Всегда хотелось и хочется об этом сказать. И говорю.
Поэзия это прежде всего медитация в высшей мере. Или медитация высшей меры. Медитация высшей мерой. Когда я пишу, то со стороны похож на человека, который замер перед решающим прыжком, или словно змея перед броском - в выжидательной позе смотрю на противника. На свои слова. И нападаю на них. Они никогда не окажут сопротивления, они сдаются и сдаются сразу в плен. Делай с нами что угодно. Нам это нравится. И я это делаю. Удаляю, зачеркиваю, стираю, вывожу с белого фона. Одни навсегда остаются со мной, другие уходят и исчезают бесследно. Так надо.
А ещё, это мучительно долгое ожидание. Ожидания равновесия. Объясню.
Это довольно непростой и тяжелый труд быть правдивым между чувствами и идеями.
Горькая правда обо мне это то, что я страшно ленюсь, избегая этого труда. А надо наоборот. Думаю, мне бы не помешала длинная и острая игла. И чтобы кто-нибудь за спиной стоял и в самые неподходящие моменты вонзал ее в самые мягкие части тела.
Да, поэзия так или иначе, это мучительный труд, мучительно-созерцательный, процесс размышления, пространство тяжелых вопросов. И пока не нагрянет большая идея, то я не вижу смысла фиксировать минутные переживания и эмоции, только как раз то имеет смысл писать, в чем мне видится какая- та середина или равновесие между идеями и чувством, своим отношением к этому, когда это найдет друг друга.. как две черные кошки в темном лесу.
Стихи вообще писать много не надо и не нужно. Я думаю, одному поэту достаточно не больше трехсот стихов и довольно.
Когда много, то это эксплуатация своего авторского стиля. Поэтому приходиться ждать.. и паузы стали длинными. И эти паузы я не могу грамотно заполнить. И женщины тут не помогают. Да и их нет просто. Я как вопросительный знак повис в какой то электрической пустоте. Но пустота это уже хотя бы ЧТО ТО, это не НИЧТО. Это чуть больше, чем ничто. Какая-та форма. А когда НИЧЕГО нет, именно ничего нет, вообще абсолютно ничего нет, то вероятно человек начинает испаряться из реальности в другие слои... И пропадает. Из него всё ушло. Он стал прозрачным. Как медуза. Он вошел в пространство смерти. А там уже стихи не нужны. И это хороший повод для радости.
