"...– Теперь будешь и знать, – пообещал он. – Съешь плод с этого дерева, ты тоже будешь знать все. Больше Адама, больше ангелов. Ты будешь знать столько же, сколько и сам Господь!
Она покачала головой.
– Нет. Господь запретил нам это делать.
– Я знаю, – ответил Змей. – А знаешь, почему Он это сделал?
– Нет…
– Почему что это единственное, – сказал Змей, – чем вы отличаетесь от животных. Животным тоже можно сказать «не ешьте», но они запрета не послушают. Животные не могут удержаться, а люди могут. Потому самое важное отныне и во веки веков будет воздержание в еде. И отныне степень, как далеко человек ушел от животного, будет заметна еще и в том, набрасывается ли за столом на еду, как животное, или же смиряет свои животные страсти и ест медленно и степенно.
Она помотала головой.
– Ничего не поняла. Ты говоришь слишком умно и… слишком длинно. Ты хочешь, чтобы ясъела плод с этого дерева?
– Да, Ева.
– Но это нельзя!
– Хорошо сказано, – одобрил голос. – Нельзя, просто нельзя. Не нужно объяснять почему. Мол, зеленое, червивое, кислое… Просто нельзя – человеку этого достаточно. Вы с Адамом выдержали первый урок. А теперь приступаем ко второму…
Она спросила, трепеща сердцем:
– Какому?
– Ты должна теперь сорвать плод и съесть, несмотря на запрет.
Она вскрикнула в ужасе:
– Нельзя!
– Почему?
– Запрещено!
– Это ты уже выполнила, – сказал голос терпеливо. – Это был первый урок, первое испытание. Ты его выдержала! Но этот мир создан со свободой воли для живущих в нем. Теперь ты должна доказать, что у тебя есть свобода воли. Тебе запретили есть с этого дерева, но ты проявляешь свою волю и срываешь плод! Не потому, что ты животное, ты уже доказала, что не животное, а потому, что ты сама по себе, а не бессловесная и безвольная игрушка в руках Творца.
Она взмолилась в страхе:
– Ты говоришь слишком умно и сложно! Скажи это лучше Адаму. Он сразу все поймет и ответит тебе правильно.
Голос продолжал настойчиво:
– Ты права, Адам ответит быстро и правильно. Но сейчас проверяем тебя, Ева. Годна ли ты на ту высокую роль, которую уготовил тебе Создатель?
Она прижала руки к груди.
– Я не знаю, что ответить! Я тихая, слабая женщина, я не должна сама решать, а то я такого нарешаю! Спроси Адама. Я сейчас сбегаю и разбужу…
– Нет, – прервал голос. – Ева, сейчас речь о тебе.
Ева потрясла головой.
– Нет-нет! Я верю Адаму. А он сказал, что мы умрем, если только даже коснемся этого дерева! Я лучше пойду и все расскажу Адаму!
Она повернулась, собираясь убежать, Змей ухватил ее за руку.
– Погоди, а если я тебе докажу?
Она остановилась, Змей хитро улыбался, блестящая кожа красиво переливается, он выглядит в самом деле самым красивым среди всех созданных существ.
– Как ты докажешь?
– Очень просто, – ответил он и толкнул ее неожиданно и резко.
Вскрикнув, она пошатнулась и, чтобы не упасть, поспешно сделала несколько шагов. В спину уперлось твердое и шероховатое. Ева в испуге пощупала сзади, обернулась и замерла. Ее ладони трогали ствол запретного дерева Познания. В довершение всего ветка задела ее по лицу, и Ева машинально отвела ее рукой в сторону.
Змей наблюдал за ней с веселой насмешкой.
– Ну, убедилась? Или ты считаешь, что ты уже умерла?
Ева все еще в страхе, но уже и в изумлении покачала головой.
– Нет… Я жива.
– Теперь видишь, что Всевышний тебя обманул?
– Да…
Высоко в незримости Творец и несколько ангелов в молчании наблюдали за Змеем и женщиной. Когда Ева признала, что да, Всевышний их обманул, она вовсе не умерла от прикосновения к дереву, Творец сказал Люциферу угрюмо:
– Теперь видишь? Любое искажение моих слов дает лазейку для хитрости и зла.
Люцифер спросил с надеждой:
– Что будешь делать? Уничтожишь их?
– Надо бы, – согласился Творец. – Но Я творил этот мир на смеси справедливости с милосердием. Надо дать им шанс… Посмотрим, если Адам устоит, он спасет и себя, и Еву.
– А если не устоит?
– Они умрут, – ответил Творец.
– Ты сказал, – напомнил Люцифер, – «В тот день, когда ты вкусишь от него, непременно умрешь».
– Да, – подтвердил Творец. – Так и будет.
А далеко внизу Ева стояла подавленная и трепещущая перед деревом, Змей взял смутно видневшийся в полутьме плод и потянул в ее сторону, а за плодом потянулась вся ветка. Трепеща всем телом, всхлипывая от ужаса, она подняла руку. Плод скользнул ей в ладонь, но не желал отделяться от черенка.
Ева прошептала сквозь слезы:
– Вот видишь! Это еще зеленое…
– Все равно, – настаивал голос, – рви!
– Но это же плод Добра и Зла, – запротестовала она слабо, – если я съем незрелый, то у меня будут незрелые представления о Добре и Зле!
– Женщина, – прервал голос нетерпеливо, – ты рассуждаешь не по-женски слишком много. Не умничай, Адам умнее тебя. Бери, сколько я ждать буду!
Одной рукой она придержала ветку, другой осторожно прикоснулась к плоду, такому маленькому и серому в лунном свете, немногим крупнее яйца средней по размерам птицы. Он показался ей горячим и пульсирующим собственной жизнью.
Голос над головой произнес вкрадчиво:
– Ну что ты держишь в руках? Теперь клади в рот. И сразу станешь умнее Адама.
– Умнее самого Адама?
– И не только, – заверил Змей. – Ты станешь умнее ангелов и вообще будешь наравне с ними!
Ева нерешительно поднесла плод ко рту, заколебалась, но пришла мысль, что и от прикосновения к дереву не умерла, это оказалось ложью, и теперь вот не умрет… а плод уже вот в ее ладони, так что преступление уже наполовину совершено, а теперь глупо, взяв в руку, просто держать его в руке…
Она очень осторожно прикоснулась к плоду губами, Змей старался протолкнуть его поглубже в рот, она мотала головой, но сильные руки придержали ей голову.
Крепкие руки стиснули ей плечи. Она ощутила, что ее укладывают на землю, жадные пальцы ухватили грудь, сжали соски. Она жалобно вскрикнула:
– Что ты делаешь?.. Это нельзя…
– Можно, – заверил Змей неожиданно хриплым голосом. –Как ты хороша…
Он навалился сверху, блестящие глаза смотрели ей в лицо с гипнотизирующей мощью. Ева попыталась оттолкнуть его, но Змей держал крепко, его ласки становились настойчивее, он часто дышал, она вдруг ощутила слабый отклик в своем теле, это было так необычно, она начала прислушиваться к себе и сама едва расслышала свой слабый голос:
– Не нужно… Ох… так же нельзя…
Далеко из темноты донесся тревожный крик:
– Ева!.. Ева!.. Ты где?
Сладкая дрожь медленно покидала ее тело, спекшиеся от жара губы медленно и неохотно разомкнулись.
– Адам!.. – прокричала она слабо. – Я здесь!
Тотчас же тяжесть с ее тела исчезла, она вздохнула всей грудью, начала приподниматься, кусты затрещали, Адам вынырнул из ночи, большой и могучий, подхватил ее на руки, успокаивал, а она ревела и орошала слезами его широкую грудь.
– Да что случилось? – спросил он. Взгляд его упал на дерево, под которым они оказались, голос его изменился: – Господи, только не это! Ева, что было?
