Даже у Кошки есть право рассуждать о драконе. А у Крысы есть право рассуждать о томном прищуре Эдит Пиаф, и бросаться в драку, защищая честь великой француженки. Не сказать, чтоб особая красавица, но сколь велико обаяние. Размазанная тушь после бессонной ночи, с утра пораньше звон кофейной чашки о блюдце, в небольшом кафе на залитой солнцем и мощеной древним булыжником тихой и пропахшей проституцией парижской улочки. L'amour, зa fait pleurer comme quoi l`existence. Спадающие бретельки небрежного черного платья. Весна, легкая пострассветная прохлада. Дорогой дым тонкой струйкой правым углом рта и левой ноздрей. Маленькая серебряная ложка, хищные красные ногти. Encore, milord!
Tres coquette. О. нет. По-французски еще хуже, чем по-немецки. А там... серо, провода, стыдный холод седьмого декабря. Безуспешные поиски удивительных сюрпризов на чужих страницах. В попытках скрасить зимнюю неудачливость, высотку справа вяло красят в отвратительный оттенок голубого - надеются ли, что удастся обмануть солнце?
А если, скажем, солнце - это огненный шар... нет. не скажем подобного. Другая. Марж. Тяжесть твоего трупа. Предвоенные граммофоны, казенный вальс в ретро. Черные кудряшки и сдерживаемые слезы. Милого - да на войну. Неподчинение приказу. Наивно простреленная ладонь, прокушенный ремень, провал с тоски по утекающей сквозь пальцы жизни. Расстрел. Казнь через повешение. Пропитанный кровью бинт... немецкие снайпера сегодня стреляют исключительно по пальцам изнеженных лягушатников. С окурком в зубах и под зеленку. Дуло у затылка, печальная ухмылка, остановившийся взгляд, щелчок затвора. Деревянные подмостки глубоко закопанной похоти напоследок. Последним кадром - лица удовлетворенных патриотов в точечку ваших мозгов. Беспощадные оковы пушечного мяса, отрицание собственного бессилия.
- ...раньше этот мир был куда больше.
- Нет, мир остался прежним. Стало меньше содержимого. (с)
А еще есть бэкап этой реальности. Утопический. Туда мало-помалу утекает все то, что привыкло здесь радовать глаз, приходится в тех ярких красках в самую пору, идеально встраивается на предназначенное место. А здесь
остаются лишь неопубликованные статьи, шрамы на предплечьях, снобские стеклянные шприцы в железных советских стерилизаторах, жженые рукописи и порванные рисунки. Здесь рыжеволосая ****ь разливает по битым бокалам дешевый портвейн на грязной барной стойке, а печальный псих с татуировкой нервно постукивает пальцем по осколку от пепельницы за пластмассовым красным столиком в The Cafe of Broken Dreams. Маленькая умственно отсталая пятиклассница-блондинка танцует в одиночку, слегка кося глазами к переносице, брызгая слюной и сексуальностью. Здесь подушки пропитаны кровью из носу и судорожными горькими слезами ночных кошмаров. Все нормальные заведения давно уже хлопнули ставнями перед носом - в этот час никому не нужны клептоманы, лесбиянки, уроды, эмо-хиппи с воображаемыми топорами за поясом, никто не заинтересован в том, чтобы делиться сигаретами безвозмездно. Вниз по улице догорают останки чучела маленькой Козетты. А дворник старательно закапывает свежий труп в тоннах осенних листьев и пустых кошельков.
Пидараситься по супермаркету. Денег хватает только на пачку дешевых сигарет, но там так тепло и время ускоряется. Наконец споткнуться о дошкольную дочь раздраженной валютчицы - прелестное создание с большими и наглыми голубыми глазами, которое не верит мне, что внутри игрушечного жирафа, до которого ни она, ни я дотянуться не в состоянии - конфеты. Упрямо утверждает, что бисер. Девочка полна цинизма и здорового румянца, но ей в силу незапятнанности подсознания и в голову не приходит спутать меня с противоположным полом. Тычет пальцем в монструозного огромного плюшевого панду и ехидно лыбится. "Что, и там конфеты?"
