поэт дня. Юрий Казарин
Попробуй птичье говорение…
***
Бабочка сядет, и крылья в щепоть
сложит, и воздуху вылепит плоть:
так — с поцелуем в два пальца —
ловят вслепую свечу золотую,
щиплют огонь, как ресничку и мох, —
выдохом Господа полнится вдох
всех, кто сквозь смерть своей кровью присох
к небу, земле или звуку,
вечно врастая в разлуку,
переливая в родную ладонь
свой оживающий влажный огонь:
бабочка всюду порхает —
кто ее так выдыхает…
***
Лодка. Рыбачий домик.
В небо водой гляжу.
Воду держу в ладонях —
крепче земли держу.
Даже когда исчезну
тысячу раз подряд —
будет тревожить бездну
мой бесконечный взгляд.
***
Попробуй птичье говорение
устами мертвыми вполне —
вода расставит ударение,
как восемь камешков на дне
ручья, мышления, течения,
небес, колеблющихся в ряд,
когда молчанье и мученье,
обнявшись в сердце, в горле спят…
Так только птицы говорят.
***
В. Месяцу
Если спирту — воды немного,
чтобы крепче сжимать виски.
В одиночестве больше бога,
чем отчаянья и тоски.
Больше жизни иной и темной,
где напрасны любовь и стыд.
Где ты ходишь, как смерть, огромный —
и под валенком мир хрустит.
***
Деревья шли, деревья шли,
не вынимаясь из земли,
и сквозь себя на мир смотрели,
и обнимались, и летели
вперед, а виделось — назад,
сквозь свой последний листопад.
И только дождь стоял, как сад…
И только дождь стоял, как сад.
***
Плачешь во сне. Во сне,
прямо во мне, на дне
бездны моей. До дна —
ни одного окна.
Я хорошо живу:
небо ношу в груди,
мягко обут в траву,
тесно одет в дожди.
Скоро примерю снег —
вьюги скользит петля.
Все еще человек.
Или уже земля…
***
Время ищет открытую фортку
и снаружи вжимает в окно
черно-белую рыжую фотку,
где от счастья светло и темно,
где, от осени русской шалея,
на лету, на скаку, на весу
золотые ослы Апулея
лижут листья в холодном лесу;
сколько мощи и слабости в силе
тишины, доходящей до плеч,
словно ангелы позолотили
не ладошки — а теплую речь.
N.Z.
(Шесть стихотворений)
***
У слепого слова солоны
и слезы незаметно паденье,
осязание осени, сны,
сочинившиеся до рожденья
твоего без тебя — твоего,
повторившегося ниоткуда:
молодой пустоты вещество,
осязание смерти, его
золотое осеннее чудо.
***
Нет имени у смерти, потому
что смерти нет, она не отзовется.
Но как мне с ней молчится и живется
всей пустотой в твоем пустом дому.
Прошу тебя, от скуки перечти
души моей, уставшей от свободы,
хрустальные до звона переводы
с воды на лед — усилием погоды, —
и в снегопады землю отпусти.
Прощай, вода, прозрачная, прости,
вся — поцелуй, особенно в горсти.
***
Словно табачный дым —
время, его слеза
горьким и голубым
лезет тебе в глаза.
Это туман: в росе
все, что не знает дна.
Слезы вернулись все,
а на щеке — одна.
Влаги обратный путь,
это сплошная соль —
богу не проморгнуть
небом такую боль…
***
И бездна очи открывает:
сибирский проглотив аршин,
вода замерзшая срывает
с себя — с опушкою — кувшин,
заиндевевшие одежи —
плечистая, стоит она
как выдох света — вся из дрожи,
вся целокупная, без кожи,
слезой и зрением полна.
***
Так море движется, и снится,
и говорит — и мир оглох.
И в дерево влетает птица,
а вылетает — бог.
Как сон во сне — я море слышал
и плакал, сам себе чужой,
как будто я из сердца вышел
и стал душой.
Как будто умер я синицей
и в теплой варежке воскрес,
не перечеркнутый ресницей
Твоей с небес.
***
Знаешь, у коршуна горсть широка:
поле, деревья, потом облака —
это вселенной распятье
всё раскрывает в объятье.
Зерна дневных вызревающих звезд
горсточкой крыльев серебряный дрозд
сыплет и сыплет на темя
сквозь раскаленное время…
*
Юрий Казарин — поэт, исследователь поэзии, языковед. Автор нескольких книг стихотворений и прозы. Стихи публиковались в периодике в России и за рубежом. Профессор Уральского федерального университета. Живет и работает в Екатеринбурге.
Другие статьи в литературном дневнике:
