Благочестивым пилигримом идти в пыли земных дорогИмя при рождении рус. Елизавета Ивановна Дмитриева Псевдонимы Черубина де Габриак, Ли Сян Цзы Дата рождения 31 марта (12 апреля) 1887 Дата смерти 5 декабря 1928 (41 год) Место погребения
Благочестивым пилигримом когда вся жизнь вождем незримым тебе намеченный урок. Иль в лес уйти, как инок в келью, и там, среди кустов и трав, молиться под мохнатой елью, лицом к сырой земле припав. Но нет дорог, открытых ныне для тех, кто сердцем изнемог, – в пути к небесной Палестине ты будешь вечно одинок. Войди же в храм, и сердцем робким Зажги свечу у ног Христа, и верь, что вместе с воском тонким души растает немота. 1916 Плащаница Еще свершается канон, Еще струится ладан росный, В гробу Христос, – Он погребен. В протяжном колокольном звоне – Печали мира и мои; Звучат напевно на амвоне Слова великой ектеньи. И в небо стаей голубиной Летят молением живым... Вся церковь скорбной Магдалиной Склонилась к плитам гробовым. Но ангелы стоят у гроба, Два светлых вестника чудес, И громко возвещают оба: Не верьте миру! Он воскрес! 24. IV–7. V. 1921 * * * Меч не опущен в руках Херувима Божья обитель для грешных незрима, сердце как лед. Долгие ночи безсонного бденья... Только никто не постиг долгих ночей и тоски, и сомненья, слезный, горячий родник; Крепкой тоски нерушимы вериги... В сердце – тяжелый обет. Господи. В вечной незыблемой книге сердце искало ответ... Сердце ненужное, темное, злое, знавшее боль от стыда. Даже свеча пред святым аналоем гасла всегда. Что же случилось? Как белая стая, в сердце раскрылись цветы... Келья от света совсем золотая... Господи, Господи – Ты. Разве я снова Тобою любима? Разве сомненья ушли? Крылья Господни простерты незримо. Меч огнецветный в руках Херувима тихо коснулся земли. 15 июля 1921 * * * Так величав и так спокоен у Царских врат небесный воин с высоко поднятым щитом. Под заунывные молитвы, под легкий перезвон кадил он грезит полем вечной битвы и пораженьем темных сил. В лице покой великой страсти... Взлетя над бездной, замер конь... А там внизу в звериной пасти и тьма и пламенный огонь. А там внизу мы оба рядом, и это путь и твой и мой; и мы следим тревожным взглядом за огнедышащею тьмой. А Он вверху, голубоглазый, как солнце поднимает щит... И от лучей небесных сразу земная ненависть бежит... Любовью в сладостном восторге печальный путь преображен... И на коне Святой Георгий, и в сердце побежден дракон. 19 июля 1921 * * * В зеркале словно стекло замутилось Вот подошла и над ним наклонилась... Господи, Боже мой, где, где же лицо, где засохшие губы; в зеркале пусто стекло. Слышу я трубы, нездешние трубы. Сразу зажгло зеркало все ослепительным светом пламя не нашей земли. Это ли будет последним ответом? Господи, Боже, внемли. Душу ты вынешь, измучаешь тело, страхом его исказя. Я ведь и в церкви молиться не смела, даже и в церкви нельзя. Вынесут чашу с Святыми Дарами, – Божьи сокрыты пути... Вижу над чашей я черное пламя и не могу подойти. Стану я биться и рвать свое платье, плакать, кричать и стонать. Божье на мне тяготеет проклятье, черной болезни печать... Сердце не бьется. И жду я припадка, вижу бесовскую тьму... только зачем так мучительно-сладко мне приближаться к нему? 20 июля 1921 * * * Божья Матерь на иконе И зажатая в ладони свечка гаснет каждый миг. В сердце нет уж отголоска. Все молитвы расточа, сердце тает, как из воска, воска желтого свеча. Сердце тает, в сердце жалость, может быть, к себе самой. И последняя усталость опустилась надо мной. Только слышу чей-то голос... На иконе словно мгла: «Колосится Божий колос... Разве ты не поняла? Я тебя послала жницей. Только тот, кто нерадив, может плакать и томиться, ничего не завершив. Если ты боишься муки, Я сама свершу свой путь». И тогда, ломая руки, я шепчу ей: «Позабудь... Позабудь мой грех невольный, отпусти мой тяжкий грех... Сердцу стало слишком больно за себя, за нас, за всех... Я не буду малодушной, только снова улыбнись...» Пахнет воском воздух душный, вечереет в окнах высь... В мягких отблесках заката умирают скорби дня... Ангел грустный и крылатый тихо смотрит на меня. 1921 Сон Эрны Автомобиль Вырос, промчался и скрылся от взора. Сколько цветов продают у собора! Желтые розы – оттенки червонца... Алые розы, как кровь... Сколько цветов в запыленных корзинах! Что же в них ищет она? Ищет до дна в белых левкоях, душистых жасминах бледная девушка в белой косынке, что она ищет в замшенной корзинке, перебирая цветы? Белые розы! Ах, нет,– желтоватых вовсе не надо ей роз... Кто же привез только бы веточку белых, несмятых роз ароматных, ей нужных до боли?! Что там белеет? То ветка магнолий, белых, холодных цветов. Если бы можно о чуде молиться! Белые розы пошли, Боже, внемли! О, наклонись! Здесь душистые розы, белые, белые... Чьи это слезы дали желанному чуду свершиться, дали возникнуть цветам? И поднялись, словно гибкая серна, белые розы в руках... В темных глазах видно в улыбке звенящую душу... Девушки странной ты имя послушай, имя не русское, звонкое: Эрна! Словно душистый цветок... 2. В храме шаткие ступени Опустилась на колени... «Со святыми упокой...» Кто-то умер, кто-то близкий У последней стал черты. И на траурный, на низкий Аналой кладет цветы. Для умерших нет возврата, Воды смерти глубоки... Но зачем в лучах заката Так краснеют лепестки? Что опять случилось злое? Побледнев, подходит вновь – И лежат на аналое Розы, красные как кровь. Значит, Бог не хочет чуда, Бог не хочет белых роз?! Нет ответа ниоткуда... На ресницах капли слез... И с улыбкой безотрадной Розы вновь берет она, И прильнула к сердцу жадно Роз алеющих волна... Все умрут в порыве смелом, Белых роз на свете нет! Ах, не верьте розам белым!.. В сердце только алый цвет... 3. Вышла из храма, не хочет молиться Мимо собора идет вереницей девушек в белом трепещущий ряд. Свечи высокие тихо горят в поднятых к небу руках... Нет, то не свечи, то веточки лилий, белых небесных свечей, нежных прообразов ангельских крылий. Боже, куда же идет крестный торжественный ход благоуханных свечей? Тихо спросила: «Куда вы? Куда Вы?» И услыхала ответ: «Только на кладбище горькие травы сладки для нас... Милая, с нами пойдешь ли сейчас? Только на кладбище вечный ответ». И, трепеща, им ответила Эрна: «Розы, как алая кровь... Небо не приняло жертвы вечерней...» Но прозвучали слова: «Жертва иная жива, небо приемлет любовь...» Тихо сошла и пошла в веренице, не понимая вполне, как ей на землю теперь возвратиться, не нарушая того, что ей снится в радостном сне. 8 августа 1921 © Copyright: Елена Хвоя, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