Нет. Внутри медведя много жирафов. Внутри жирафов - конфеты. Внутри конфет - бисер.
Томно вздыхая, с вожделением вертишь в руках банку вишневого джема, а она бегает за тобой по всему залу с криками "Да-а, дядя, тебе в цирке надо работать". Почему у вас такая большая голова, мистер? - автоматически цитируешь и неприлично хихикаешь. чуть позже к ней присоединяется охранник, в два раза выше и в три раза шире тебя, убежденный, что полмагазина товаров уже обрело покой в карманах джинсового пальтишка. Когда это разрешалось, на выходе всегда задерживал традиционный обыск - приходилось выгружать весь хлам, состоящий в основном из обрывков бумажек с телефонами, пустых зажигалок, ополовиненных упаковок каких-то колес, болтов, гвоздей, гаек, чужих ключей и отвертки, и с видом оскорбленной праведности наблюдать безымянное выражение, царящее на лице того, кому не посчастливилось разбираться во всем этом обсессивно-компульсивном инвентаре. Что-то, какая-то смесь из попыток прикрыть тактичностью удивление, омерзение и насмешливость.
А из городского троллейбуса меня выгнали, за то что я хохотал в голос. Какой-то не обремененный интеллектом потребитель трамадола бесчувственно навязывался, пытаясь заплатить за меня, но, споткнувшись на последней ступеньке, я напоследок высмеял и его. На улице вместо облегчения меня поджидала следующая сцена - две женщины среднего возраста, обляпанные дождевой водой из придорожных луж и яростно ругающиеся друг с другом. После этого в тошной и тоскливой рюмочной на новом, куда меня занесли поиски пятидесяти грамм коньяка, я имел счастье лицезреть двух надравшихся заводского спирта торговок, которые превзошли предыдущую пару в своем усердии и скатились до шумной драки. а люди пытаются снимать кино об отношениях и одиночестве. мелкие, жалкие, раздражающие и зазнавшиеся люди, неспособные раскрыть понятие "одиночество", перечитавшиеся паланика, но гордо сующие калашное рыло в ряд девиантов. От недопонимания термина в этом слове для подобных субъектов появляется нечто гордое и мистическое. Ничего особенного - когда делаешь что-либо другим способом. ничего такого уж прикольного в этом нет - маргиналом наверное быть проще и оптимистичнее, и в цирк никто не отправляет.
ну вы так непонятно разговариваете)) ну вы так непонятно разговариваете)) ну вы так непонятно разговариваете)) ну вы так непонятно разговариваете))
то бишь, не утруждаю себя разжевыванием каждого из употребляемых слов, потому как не вижу смысла - собеседник не настолько ценен мне, чтобы удержать его в числе так называемых слушателей. не умею понятно разговаривать. как там... "бедная небольшая обезьяна моей обезьяны". когда я был мал, моя мать именовала меня чучелом. сестра - плаксой и ломакой. но сестра была полусерьезна, и к тому же я действительно страдал эмоциональным экстремизмом и затруднялся с оценкой отношения к предлагаемому - хочу ли я того, что мне предлагают, или нет. последнее свойство осталось по сей день, и иногда результатом мысленных потуг в попытке быстрее решить является на редкость неприятное и вязкое состояние полного ступора, длящееся недолго, но позволяющее собеседнику придти к выводу, что я - помороженный, и съебаться поскорее обратно в яркое общество китайских болванчиков.
сексуальный подтекст в словосочетании "прелюдия к финалу" явственно кажется мне, сколько бы раз я его ни перечитывал. нет-нет, не имеет никакого отношения к автору данного оборота. само по себе смотрится как миниатюра. набор полупрозрачных ширм, стоящих параллельно друг другу и обладающих маленькими дырочками, наслаивающимися друг на друга - а за всеми ними скрывается раздевающаяся усталая одиннадцатиклассница, которая прогуливает уроки и тайком от матери глотает таблетки для похудания "Ли-да", которые содержат амфетамины и прут что надо.
дело было вечером. делать было нечего.
так родился вуайеризм.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
