Михаил Диев.

Таня Даршт: литературный дневник

Никого-никого,
Сине-море безлюдной печали.
Колокольчики звонко тоскуют
В полях на ветру.
Как безлюдна печаль,
Как близки невозможные дали,
Я сюда не сейчас,
Но однажды приду и умру.
Остановится сердце,
Но с той роковой остановкой
Не разверзнется твердь,
Не обрушится небо в Оку.
На висок мне усядется алая божья коровка
И стряхнуть её, глупую,
Просто уже не смогу.


***
Сиятельный заплыв
Подержанных созвездий.
Асфальтовую синь стирает «Адидас».
Ну, миленькие, ну!
Пояростней и вместе,
И никакой фашист
Не одолеет вас!
Сиятельны дворцы,
Глазеют злые окна,
Там лязгает минет
Мигренью о гастрит.
Там жлобствует тоска
И в каждой шутке догма.
И в курсе перферанс,
Что у кого горит.
Тарелочку под нос,
Похлёбочки пожиже.
Как сиротлив январь,
Но зреет торжество.
Я – добрый государь:
Убью, но не обижу…
Сметанки положить?
С крысиным ядом – во!


***
Дали две девятьсот.
Было восемь пятнадцать.
Пришла электричка.
Выпил залпом чекушку,
Занюхал цветами,
Короче, — не сел.
Помню в рамке окна
Удручённое девичье личико
И курносую грудь
В обрамленьи баулов и тел.
Помню рыжего пса,
Три «Смирновки»,
Серёгу-обходчика.
Рассветало-смеркалось,
Сменялись мороз и жара.
Я тебя не люблю,
Я тебя ненавижу и… точка!
Что ты там говорила:
«К тебе отношусь — как сестра?!»
Как сестра …
Ой, заботлива ты и добра,
Дорогая сестричка.
Наказуем позыв,
Да, да, да — непотребен инцест!
Вот опять многоточьем
Прожгла темноту электричка,
Завизжала, глумясь…
И заплакало эхо окрест.


***
Моя любовь тебя везде настигнет
И поразит, увидишь, наповал!..
А не настигнет –
Сможешь ли простить мне,
Что по тебе я мало тосковал?!
Рассыпчато ватрушечное утро
С кофейной гущей, пролитой в постель.
И ждёт суббота, вздорная лахудра,
Дурных вестей, непрошеных гостей…
И будто поэтессы бурный эпос –
Наполнен смыслом чайника свисток.
В лицо смеётся солнце, дескать: «Эк вас!»
И эк, и нас, и окна на восток!


***
Под щепкой паучок
Дрожит в свечной тени,
На чердаке чудит
Бессонный домовой.
Настенные часы показывают дни
И хрипло стонет карст
Под грузною избой.
Как совершенен мир
Был там, где гаражи!
В нём появлялось зло –
Сугубо злу назло.
И так, бывало, я
Шалел от жажды жить –
Что для любви к себе
Не оставалось слов.


***
И было чувство голода,
И был футбол и голуби,
Оральные контакты пронизывали двор.
И плакала гармоника,
И казаки-разбойники
У привокзальных тётенек стреляли «Беломор».


Вокзал был славен драками,
И «Пейте пиво с раками!»
Висело на дубовой облупленной двери.
Калека спал под статуей,
И статуя усатая
Сверхгениально ведала, что у неё внутри.


Внутри было горение,
Гордыня и смирение,
И Вера без Надежды, и чуточку Любви.
Снаружи было хуже–
Был грязный нос снаружи,
И русый пух под носом в запёкшейся крови.


1989


***
Входная дверь замироточит
И всё.
И незачем входить.
Но тычет ключиком в замочек
С утра косая ненасыть.
Налейте жить!
Предсмерть – на закусь.
Горчит.
Ненастно огорчит
С крестом на флаге
Сикось-накось.
До кости лысый индивид –
Шкодливо лыбится,
Подонок.
До леса – море.
Лют дедок.
И плачет заяц, как ребёнок…
— На жарку дашь, Гаврилыч?
— Ок.
Открыл.
Вошёл.
Налево дева,
Направо – сын,
Или не сын…
Над головой сквозь лики – небо
В круженье отражённых льдин.
Почата кем-то кровь сыновья,
И зачерствела к ночи плоть.
Любовь?
Поруха с той любовью:
Аж до пожизненного вплоть.
С утра до ночи брешет Шарик
На изобилие воды.
Есть шансы прошлое ужарить
До невозможной вкусноты!
Чадит костёр, хмелеют черти,
Уставши строить «коммунизьм»
В краю обыденных предсмертий
Над смертью торжествует жизнь!


***
Обижен?
Обожжён.
Ритмическая ересь.
В обойме – два по сто,
И, как обычно, фри…
— Ну, что ты, мон амии?!
— А, ничего,
Прицелясь,
Могу и не попасть,
Но, всё равно, – умри.
Серебряны боры,
Цветной металл по спилам.
— Здесь воздвигают храм?
— Увы, – наоборот…
Не хочется быть злым,
Не можется быть хилым,
А что до простоты –
Авось и так сойдёт.
Умище через край –
Слюна на подбородке,
Не то, чтоб постарел –
Учусь быть стариком.
Объявлено тепло,
И выползки и слётки –
Не то, чтоб над иль под –
Кругом они, кругом!




Другие статьи в литературном дневнике: