Была весна. Я шла к «Новослободской».
И месяц май, вступивший, словно альт,
Блуждал во мне улыбкой идиотской,
И солнцем пахнул треснувший асфальт.
Я шла на небо синенькое щурясь,
Где арки оглушительный проём.
И мне само собою вспомянулись
Все те, с кем я ходила здесь вдвоём.
Один, пропавший из виду с полгода
(Я вышла на дорогу, как в астрал),
Вдруг вынырнул на радио «Свобода»,
Где свой красивый голос продавал.
Другой, на популярность обречённый,
Проделавший в ОВИРе чудеса,
Теперь морочил головы учёным
В одном из южных штатов УСА.
По бабам и друзьям шатался третий,
Грустя, что не находит свой причал.
Он не был, к сожалению, в ответе
За тех, кого случайно приручал.
Четвёртый бился с язвою желудка
И кипятил на кухне молоко.
Он был поэт, и в коммуналке жуткой
Его душа парила высоко.
А пятый на гастролях был. Бездушный,
Но совершенней не встречала тел.
А по шестому плакала психушка –
Он слишком сильно чувствовать умел.
Седьмой сидел на даче одиноко,
И, не боясь заглядывать вперёд,
Писал он пьесу с точностью пророка –
О том, как всё со мной произойдёт.
Я их любила. Много или мало –
Кто установит эту планку мне?
Я шла к метро. Моя душа играла,
Как солнечные блики на окне.
Ну, от чего мы, господи, трепещем,
Когда известен нам расклад любой?..
И я ловила взгляды встречных женщин,
Довольных солнцем, маем и собой.
Х Х Х
Просто время такое, когда все ложатся на дно,
Погружаясь в жару, в раскаленное, знойное лето,
Уезжают на море и пьют «Изабеллу» - вино
Кровяного, венозного, темно-вишневого цвета.
Забывают звонить, забывают писать, без следа
Растворяются в воздухе, как отзвучавшее скерцо,
Пропадают, линяют, чтоб их не заела среда,
Словно дети под стол, словно можно куда-нибудь деться.
Будут вены вскрывать, будут в голос окрест голосить,
Будут помощи ждать и смотреть тяжело и угрюмо.
Только это потом, а сейчас не находится сил
Ни на то, чтоб страдать, ни на то, чтоб о чем-нибудь думать.
Х Х Х
Свежей краскою пахнет ограда
И просохнет на солнце за час.
Вот и все. Ничего вам не надо.
В церкви свечку поставлю за вас.
Замолю ли, заплачу долги я,
Но пока не на том берегу -
Это все, это все, дорогие,
Что для вас теперь сделать могу.
Х Х Х
Что, скажи, может быть краесветней
Подмосковной платформы ночной? –
Где прошел уже поезд последний
И сверкает асфальт ледяной
Под единственной лампочкой тусклой.
Все за кофе горячий отдашь.
Сквозь метель неприкаянно грустный
Проступает российский пейзаж.
Что ты все о любви, о разлуке?
Видишь лица спешащих домой,
Погребенных в безвылазной скуке
И довольных своею тюрьмой?
Если даже загинешь в Париже,
Если даже увидишь Мадрид,
К абсолюту ты будешь не ближе,
Чем - где лампочка эта горит.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
