Он прижимал меня к груди,
меня и куклу Олю.
Потом стоял совсем один,
и на моё "не уходи!"
поморщился от боли.
Он протянул мне пирожок
и с видом виноватым
сказал: "Вот вырастешь большой..."
ещё запомнилось про шок
и про какой-то фатум.
И всё казалось не всерьёз,
но странно и тревожно.
А поезд нас куда-то вёз,
солёным от беззвучных слёз
был пирожок творожный.
"Никто не дёрнул за стоп-кран", -
шепнула мама тихо,
а я смотрела на стакан,
на удивительный стакан
с какой-то уткой дикой.
Ещё не ныло день-деньской
не вынутое жало.
Был неприкаянный покой
под тёплой маминой рукой,
и ложка дребезжала
о том, что "жили-были" - ложь,
запущенная в небо,
и мир нисколько не хорош,
и это "вырастешь, поймёшь "-
очередная небыль.
И смех, звучащий за стеной,
и острые осколки,
и сон, где я бегу домой,
как поцелуй судьбы самой,
спасительный и долгий.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