Она заревела громче:
– Адам! Что я натворила!.. Меня уговорил Змей!
Он спросил с подозрением:
– На что? На что он уговорил?
Она ответила с горьким плачем:
– Он соблазнил меня!.. Совратил!.. Он сказал, что я стану самой умной, и я взяла это в рот… И вообще я…
Адам быстро взглянул на ветви, но никого не увидел.
– И… что?
– Кисло, – ответила она в слезах. – И противно… И вообще я чувствую себя такой грязной и нехорошей… Зачем я это сделала!.. Зачем я это сделала…
Он прижимал ее к груди, баюкал, успокаивал, она чувствовала его гнев и ярость, грудь часто вздымается, дыхание вырывается с хрипами, он мысленно уже схватил Змея за горло, сдавил так, что тот хрипит, и глаза вылезли на лоб, повалил и бьет ногами и потом истоптал так, что расплескал по земле…
– Может быть, – прошептал он ей на ухо, – еще обойдется… Никто же не видел…
– А Всевидящий? – спросила она с плачем. – Теперь я умру-у-у-у… А тебе сделают другую жену-у-у-у… Не такую глупую-ю-ю-ю…
Он молча сорвал с дереваплод и быстро съел. Ева ухватила его за руку, но он уже разжевал и проглотил.
– Все-все, Ева!.. У нас одна судьба.
– Зачем ты?
– Я должен тебя защищать! Что бы ни случилось, я буду с тобой.
Она вскрикнула, затряслась в его руках. Красивая чешуя, покрывавшая их тела, превратилась в пыль, посыпалась на землю. Ева заплакала громче, глядя на уцелевшие и блистающие на земле чешуйки. Они и там еще переливались дивными цветами, но быстро тускнели и рассыпались.
– Это что же, – прошептала, не переставая рыдать, – теперь не… мы не будем уже…
Адам тупо смотрел на блистающие у своих ног искорки, что быстро тускнеют, теряют яркие цвета и становятся неотличимыми от серой земли.
– Да, – проговорил он осевшим голосом, – мы изменилимир… мы изменили и себя.
Она вскрикнула жалобно:
– Но как же?.. Мне без этой одежды плохо. Когда она была, я ее не замечала, но теперь я такая жалобная!
Она ежилась, пригибалась, обхватывала себя руками, словно пыталась закрыться от всего мира своими узкими ладошками.
– Я не знаю, – признался Адам, – как нам быть теперь. Но что сделано, то сделано… Надо думать, что дальше.
Он попытался сорвать листья с ближайшего куста, тот протестующе отстранился, листья сердито зашумели. Адам отчетливо услышал их сердитый крик: «Это вор! Он нарушил запрет своего Творца!»
Отдернув руку, он попытался сорвать листья с другого куста, но тот едва из земли не вылез, стаким усердием отстранялся от руки преступника, а шумел и вопил еще громче. Ева, подражая Адаму, пыталась срывать листья, уже сообразив, что он задумал, однако кусты и деревья сердито отстранялись, шумели и волновались, всюду стоял крик, что это преступники, им нельзя давать приюта.
Так Адам добежал до дерева, с которого Ева сорвала запретные плоды, уже с трепетом протянул руку к его листьям, однако дерево смолчало, даже когда он, нарвав листьев, отделил несколько тонких веточек и сплел из них нечто наподобие одежды из листьев.
Ева торопливо надела то же самое, спросила с надеждой:
– Хоть оно нас не ненавидит, да?
– Оно тоже чувствует вину, –буркнул Адам. – Или не вину, а…
– Что?
– Тихо, кто-то идет!
Сад озарился неземным светом, над верхушками деревьев пронесся сверкающий Люцифер, он смеялся, от крыльев во все стороны шел радостный свет, превращая ночь в день. Прекрасное лицо верховного ангела светилось, он кричал ликующе:
– Свершилось!.. Они пали!
Сразу несколько голосов зазвенели над садом и среди деревьев:
– Что они сделали?
– Как это случилось?
Сжавшись в ужасе, Адам и Ева прятались в кустах и слушали, как Люцифер ликующе пересказывает историю их позора, слабости и падения. Свет стал ярче, ангелы слетались к нему, как пчелы к сладкому цветку. Люцифер рассказывал с торжествующим смехом, и Адам сжимался все больше, а Ева горько рыдала рядом.
Дослушав, Азазель вскрикнул:
– Да, наконец-то свершилось то, что должно было свершиться. Эти двое ничтожеств опозорились в первые же дни их жизни!.. Творец сказал им: «В тот день, когда ты вкусишь от него, непременно умрешь». И вот они вкусили… Теперь Господь уничтожит их, а мир этот будет наш.
– Он в самом деле прекрасен, – сказал и ангел Шехмазай.
– Да, – донесся голос ангелаТариэля, – мы будем его хозяевами. И мы сможем лучше содержать его в чистоте, порядке и нетронутости.
– Сад останется таким, – воскликнул третий ангел, – каким его создал Творец!
Люцифер сказал громко:
– Тихо-тихо! Я взываю к нашему хозяину, Творцу всего сущего. Господи, Ты сказал, что они умрут в тот же день!.. Они это сделали, и будет только справедливо умертвить их. Ведь все сказанное и сделанное, как Ты не раз говорил, нельзя сделать несказанным или несделанным.
Сад озарился и заблистал первозданным светом, в котором даже ангелы поблекли и стали бледными тенями. Могучий Голос прогремел мощно ировно:
– Ты прав, Люцифер. Они нарушили Мой строгий запрет и должны быть наказаны очень строго. Ты прав, умертвить их будет только справедливым. Только… Но Я, как Я уже говорил, творил этот мир не только на справедливости, но и на милосердии. Потому соблюду оба принципа. По справедливости они умрут в этот же день, но по милосердии Я отмеряю им день не их жизни, а Моей, ибо не ты ли сказал однажды, и это повторят потом мудрецы: «Пред Твоими очами тысяча лет, как день вчерашний»? Это значит, что сейчас они лишаются бессмертия и умрут через тысячу своих лет.
Адам вздрогнул, пытаясь представить себе эту дикую уйму дней, когда они еще не прожили даже этот день до конца, а впереди их еще столько, что тысяча лет – то же самое, что и бессмертие.
– Он поступает с нами лучше, – прошептал он и ощутил, как на глаза наворачиваются слезы, – чем мы того заслуживаем. Он все время старается нас спасти и помочь нам…
– Адам, – прошептала она, – а что мы скажем Ему?
Ангелы освещали сад даже ночью на открытых местах, как днем, но когда пришел рассвет, Адам сжался, чувствуя себя открытым в своем позоре всему миру.
Ева пряталась за его спиной, листья с нее то и дело падали, она поддерживала их обеими руками, уже не ревела, а только жалобно всхлипывала.
Как только они заново укрепили пучки листьев и веточек на своих телах, прогремел могучий Голос, который Адам всегда слушал с ликованием и радостью, но сейчас ужаснулся, представив себе, что Всевышний появится здесь и увидит их обоих в таком позоре.
– Адам!
Однако Творец не появлялся, Адам потрясенно понял, что Ондал им время смастерить эту одежду, чтобы не смущать их, даже сейчас проявляя к ним снисхождение.
Оба вздрогнули, когда над садом снова раздался могучий Голос:
– Адам! Ты где?.. Что случилось? Раньше ты так охотно бежал Мне навстречу!
Адам промолчал, только пригнулся ниже и постарался отодвинуться дальше за кусты. Внезапно пришла мысль, что Творец все равно все видит, так зачем же спрашивает? Какая цель, если знает, где он, и даже видит?
– Где ты? – повторил Голос.
Как будто Ты не знаешь, мелькнула у Адама мысль. Ведь все знаешь, все видишь… так почему же спрашиваешь? Сад не настолько велик, чтобы в нем спрятаться.
– Я здесь, – ответил он наконец и сам ощутил, насколько его сильный голос звучит противно и жалко. – Здесь… за кустами.
– Как понимать тебя, Адам? – продолжал могучий Голос. – Совсем недавно ты слушался Меня и поступал согласно Моей воле, а теперь слушаешь жену, которая слушает Змея! В кого тыпревращаешься, Адам?..
– Не знаю, – ответил Адам честно.
– Почему ты стал бояться Моего гласа?
– Я ощутил себя нагим, – ответил Адам, – лишившись единственной заповеди, которую Ты мне дал. Потому и спрятался.
Голос произнес мощно:
– Ты пытался спрятаться от Меня? Может ли кто спрятаться так, чтобы Я не знал, где он?
– Не может, – ответил Адам. Он переборол себя, поднялся на ноги и повторил: – И я уже не прячусь.
– Почему не идешь ко Мне?
Адам ответил с неловкостью:
– Все звери прикрыты шкурами, а я наг.
– Наг? Откуда ты знаешь, что наг? Или ты ел плоды с дерева, которое Я не позволял трогать?
Адам чувствовал, как подавляет его могучий Голос, страх и стыд придавили его тяжким грузом. Он ответил все тем же жалким торопливым голосом:
– Разве я грешил, пока был один? Ты был мною доволен. Но та женщина, которую Ты привел ко мне, ввела меня в соблазн и заставила нарушить Твое повеление!
Он сказал и тут же в ужасе зажал себе ладонью рот, понимая, что малодушно говорит совсем не то, что должен бы сказать, однако Всевышний уже перевел внимание на Еву и спросил у нее строго и печально:– Что ты наделала, женщина? Ты не только согрешила сама, но и, что хуже, склонила к проступку Адама, своего мужа!
Адам застыл, теперь уже понимая, что, как и в разговоре с ним, Творец подталкивает Еву к тому, чтобы она признала, что поступила плохо, после чего ее можно слегка пожурить и простить. Он вскочил и хотел крикнуть Еве, чтобы не упорствовала, не увиливала, однако Ева с плачем прокричала, никого не видя и не слыша:
– Я? Всевышний, но это Твой Змей совратил меня и заставил меня нарушить Твои запреты! А Змея создал Ты!
Голос умолк, Адам с ужасом понял, что они оба совершили нечто худшее, чем просто нарушили запрет. После короткойпаузы Голос произнес:
– Ладно, что сделано, то сделано, а что сказано, то сказано. За то, что ослушались Меня, Я наказал бы вас… но не очень, ибо малы еще и неразумны. Но ты, Адам, совершил больший грех, чем съел запретный плод!
Ева в удивлении посмотрела на Адама. Тот медленно поднял голову, в глазах были стыд и раскаяние.
– Да, я знаю, – прошептал он и снова повесил голову.
Ева вскричала в страхе и удивлении:
– Адам! Что за грех ты еще совершил?
Адам промолчал, а Голос сказал властно:
– Скажи ей, Адам. Я не могу тебя заставить, но если ты в самом деле мужчина…
Адам вздохнул тяжело.
– Ева, мой великий грех, что я поступил, как человек, а не как мужчина. Вместо того чтобы признаться в содеянном и раскаяться в недостойном поступке, я начал малодушно валить вину на тебя. Мужчины так поступать не должны.
Она охнула:
– Почему валить? Это я сама предложила тебе съесть! Господь, я одна виновата!
Голос прогремел:
– Да, виновата. Потому будешь изгнана из этого благословенного сада и не узришь его во веки веков.
– Хорошо, – ответила она послушно. – Да будет воля Твоя, Господи. Я виновата, и я понесу свой грех отсюда в места, куда скажешь. Но не наказывай Адама, я виновата одна.
– Адам тоже виноват, – продолжал голос, – но его вина меньше. Потому он останется в Эдеме и будет искупать вину. Он уже искупает ее тем, что страдает и терзается чувством вины. Страдания очищают душу!
Адам поднял голову. Черты лица заострились, все видели, как он стиснул челюсти, а добрые и всегда радостно-удивленные глаза теперь смотрят сурово. Плечи он напряг, будто перед схваткой, они стали шире и словно окаменели, напряженные, под кожей вздулись мышцы и проступили все жилки.
– Нет, Господь, – ответил он глухим голосом, – так не будет.
– Нет? – спросил Господь. –Что «нет»? Говори яснее.
– Ты ведь уже все знаешь, – укорил Адам.
– Но не ангелы, – напомнил Творец. – Я творю суд в их присутствии и с их участием.
– Нет, – повторил Адам громче, – я не останусь в раю.
Голос произнес тоже громко:
– И что ты будешь делать?
– Мы уходим вместе, – ответил Адам твердо. – Она – моя жена. Я должен беречь и защищать ее, если я мужчина. Да, она совершила проступок и подвела меня тоже. Но это моя женщина! И я за нее в ответе. Потому мы уходим в изгнание вместе.
В небе грянул гром такой силы, что устрашенные ангелы сперва затихли, затем разлетелись, как вспугнутые голуби. Заблистали молнии, а земля затряслась.
Адам ждал, что Творец пожелает допросить подстрекателя, однако Творец не произнес ни слова, тогда архангел Михаил сказал с готовностью:
– Привести и доставить Змея?
– Зачем? – ответил Голос. – Когда Я спрошу его, зачем он такпоступил, он скажет: «Ты дал заповедь Адаму и Еве. Они пренебрегли Твоими словами, послушавшись не Тебя, а меня. Разве я виноват, что они обратили свой слух к ученику, а не к Учителю?»
Ангел спросил озадаченно:
– И… что Ты скажешь ему?
– Ничего, – ответил Голос. – Отныне да будет во веки веков так: любой суд да старается найти оправдание человеку, обвиняемому в тяжком прегрешении, но в деле подстрекателя отныне не будут искать никаких аргументов в его защиту. Да будет так!.. А теперь, хотя каждый обвиняет другого, наказание понесут все.
Адам с ужасом смотрел, как над садом все сильнее разгоралось сияние, к Всевышнему слетелись все ангелы и собралсявысший Небесный суд.
– Сперва, – произнес Голос, – определим наказание Змею, затем женщине, наконец – Адаму. Итак, Змей приговаривается к тяжким карам. Первое: лишить Змея ног, так что ходить, подобно человеку, больше не сможет. Змей будет проклят больше всех диких и домашних зверей: раз в семь лет в муках будет менять шкуру, отныне будет ползать только на брюхе, в пасти будет носить смертельный яд, вражда воцарится между ним и человеком, отныне человек будет везде стремиться разбить ему голову… и последнее – он умрет.
Страшным холодом повеяло в саду, ибо последним словом Змей был лишен и бессмертия. Всевышний добавил строго:
– Змей, ты сейчас, как и все, слышишь Меня. Все, что ты получаешь сейчас, навлек на себя сам. Ты единственный, кто ходил, как человек, на двух ногах и мог говорить, но ты возжелал большего и потому потерял и то, что тебе дано. Ты был царь над животными, теперь ты ниже всех. Ты ел то же самое, что и человек, теперь ты будешь есть прах. Из-за того, что ты все время старался соблазнить Еву и в конце концов преуспел, рассчитывая, что после смерти Адама возьмешь ее себе, ты навлек на себя то, что сейчас имеешь.
Ангелы охнули, когда сверкающая шкура Змея опала с его тела. Он согнулся, упал на четвереньки, руки и ноги его укоротились и пропали, а он вытянулся, превратился в длинную отвратительную гадюку и со злобным шипением торопливо уполз, забившись между камней.
Ангел Люцифер пробормотал:
– Не слишком ли жестоко, Господи? А где же милосердие?
Голос Всевышнего прогремелмощно и раскатисто:
– Я не упомянул о его главном проступке, так как это касается лично Меня. Он оклеветал Меня, сказав Еве: «Он потому запретил вам есть от этого дерева, что Сам ел от него, а теперь боится, что вы сможете стать подобными Ему, то есть способными творить миры». Но я наказываю не за то, что оклеветал лично Меня, а за то, что… оклеветал. И отныне все, распространяющие дурную молву, будут наказываться особенно жестоко.
Вспугнутые ангелы робко возвращались, сад снова засверкал неземным светом. Гремящий над Вселенной голос произнес со всесокрушающей мощью:
– Теперь определим вину женщине. В суде тебя не будутвыслушивать в качестве свидетельницы. Раз Адам послушался и поверил своей жене, и та его подвела, то решено, что женщинам как свидетельницам доверять нельзя. Ты будешь в муках рожать детей и воспитывать их в великих трудностях. Ты будешь подчинена Адаму, ибо он из вас двоих все же более стоек перед искушением. И последнее – ты умрешь.
Ангел Рафаил сказал просяще:
– Господин, этот грех падает на Еву и все ее потомство? Но нет ли возможности хотя бы потомству искупить ее вину?
– Да, – прозвучал Голос, – такую возможность оставим. Женщинам вменяется зажигать свечи перед наступлением субботнего дня. Склонив Адама к греху, Ева погасила вселенский свет, ибо душа мужчины – это свеча Творца. Поэтому вновь разжечь утраченный свет – задача женщины.
– Я прослежу, – пообещал Рафаил.Голос прогремел:
– И, наконец, приговор Адаму. Твоя сила убудет, Адам, как и твой рост, и твои знания. Ты станешь нечистым, ты посеешь пшеницу, а пожнешь тернии, и ты будешь, подобно животным, есть траву…
Адам не выдержал, закричал:
– Тогда убей меня сразу! За что Ты обрекаешь меня стать им подобным?
Ангелы притихли в ужасе, но Голос внезапно смягчился:
– Я слышу сильнейший стыд в твоем крике. Что ж, если ты устыдился, то будешь есть хлеб. Однако добывание средств к жизни будет причинять скорбь, ты будешь трудиться в поте лица… И последнее – ты умрешь. А теперь – идите!
Адам и Ева повернулись и пошли, почти не соображая, что делают. Адам тут же обернулся, он чувствовал, как в нем закипает гнев, и спросил с угрюмым вызовом:
– А где выход?
– В любую сторону, – прогремел Голос, – в любую, Адам. Ты свободен.
– Я и был свободен, – огрызнулся Адам. – Ева, не отставай. Я сам хочу покинуть это место, где нам все нельзя!
Ангелы переглядывались, Люцифер сдерживал довольную усмешку. «Нельзя» относилось только к одному дереву, но обиженный всегда преувеличивает, а это хорошо, пусть клин между Творцом и его созданием вгоняется глубже.
Их догнал могучий Голос:
– Вам не прожить в этих… фиговых листочках. Возьмите одежду!
Далеко на земле зашевелилась блистающая шкура Змея. Адам не успел сказать и слова, как шкура разделилась пополам, моментально облекла его тело, оставив открытыми голову, шею и руки. Точно так жеукрыла Еву, и, глядя на жену, Адам понял, что Ева вздохнула с облегчением. Фиговые листья все время осыпались на землю, а в этой шкуре в самом деле очень удобно.
– Спасибо! – вскрикнула Ева.
– Пойдем, – сказал ей Адам резко.
Она прошептала:
– Ты не хочешь Его поблагодарить?
– Нет, – отрезал Адам.
– Почему?
– А что Он такого сделал? Чуточку смягчил пинок?.. Так это чтоб мы не сразу сдохли. Если помрем сразу, Он тогда удовольствия не получит.
Она быстро шла рядом, стараясь попадать в такт его шагов,но разозленный Адам двигался быстро, Ева отставала и догоняла бегом.
– Все равно, – сказала она тихо, – мне сейчас в этой одежде лучше, чем в листьях. А так далеко я не заглядываю. У меня для этого есть ты, Адам..."
Юрий Никитин
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
