Парадоксы многомерного ЯСлучалось и мне, как наверное, любому писателю или поэту, сталкиваться с тем, что мои лирические героини или персонажи моей прозы в воображении читателей со мной сливались. Иногда возникали ко мне прямые вопросы, касающиеся того, чему или кому было посвящено стихотворение... Или, к примеру, выложу депрессивный стишок лохматого года рождения (да хоть бы и свежий, какая разница), как начинают в личку приходить сообщения с вопросами о том, как я там... А уж героини моей прозы, если считать их идентичными мне, скажем так, могли бы меня заставить иной раз покраснеть... Они девушки проблемные в общении, склонные к специфическому юмору, строптивые, экзальтированные, иногда неразборчивые в связях и так далее. Неа... Не так, все не так. И так – в какой-то мере. Я лирик. Даже в прозе. Но все же я не идентична тому, что я пишу. Во-первых, нужно разобраться с этим самым "Я" и для начала принять во внимание то, что я всякое "Я" считаю условным. Никакого четкого однозначного "Я" нет у меня и в других я его не признаю. Это как проклятие или оскорбление (если бы было кого проклинать, кому оскорбляться) – сказать мне "ты такая" (тут не важно вообще, какая). Просто единственное мое реальное право, за которое я готова бороться – это право быть какой угодно и какой-то еще, не знаю пока какой. И других я не хочу лишать права быть свободными от моих оценок. Вообще быть свободными, быть процессом, а не результатом. Я все время в течение жизни менялась, разные черты во мне приходили в негодность и списывались в утиль, иногда снова воскресали в нужных обстоятельствах, некоторые появлялись. Где-то это были естественные процессы, где-то – результат моих целенаправленных усилий. Да и вообще мне близка полиморфная модель психики, я предпочитаю считать, что никакой целой и готовой меня нет и не было. Даже понятие души, наиболее близкое носителям европейской культуры и общей памяти, ведь всего лишь осколок христианской модели, а она далеко не единственная в мире. Некоторые шаманские традиции говорят, к примеру, о тройственности души: душе животной, земной и небесной в человеке, образующих сложное единство. Есть еще более необычные описания, еще более сложные по составу. Некоторые буддийские учения вообще эту самую душу разлагают до элементов, разрушающихся в процессе освобождения, и на выходе оставляют чистое ничто. Интересные мысли по этому поводу высказывали многие психологи и философы, в особенности те, кто опирался на исследования различных мифологических и мистических моделей. Юнг, Хиллман, Гроф и иже с ними... Все они когда-то мне приоткрывали разные стороны того, что мне нравилось считать правдой (или исцеляющим вымыслом, как хотите). А еще интересное объяснение реальности и нас как ее творцов дает ныне модный и уже прижившийся в современном искусстве взгляд на мироустройство как совокупность множества измерений, временных линий, существующих одновременно и взаимодействующих между собой таким образом, что наша линейная память представляется только цепочкой отобранных нами сознательно или бессознательно моментов, которые, на самом деле, в большей степени, состоят из наших интерпретаций. Если все эти интерпретации снять, то событие может предстать совершенно в другом свете или... просто в свете, то есть совершенно никаким предстать, не быть вообще или быть перестроенным до основания... Вопрос точки сборки и владения инструментами восприятия. Карлосу привет... Верю ли я особенно в какое-то объяснение? Да нет... На какой-то стадии знакомства с ними со всеми отпадает необходимость выбирать наиболее удобное, называя его более верным. Просто я чувствую, что во мне живут многие не только существа, но и миры, пространства. Я знаю, что я – тот, кто смотрит и создает это кино. Иногда (и часто!) я тот, кто активно занят в этом кино и верит в реальность ролей, которые играет. Но все же... Единожды обретя устойчивый опыт перемещения в состояние "режиссера" или "автора сценария" уже не забываешь об этом даже тогда, когда страсти кипят и кино кажется невероятно правдоподобным. В этом смысле я – все мои персонажи. Но я не они, вообще не они. Я их пишу. Пока они не начинают писать меня, а такое тоже бывало... "Who is this sad actor inside you?.." – однажды спросил человек, который помогал мне в моменты тяжелого отчаяния и недовольства текущей жизнью (мимо меня, выходит, текущей, если я недовольна) найти опору. Каждой из моих героинь (и героев, я ведь и от мужского лица писала не раз, кстати, от имени животного, растения, некой нематериальной субстанции или некой силы природы или предмета тоже) есть свое место в моей вселенной. Я не прекращусь, даже когда остановится поток проецируемых образов. Если я по какой-то причине долго "пою одним голосом", не переключаясь, значит такова моя воля. У меня нет оправданий. Я прекрасно понимаю, что могу в любой момент выбрать совершенно другое лицо, тело, способ мыслить, жить и творить. Даже чувствовать, хотя многие считают некую аутентичность чувств нашим единственном идентификатором. В этом смысл и тайна, но это нисколько не про лицемерие. Лицемерие и крайняя степень самообмана – считать, что единая идентичность и есть цель или правильная форма бытования "Я". Я бы сказала, что я это "Мы", но к шизофрении это тоже не имеет отношения. Шизофреник, вероятно, лишь тот, кто в силу каких-то причин, нашел этот ключ, но использует его неосознанно, не управляя нисколько процессом перемещения из одной части "Я" в другую и их взаимоотношениями между собой. Все мои, живущие в текстах, нежные и невыносимые дети, глупые розовые куклы, женщины вамп, мудрые черепахи тортиллы, добрые феи, ангелы, принцессы на бобах, обиженные брошенки, монахини и нимфоманки, циничные, теплые, туповатые, гордые, смиренные, религиозные, всё отрицающие, депрессивные, светлые персонажи... Все они я, но я не они. Я тот, кто пишет, тот, кто марает бумагу, тот, кто придумал бумагу и повелел ей быть (правда, в последнее сложнее всего поверить). Биографический материал тоже причудливо "танцует" в зеркалах текстов. Редко одно реальное событие проигрывается в стихотворении. Обычно оно перемешивается с другими, в чем-то похожими, приправляется ассоциациями из близких книжных, художественных, музыкальных миров, обрастает подробностями сновидений и фантазий... Даже если лирический адресат лично мне известен и узнаваем для общих знакомых, мне известно и то, что это только мой личный, возможно, далекий от реальности (господи, а кто реален и что реально, если все это принять во внимание?) его образ. Что ни хорошо, ни плохо: мы вообще почти всегда общаемся не с человеком, а с его отпечатком в нас и безо всяких стихов. И все это не про честность или нечестность. Честность существует только в моменте, а текст существует вне времени и помимо автора, кстати дополняясь самыми иногда невероятными интерпретациями читателей. Чудо в том, что людям искусства, которые наблюдают свое ремесло и все же не теряют ниточки связи с непознаваемой основой всех явлений, легче видеть и осознавать такие вещи, а ведь касаются они всей тотальности жизни, всей ее начинки и изнанки, ее смысла и бессмыслицы, ее цели и бесцельности. И самое волшебное – что я все так же не знаю, откуда берутся идеи и образы! Я не хочу этого знать. Я еще успею. © Copyright: Ксения Гильман, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
