В память о Юрии Александровиче Паркаеве
(Для литературного сайта города Павлово)
С уходом большой личности образуется пустота. Это мгновенно ощутилось при известии о смерти поэта, прозаика Юрия Александровича Паркаева.
Как только он поселился в Вареже, купив дом умершего друга художника Юрия Касаткина, частые гости из Павлова приезжали к нему целыми группами. Поэты, художники, фотографы. Паркаев – очень общительный человек с энциклопедическими знаниями, талантливый поэт, автор стихов популярных песен в тандеме с известным композитором А. Морозовым. Всем нижегородцам известна песня на его стихи «Нижегородская лирическая», ставшая гимном Нижнего Новгорода. Конечно - он был центром внимания. Дом художника Касаткина он превратил в настоящий музей: картины, которые считали честью, подарить ему приезжающие художники, иконы, предметы народной старины – гладильные доски, утюги, сабли, серпы. Особой редкостью – металлическая икона с якобы автографом Григория Распутина. Сохранил он даже мольберт бывшего хозяина с последней его картиной, так и оставшейся недоделанной.
Павловский район стал его малой родиной, дав имя ежегодному празднику «Малая Родина», где главным стержнем стали стихи его в авторском исполнении. Он необыкновенно обогатил творческую жизнь города.
Павловская художница Наталья Барляева стала иллюстратором его книги детских стихов «Чудеса не любят повторяться» изданной в 2006 году. И замыслы у Юрия Александровича были - совместно с художницей создать ещё одну, более расширенную, книгу стихов с иллюстрациями.
Павловский художник Евгений Петрович Королёв после одной из поездок написал его портрет. Юрий Александрович не ожидал, но увидев, пришёл в восторг и захотел непременно приобрести его. И сейчас этот портрет висит на даче, в Вареже, напротив портрета предка Юрия Александровича, офицера – участника и героя Бородинского сражения, так как Юрий Александрович потомственный дворянин.
Первого января 2013 года, мне позвонил Николай Павлович Смагин с печальным известием о кончине Ю.А. Паркаева буквально через час после смерти, о которой сообщил ему по телефону из Москвы Анатолий Абрамович Хавкин. Я не ожидала, что Юрий Александрович , как человек полный творческой энергии, не сможет не поправиться. И ещё в больнице, в Павлово, я подбадривала его, что нужно бороться и всё наладиться…
У Юрия Александровича были большие планы, ему хотелось сделать творческий вечер, собрать аудиторию для лекции по творчеству и биографии Сергея Есенина. На мой вопрос о тайне смерти Есенина Ю. Паркаев сказал, что он ещё приоткроет завесу над этой серьёзной тайной, коротко поведав, что на Есенине тогда было 13 уголовных дел, что его таланту многие завидовали…
За два месяца до инсульта Юрий Александрович стал не просто гостем, но равноправным членом нашего литературного клуба «Чердачёк», о котором уже был наслышан. Он изъявил горячее желание стать постоянным участником встреч…
Услышав о смерти Юрия Александровича, я стала просматривать видеоматериалы, сделанные мной на той встрече - третьего сентября 2011 года. Конечно любительские съёмки, но теперь они смотрятся как видеозавещание - память для нас поэтов - «чердачников». Как только получится – запущу видео в интернет.
Добрые, радостные лица всех наших – Александр Шубняков, Татьяна Солнцева, Ольга Громова, Валера Аладдин. Нижегородцы – Борис Селезнёв, Алексей Лосяков, Александр Кутумов, Ольга Тиманова. Из Богородска – Владимир Воробьёв. Хорошая тогда получилась встреча. Незабываемая. «С увидом на Павловской земле», - первые слова Юрия Александровича Паркаева.
А потом – он читает свои стихи из книги «Ветер перемен»:
Застудили страну холода.
Одолели разруха и смута.
Мальчик хочет в Тамбов, но туда
Поезда не идут почему-то.
Самолёты туда не летят,
Не плывут по реке пароходы.
Но зато все рекламы твердят
О красотах заморской природы.
Под покровом ночной темноты,
Утоляя свои аппетиты,
На дорогах лютуют менты,
В подворотнях стреляют бандиты.
Где-то рядом искрит казино.
Шелестит в ресторанах валюта.
Но и там поселилась давно
Вековая тоска не уюта.
Можно плюнуть на старый Тамбов,
Позабыть о далёкой невесте.
Но у парня такая любовь,
Что ему не сидится на месте.
Остаётся купить пистолет,
И по шпалам идти до Тамбова.
Потому что за ветром вослед,
В ночку пускаться рисково.
Смотрю и слушаю – сколько на этой встрече было сказано серьёзного, нового, неповторимого. Вот - зашёл разговор о ежегодных Паркаевских чтениях в городе Павлово. С этим предложением выступил Александр Шубняков. Юрий Александрович засмущался, сказав, что признателен за такое внимание к своей особе, но вроде как после смерти подобное происходит… Всё же - в восторге решаем ломать традиции, высказываясь – за.
Вот снова Юрий Александрович читает свои стихи:
Третий
Когда их, раздетых, поставили к яме,
И замерло время в канале ствола,
Испуганный первый подумал о маме,
Вздохнул,
И слеза по щеке потекла.
Суровый второй потоптался на месте
И, прежде чем пулею сердце прожгло,
- Прощай! – прошептал,
Обращаясь к невесте,
И так же, как первый, вздохнул тяжело.
А третий не думал о страшном итоге.
Ничто не тревожило душу его.
За миг до расстрела
Он вспомнил о Боге.
- Помилуй, Всевышний, раба своего!..
…И долго стояли над ним душегубы,
И были не в силах понять до конца –
Чему улыбались упрямые губы,
Синея на бледном лице мертвеца.
Закончив читать, Юрий Александрович перекрестился.
Вообще на этой встрече он читал гражданские стихи, сказав, что лирику, на данный момент он убрал. И, пожалуй, главный контекст тогда пролёг через стихотворение «Красный маршал» о Тухачевском. Ю.А. Паркаев сказал, что он был знаком с его дочерью - Светланой Тухачевской, потому и возникло это произведение…
… И это останется единственная встреча в павловском литературном клубе «Чердачёк» с Юрием Александровичем Паркаевым. Тогда он высказал искреннее желание быть постоянным членом нашего клуба. И для нас, павловских поэтов это было большой радостью. Юрий Александрович говорил о задумке провести свой творческий вечер в Павлово и прибавил: «…И я очень хочу, чтоб на нём спела Бэла Вербицкая.» Он был большим почитателем её певческого таланта.
Если Юрий Александрович любил и уважал человека за талант, то он это неоднократно высказывал, восхищаясь самобытностью.
Хорошо отозвался о стихах павловских поэтов Юрия Жёлтикова, Александра Шубнякова. В последнюю осень, когда Паркаев тяжело заболел, Александр Алексеевич Шубняков часто посещал его. И в Гороховце, и в Нижнем, когда Паркаев проходил там лечение. Через него мы узнавали о самочувствии писателя.
Юрий Александрович Паркаев был почётным членом Нижегородской писательской организации. Нижегородские поэты и прозаики почитают Паркаева как большого русского поэта.
Внезапно подкосила человека болезнь. Ещё в августе 2011 я была в гостях у Юрия Александровича в Вареже. Тогда, едва войдя в ворота, я увидела как он с чувством высокого достоинства – в импозантной шляпе прямо таки торжественно сгребал листву под окнами дома. Тогда он предложил мне пострелять по мишени из недавно купленного, пневмопистолета. Сказал, что он очень любит оружие. Он не ожидал, что идея мне понравится. И от моего согласия пришёл в восторг. А дело в том, что я занималась три года в стрелковой секции в техникуме и принимала участие в городских соревнованиях. Мы, как говорится, хорошо оттянулись, даже выявили, что кучность выстрелов идёт немного ниже и левее центра – требуется настройка. Потом гуляли вдоль реки. Юрий Александрович любил красоту варежских мест. Дорогой рассказывал о своей жизни. Мы пошли к маленькой варежской церкви, ему хотелось что-то показать в ней. Но церковь была уже закрыта. Юрий Александрович был верующий человек, и, будучи в Вареже всегда на виду, старался помочь местному приходу.
Никто не ожидал, что с Паркаевым случится в ту осень инсульт. В сентябре, сказав, что он бродяга по жизни и любит жить в дороге, приглашал в Константиново, на родину Есенина, 25 сентября. Там состоялся творческий вечер Юрия Александровича. А четвёртого ноября он собирался ехать в Петербург на юбилей своего самого близкого друга, известного русского поэта Глеба Горбовского, но болезнь разрушила все его планы.
В центральной больнице, в Павлово, в четырёхместной узкой палате с едва втиснутым стулом у окна, лёжа в постели, он почти ничего не мог говорить. «Хреново, хреново…» Но ещё бодрился, показывая, что может приподняться. Правая рука не действовала: «Автографы не могу давать…» Тогда все павловчане – его друзья приходили к нему, старались хоть чем-то помочь, скрасить его болезненное состояние - чтоб он не чувствовал себя наедине с болезнью. Анатолий Абрамович Хавкин приехал из Москвы. Он почти каждый день бывал у Паркаева. Вместе пытались заново выучить алфавит, потому, что болезнь разрушила память. Дойдя до буквы «П», Паркаев заплакал. Переживали все…
Из биографии:
Ю.А.Паркаев родился в 1941 году в городе Горьком. Окончил факультет журналистики МГУ. Служил на Северном флоте. Воинское звание - капитан первого ранга в запасе. Работал в газете «Комсомольская правда», «Социалистическая индустрия», в журнале «Молодая гвардия». Автор поэтических сборников «Испытание» (1967г.), «Дозор», «Гора Городина», «В чистом поле России», «Ветер перемен» (2006г.), книги детских стихов «Чудеса не любят повторяться» (2006г.), книг переводов. Известен как исследователь жизни и творчества Сергея Есенина. Этой теме посвящены многочисленные публикации в центральной прессе и научных сборниках.
Являлся членом Всероссийского Есенинского комитета, президентом Есенинского культурного центра в Москве, членом научной группы по подготовке и изданию академического собрания сочинений Есенина при институте Мировой литературы.
Награждён правительственным дипломом и медалью «За большой вклад в увековечивание памяти Есенина».
Автор документально романа о Сергее Есенине «Никакая родина другая».
Историк, коллекционер, библиофил. Лауреат международной премии Андрея Платонова. Награждён дипломом лауреата премии Алексея Фатьянова.
«География биографии»: Жил в Горьком, Южном Урале, служил на Северном флоте, жил в Ленинграде, Москве, Вареже, ездил по стране.
Лариса Бухвалова
Стихи Юрия Паркаева:
Красный маршал
Красный маршал. Слуга народа.
Взгляд орлиный, соболья бровь.
Лейб-гвардейская стать, порода,
Голубая, как небо, кровь.
Он играет на старой скрипке
По ночам при свечном огне,
И снуют, как виденья зыбки,
Тени прошлого по стене.
Плачет скрипка в руках солдата –
Словно в плоти её живой
Стон расстрелянного Кронштата
И тамбовской крестьянки вой.
Знает маршал, какого цвета
Кровь у контры в его стране:
Для него – барчука, эстета –
Смысл жизни в борьбе, в войне.
И о чём он страдает скрытно,
Зажигая в ночи свечу,
Знает разве что только скрипка,
Что приникла к его плечу.
Сквозь её неземные звуки
Из потёмок – в висок, в упор
Голос, полный тоски и муки, -
Бесконечный живой укор.
Но за кровь на снегу Кронштатта
И за вопли тамбовских вдов
За свою правоту солдата
Он пред богом предстать готов.
… Ночь ухлюписта, как трясина,
И угрюма, как ночь, страна…
- Ты долина моя, осина…
А могила и впрямь темна…
Он не знает, что спозаранку,
В отведённый судьбою срок
Отвезёт его на Лубянку
Чёрный сталинский «воронок».
И когда беспробудный грешник,
Свежей выпечки капитан,
Звездолобый энкавэдэшник
Сунет в зубы ему наган,
Он гвардейскую позолоту
Сплюнет с кровью на ордена,
И заплатит судьбе по счёту –
Наивысшему.
И сполна.
***
Анатолию Хавкину
Ты любишь Криуши. Я – Вареж.
Нас тянет в родные края:
То ты у меня побываешь,
То в гости наведаюсь я.
Нас разные ветры качали
И разные судьбы вели
К свиданью на общем причале –
В глубинке российской земли.
Года пролетают незримо,
Но пламень в сердцах не угас,
И голос маэстро Муслима
Волнует, как в юности нас.
Мне снятся мосты Ленинграда,
Тебе – закоулки Баку –
Всё то, что любили когда-то,
Что выпало нам на веку…
… Замри у крыльца и послушай
Как нежно волнуется сад,
Когда соловьи над Криушей
Весенней порою гремят.
Казалось бы – крошки, пичуги,
А трогали сердце не раз.
И вот ведь: зимуют на юге,
А свадьбы справляют у нас!
2005.
Старуха
В деревне в бревенчатом доме
Старуха весь век прожила
И града районного кроме
Нигде отродясь не была.
