***

Проснулась в субботу – светит солнце. Включаю моб. тел. Обрушивается лавина смс-ок о звонивших утром с неизвестных номеров. И смс-ка Ольги: «Шведовская умерла»
Потом мне позвонил её муж. В воскресенье я поехала на Головинское кладбище. Раньше я ни к кому не ездила из поэтов. Многие ездили, потом на выступлениях говорили, что чуть ли не были самыми близкими друзьями, приписывали всякое и умершим, и себе. Я этого не люблю. Приписывать. И не стараюсь себя показать близким другом тем, кому я им не являлась.
Но в этот раз я понимала, что не могу не поехать. И не потому, что мы долго говорили с её мужем накануне и он… нет, он даже не просил меня приехать, но я уже понимала, что приеду, когда записывала адрес и время, и не потому, что я была ей близким человеком, а она – мне.
На отпевании в кладбищенской церкви я стояла за её мужем и двумя сыновьями. Она умерла в пятницу. В субботу у неё родился внук.
Наверно, светлые люди и уходят вот так – во сне, быстро-быстро. Муж сказал мне, что она говорила, что не хочет причинять никому никаких хлопот.
Её голос постоянно звучит во мне, рядом. Её звали как мою маму. Она публиковалась в СП-шных коллективных сборниках, всегда приходила в Петрович, сидела рядом со мной – за соседним столиком. Её сын Феликс ездил со мной в Лондон и в Италию, сейчас, в октябре, я её всё уговаривала, чтобы в Италию поехала она сама, ведь у неё есть итальянские корни, а она сказала, что едет в это же время в Прагу на какой-то доклад. Она звонила мне летом, спрашивала, нет ли у меня для неё какой-то подработки. Она вообще часто мне звонила.
Нет ни одного плохого слова, которое о ней можно было бы сказать при жизни. Она была какой-то совершенно детской, открытой, всепрощающей, с огромными лучистыми глазами, с улыбкой ребёнка. Она даже одевалась всегда, как девочка. И это было не наигранно, а правдой. Она так и осталась ребёнком. Наверно, это нас с ней и роднило.
Однажды Алёшин пригласил меня на презентацию его книги, к которой я написала предисловие, в подвал «Старой Школы», пока все собирались, я рассматривала картины и портреты на стенах. Многие из изображенных лиц мне были знакомы. И внезапно я увидела портрет Татьяны. Она вошла и говорит мне: не похоже, да? Я говорю: очень похоже…
Она писала стихи. Очень странные. Совершенно не поддающиеся привычному восприятию. Но в них было нечто завораживающее, как туман.
Её голос, то, как она говорила, тоже был совсем не обычным. И его нельзя забыть. И её походку – она будто заставляла себя ходить ногами по земле, а не летать крыльями, ну… она почти не касалась земли, будто перемещалась по воздуху, легко-легко.
Она вся излучала свет. Однажды она пришла и засмеялась: знаете, мой муж забрал у меня Ваш календарик (в прошлом году можно было сделать в СП себе календарик-визитку на 2014 год) и носит его всегда у сердца – говорит, что Вы энергетически ему помогаете. Она считала меня «иной», читала мою прозу. И стихи, конечно. Я думаю, она и сама была иной.
В Италии Феликс говорил о ней, читал её итальянские стихи (на русском об Италии), сказал, что именно благодаря ей он остался «монахом в миру» (Феликс уже 20 лет как буддийский монах, ходит всё время в рыжем облачении с барабаном, всегда и везде).
Я купила ей белые хризантемы, похожие на ромашки. Когда все стали подходить к ней прощаться, я тоже подошла, попросила её передать привет моей маме. И ещё об одном. Я почти видела её, улыбающуюся в лучах солнца в этой церкви, воздушную, мгновенно перемещающуюся то к одному, то к другому, утешающую всех, кто к ней пришёл прощаться. Там, в гробу, была не она – я не узнала её лица, будто совсем другой человек. Так обычно и бывает после смерти – лица меняются, но мне всё равно казалось, что там – чужое тело.
Мы шли за гробом вместе с Эдуардом, говорили о ней. Он уже много лет дружит с её мужем, и хорошо её знал. Она действительно ездила в Прагу. А её муж сказал мне, что летом они были на Кипре.
За несколько месяцев до смерти она сломала руку. Звонила мне, говорила с улыбкой – не могу подъехать пока…
Я хотела уехать незаметно, но Эдуард окликнул Феликса, чтобы тот повернулся ко мне. Феликс стоял с братом, оба плакали. Я взяла Феликса за руку: «Ваша мама была святой… Она всегда будет рядом…», и ушла...

Берегите и цените светлых людей, пока они ещё на земле. Их очень мало.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 28.10.2014. ***
• 21.10.2014. ***
• 16.10.2014. акула империализма
• 11.10.2014. ***