чрез птиц голосистых,
Не только чрез ливень и листья,
Но, Боже, и через меня!
Не только чрез всплеск родниковый,
Не только чрез луг васильковый,
Но, Боже, и через меня!
Не только чрез эту ромашку,
Не только чрез эту букашку,
Но, Боже, и через меня!
Не только чрез ветер певучий,
Не только чрез солнечный лучик,
Но, Боже, и через меня!
Услышу Тебя я, услышу,
Увижу Тебя я, увижу!
Во мне! но – и через меня!
Ты ждешь пришествия
Лев Болеславский
Ты ждешь пришествия Христа?
А Он не уходил из мира,
То мы ушли в глухие дыры,
В конторы, в норы и в мундиры,
В борьбу за вещи и места.
Да будет, о Господи, воля Твоя!
Лев Болеславский
Блеснет ли ручья золотая струя,
Ударит ли гром или птица взовьется -
На все благодарно душа отзовется:
Да будет, о Господи, воля Твоя!
В тиши полуночной созвучья творя,
Зачем ожидаю признанья, как платы?
Ославят, восславят, забудут трикраты -
Да будет, о Господи, воля Твоя!
С любовью, с единственной встречусь ли я,
А, может быть, вовсе ее не замечу,
Иль в жизни другой мне назначена встреча?
Да будет! о Господи, воля Твоя!
Я счастья возжаждал - в какие края
За ним поспешить? Или надо вначале
Пройти испытанье бедой и печалью?
Да будет, о Господи, воля Твоя!
Найду ли свой путь посреди бытия,
Приду ли к Тебе сквозь сомненья и боли?
Достанет ли силы, достанет ли воли?
Да будет, о Господи, воля Твоя!
***
О, времени земного встреча
С небесной вечностью! ...Страшась,
Её зовем мы смертный час.
И каждый день – его предтеча.
Чего же больше в нём – прощанья? –
И не сдержать рыданья мне, –
Иль радостного ожиданья
За обещаньем в вышине?!
Но здесь и там, Творец, я буду
В любой из двух твоих отчизн,
Благодарить Тебя за чудо,
Которое Ты дал мне: Жизнь!
А Он нас ждет, скитаясь сиро.
Боже, Господи, слышишь, молю
Лев Болеславский
Боже, Господи, слышишь, молю:
Сделай благостной душу мою!
Чтоб ни злобной тоски, ни злословья,
Чтоб на каждый удар и обман,
Даже изнемогая от ран,
Отвечала любому - любовью.
Боже, Господи, слышишь, молю:
Сделай щедрою душу мою!
Чтоб не мерила: много ли, мало?
А в безмерности чистой любви
Не копейки свои и рубли,
А запас золотой раздавала.
Боже, Господи, сделай, молю,
Независтливой душу мою!
Чтобы сбросила, словно тяжелый
Камень, свой потаенный недуг
И позорных не ведала мук
От удачи, успеха чужого.
Боже, Господи, сделай, молю,
Нетщеславною душу мою!
Чтоб жила не в ревнивом обгоне
С жаждой первенства строчек и книг,
Но ища обретений иных,
Но взалкав совершенства гармоний.
Боже, Господи, сделай, молю,
Нетрусливою душу мою!
Чтоб открыто и прямо смотрела,
Про бессмертие помня свое,
И, земное познав бытие,
Не дрожала за бренное тело.
Другие статьи в литературном дневнике:
