Маришка и кухонька

Вот куда можно везде засунул :-)

О Маринке и ее кухне. Маринка мой питерский человечек и мой питерский поэт. Единственный и неповторимый. В городе она появилась не более года назад по большой любви к Никитину. Никитин – гуру. Он пишет стихи и песни, и уходит несколько раз в неделю на репетиции. У Никитина есть даже книжки со стихами. В последние несколько месяцев он записал две с половиной песни, и полторы из них мне понравились. Сорокалетний мальчик всю жизнь почему-то страдавший, проснувшись однажды после жуткого запойного периода и очередной несчастной любви, решил бросить пить, курить и материться. Но стихов и песен стал писать меньше. Почему-то. Теперь он не пьет, не курит и не материться. Про «нематериться» не уверен, но не слышал. С Маришкой они нашли друг друга через Интернет. На стихире. Впрочем, я с ними познакомился там же. Потом она приехала к нему, а я к ним.
Никитин кажется важным и спокойным, меня он считает разгильдяем и Маришку тоже. Со мной. Поэтому он не любит нас вдвоем, он любит ее одну. Он готов нас разгонять всегда и везде, но он – гуру, с двумя с половиной песнями, полторы из которых, по-моему, хорошие, поэтому, он смотрит на нас спокойно и с большим терпением, как на малолетних преступников. Мы пьем, курим и материмся. И все на кухне в квартире, которую он снимает. Потом пьяные и наговорившиеся про стихи и мировоззрение Бориса Рыжего, мы идем приставать к Никитину, что бы он пел нам всякие песни под одну из двух его гитар. Гитары у него хорошие в черных кофрах. Он всегда вспоминает, что ни будь такое, чего мы не знаем. Он знает все песни, которые сочинили за последние тридцать лет. Он песенный полиглот. Еще у Никитина есть компьютер. Он его тоже любит, как Маринку, песни и две гитары. Компьютер стоит в почетном углу единственной комнаты и Никитин требует, чтобы мы с Маринкой уважали этот технический раритет, так же как уважаем Никитина. Константин Никитин Это его последний шедевр, наперекор моему мифу:

Я - из числа созерцателей,
Лентяев, пьяниц, безбожников,
Не член союза писателей,
Не член союза художников.

Короче, парень несложный я,
Но в эту ночь за субботою
Спит вся страна, как положено,
Один за всех я работаю.

Кладу кирпич - за строителей,
Летаю в небе - за летчиков.
Я руль кручу за водителей,
Я пью за водопроводчиков.

С бедой борюсь за спасателей
И лес валю за таежников.
Я член сую за писателей,
Я член сую за художников.

Ой, я же о Маринке и кухне. Мой питерский поэт Маринка привыкла быть неформалом. Она любит джинсы, черные майки, банданы и свои большие камелоты. Камелоты самая дорогая вещь ее бесхитростного гардероба. Она надевает их и идет на работу, сочиняя по дороге стихи. Даже не столько сочиняя сколько выплетая. Она это сама говорит. И еще говорит, что Гадкая Лебедева не может, что-то сочинять или писать - только плести. Поэтом она себя не считает, тем более - питерским. Она родилась, выросла, вышла замуж и родила сына, научилась всему плохому и хорошему, потом развелась, конечно, в маленьком городке на берегу Черного моря. Еще год назад не догадывалась, что будет жить в Питере и любить Никитина. Там на Черном море она была подругой бандитов, алкоголиков и наркоманов, поэтому осталась хулиганом и неформалом. Как в такой среде она стала поэтом, не может объяснить никто. С бывшим мужем она дралась руками и ногами и ругалась самыми последними словами на русском и украинском языках, потому что окончила украинский колледж. Где больше не училась, а хулиганила, пила водку, материлась, водилась с бандитами, алкоголиками и наркоманами. И еще писала стихи. Самородок, наверное, блин. Она выплетает строчки не задумываясь, без правки в последствии. Так, считает она, поправдышнее. Ее кумир Гарсиа Лорка. Кажется, до двадцати лет она читала только его томик стихов и больше никаких книжек не видела. Это сейчас Никитин приучает ее к разным интересным писателям, а я подсовываю модных матершиных Денежкиных.
Никитин на репетиции, сын почти уснул в комнате с компьютером, а мы с Маришкой допиваем полтора литра дешевого пива. За окном барабанит весенний дождик. Я рассказываю о том, что бы понаписал, если бы был писателем. И потом, что бы у меня получилось, если бы я был большим писателем. И мне хорошо с Маринкой, на этой кухне, в этом городе. Я даже забываю ее строчки из последнего стихотворения:

у меня есть набор для выживания
я выживаю крестиком
выживаю ноликом
выживаю из себя "до свидания"
выживаю по капельке
становлюсь алкоголиком
извивается бесконечная ниточка
выживаю как курочка по зернышку
у меня всё по полочкам, моя милочка
у меня всё просчитано, мое солнышко
выживаю стежками бесстыжими
неправдоподобными сказками
выживаю на коротко стриженом
жгучее тавро взглядом ласковым
будешь помнить
носи это до смерти
за моей
печатью и подписью
выживаю не лыком
с особым циничным шиком
цветные картинки:
листья, травинки
пляшущие человечки
невиноватые овечки
слово вечность
забыть и отвлечься...
не думать...
руки занять...
вышивать...
выжигать...
выживать...

Так бы и сидел на этой кухоньке, если бы не метро и завтра на работу. И ей на работу, и Никитину тоже. На какую-то для всех нас непонятную работу, за которую можно получать денежку. Аллес Люге

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.07.2005. Отаку Кати
• 28.07.2005. Вот так как-то пришло невзначай…
• 23.07.2005. Маришка и кухонька