С Михаилом Анищенко, с детства жили в одном районе города Куйбышева, он тогда назывался Кировским.
Он жил в бараке на улице Победы, я на впадающей в неё Советской, к 10 классу его знали как поэта, такие же как он сам. Михаил , почти сразу после школы попал в осенний призыв, 9 ноября исполнилось 18 лет, 17 ноября уже отправка. После армии прошёл по конкурсу в Литинститут, но бросил - работал на заводе в родном городе, но имея опыт литературной учёбы и множество сочинённых стихов и рассказов, решил испытать себя в профессии заводского, а потом и городского журналиста. В 1980 году удостоин 1-й премии имени Островского, в Куйбышеве же вышла и 1-я, особенно дорогая по тем временам книжка. Я её полностью отсканировал.
Теперь нам, его друзьям только и остаётся никогда не забывать его талант и творчество, делиться этим с добрыми людьми.
Вячеслав Толстов
Михаил Анищенко
Тётя Поля
Наша встреча долго длится. Тётя Поля говорит: — Ничему уж не забыться... Видно, память не велит...
И пронзают вновь до боли Дни израненной страны. ...Ты не тётя, Просто — Поля, Почтальон большой войны.
Поля. Школьница. Девчонка. Как могла ты столько дней В сумку прятать похоронки И смотреть в глаза людей?
Как, скажи, в свои семнадцать Ты могла идти селом, Зная, что тебя боятся И что крестятся кругом? Но вина ли это, Поля, Что оттягивала ты Завещанья вечной боли — Похоронные листы?
К селам с почтой доберешься Изведешься от тоски: В мелколесье наревешься, Наревешься у реки.
В двадцать лет ты поседела. Почтальон на три села, Как ты вынести сумела Все, что в сумке той несла?
***
Отыскали солдата в траве. Залечили солдата, Заштопали... Правда, мучает боль в голове И велят разговаривать шепотом.
Военврач на прощанье сострил: — Что-то часто, солдат, улыбаешься. Неужели прекрасен так мир, Если снова на свет появляешься?..
А он тихо смеялся в ответ, Он не мог еще вымолвить слова: Слишком белым был белый свет — Он не видел еще такого!
ГОД 46-й
Ещё земля не зарастила Своих израненных полей, Ещё усталая Россия Не сосчитала всех смертей, А сыновья уже кричали, И у роддомов городских Отцы с шинелями стояли, Чтоб завернуть теплее их. Отцы стеснялись грубых пальцев, Но, мирной радостью полны, Они учились улыбаться, Как улыбались до войны.
СТАРШИНА
Когда казарма засыпает И в окнах плавится луна, Я часто слышу, как шагает В проходах хмурый старшина. Гремят последние трамваи, А он, Усталый и седой, Нам одеяла поправляет И не торопится домой. В его квартире неуютной Есть тусклый снимок на стене. Мы знаем все, Что это Люда, Она погибла на войне. Она погибла и не знает, Как старшина в тиши ночной Нам одеяла поправляет И не торопится домой,
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