И то, если изредка, с торгом,
Когда отпускали дела,
А собственно города толком
Не знала и знать не могла.
И в поле, и дома заботы –
Поди проживи без забот!
Бывало, вернётся с работы –
И снова по горло хлопот.
И часу свободного нету,
С рассвета как белка крутись:
Зимой – приготовится к лету,
А летом – к зиме припастись.
…Есть где-то в нерусской сторонке
В фамилиях скорбный гранит…
Два имени,
две похоронки
старуха в божнице хранит.
Кому довелось воротиться –
Давно воротились в колхоз.
Я скромный платочек из ситца
В подарок ей как-то принёс.
- Спасибо, - сказала старуха, -
Но я для обновок стара:
Ни зрения нету, ни слуха –
Давно бы уж в землю пора,
Пора бы предстать перед Богом,
Но думка буравит виски:
А что, если вдруг ненароком
Вернуться мои мужики?
Да что там!..
Не хочешь ли чая?
Давай заходи, коль пришёл!.. –
И, сыном меня величая,
Ведёт и сажает за стол:
- Испробуй картошки да хлеба,
Испей – производство своё… -
… Я пью за Бориса и Глеба,
За мужа и сына её.
И думаю: кто ж мы такие,
Когда за обильным столом
Порой о земле, о России
Невнятные споры ведём,
За ниточку тянем беседу,
Но рвётся упрямая нить…
- Я нынче, мамаша, уеду,
Спасибо, прошу извинить…
Встаю, обнимаю старуху,
Мне помнить вовек суждено
И горькую эту краюху,
И скорбное это вино.
За окнами хмурится небо,
Сгущая вечернюю мглу,
И лики Бориса и Глеба
Мерцают в переднем углу…
1979.
ГОРОД ПАВЛОВО-НА-ОКЕ
С этим городом мы приятели,
Даже больше того –
Друзья,
Ибо с возрастом не растратили
Всё, чем жили и он,
И я.
Здесь дружили и здесь мечтали мы,
И отеческая земля
Открывалась такими далями –
Как с межзвёздного корабля.
Не беда, что в песок размолоты
Наши розовые мечты:
Здесь мы были когда-то молоды,
И улыбчаты, и чисты,
На пирушках звенели чаркою
И с гармоникой у плеча
Проносили над речкой Таркою
Бесшабашного «Сормача».
…То не годы – то горы пройдены,
И к тому же – не налегке,
Чтоб светился на карте Родины
Город Павлово-на-Оке.
Много сильных его прославило.
И, на старших равняя шаг,
Молодые идут, как правило,
В металлисты – и только так!
Приезжай. Убедись воочию –
Город трудится от души
Так, что руки его рабочие
Не уступят рукам Левши.
Край, где некогда спины горбили
Безымянные кустари,
Возносясь этажами гордыми,
наступают на пустыри.
И растёт он светло и молодо
С солнце в мужественной руке,
Под созвездьем серпа и молота –
Город Павлово-на-Оке.
1980.
ПРЕДОК
Князь бежал. Отступала дружина,
Задыхаясь в тяжёлом чаду.
И уже над равниной кружило
Вороньё, прославляя Орду,
И уже возжигались как свечи
В небесах за звездою звезда
И багровые отблески сечи
Умирали за рощей,
когда
Над безмолвным истерзанным полем
Он поднялся, раздвинув тела,
И заря, опалённая боем,
Ясны очи ему обожгла.
И стоял он, забрызганный кровью,
Посреди обескровленной мглы,
И свирепо торчал из надбровья
Наконечник татарской стрелы.
1968.
***
Я не скажу,
Что прожил, не любя…
Но это было с кем-то
И когда-то:
Те женщины,
Что были до тебя,
Прошли, как сны,
Которым нет возврата.
Сердечный жар сменили холода –
Печальный знак: пора остепениться!
И я решил, что больше никогда
Былым огнём душа не озарится.
Я день за днём в своём календаре
Вычёркивал без сожаленья числа,
Что не имели никакого смысла –
Как жаркий день в студёном январе.
От разочарований и потерь
Я привыкал смотреть на мир уныло…
А ты пришла и распахнула дверь –
И всё вокруг меня преобразила.
И понял я,
Что как ни суесловь,
Есть истина, известная от века:
Не время исцеляет человека,
А лишь НАДЕЖДА,
ВЕРА
И ЛЮБОВЬ.
Другие статьи в литературном дневнике:
