Матерные вкрапления во вполне пристойных словахКак все оказалось просто! Достаточно мне было согласиться внутри себя, что мат является составной частью русского языка и давным-давно органично вплетен в языковую ткань и… произошло чудо. Буквально за полдня я написал «Сказочку про отрока Ванятку и его мать Акулину» – первое свое произведение, куда я ввел не только отдельные матерные слова, но целые выражения. Матерных поговорок и прибауток я не знаю, никогда их не читал и не интересовался. Тогда откуда они сложились в моей голове? Значит, мат ВСЕГДА жил во мне, но был так глубоко запрятан, что и пикнуть не смел. Только правильный русский язык! Правильный относительно… каких критериев? Гуляя по Сети, вычитал прекрасный ответ на свои вопросы: «ЯзыковАя норма – это язык, на котором говорили... вчера». Возможно, кто-то прочтет эту сказочку, прочтет другие (сюжеты уже есть) и возмутится: к а к рука поднимается поганить самый чистый родник отечественного фольклора? Можно подумать, будто «народные сказки» рассказывались по деревням и ярмаркам в том отредактированном, отцезурованном, приглаженном виде, в каком они печатались в книжках. Я еще с детства помню трепетное отношение советской педагогики к скоморохам – «носителям народной традиции». Раз их недолюбливала власть и преследовала церковь, советской идеологии этого было достаточно для причисления скоморохов к лику народных сказителей и хранителей живого русского языка. Я эту «колбасу» проглотил и поверил, что так оно и есть. Потом я на долгие годы вообще забыл о скоморохах. И вдруг (опять-таки, в связи со своими «матерными» изысканиями) обнаружил интересный факт. Оказывается, Тарковский для большей достоверности своего «Андрея Рублева» решил туда ввести сказки, песни и прибаутки скоморохов. Стал искать по архивам и… был вынужден отказаться от своей затеи. Скоморошьи произведения почти сплошь состояли из мата. Если в сказках моего детства было написано, допустим: «Поели, попили и спать легли», то в скоморошьих сказках, вполне вероятно, говорилось так: «Попили, поели, ебстись захотели и на полати легли». В облагороженных народных сказках ни о каких естественных отправлениях человека и речи быть не могло. У скоморохов в сказках наверняка и «ссали», и «срали», и «бздели», и «жопа гавном воняла». Я не считаю себя продолжателем скоморошьих традиций. Зачем кому-то подражать, если можно писать свое? Это мое вИдение народной сказки, точнее – мой вариант ее. В равной степени, я не очень-то хочу с дотошностью исследователя докапываться до корней мата и прослеживать происхождения каждого слова. У меня не то устройство ума, как, например, у Плуцера-Сарно. Интересующиеся найдут его сайт в Интернете и прочитают все, что им нужно. Мне вполне достаточно краткого очерка в русской «Википедии». А ведь еще и сейчас весьма многие продолжают верить, будто древние славяне до татаро-монгольского нашествия был просто ангелами без крыльев (о княжеских междоусобицах почему-то забыли), матерных слов не слыхивали и о таких не ведывали. Оказывается, к «популяризации» мифа о татаро-монгольском происхождении матерных слов весьма усердно приложил руку Алексей Максимович Горький. Зачем – не знаю. Пусть это останется на его совести. Свою нынешнюю запись в дневнике я начал совсем по другой причине. Я не открываю никаких Америк. Уверен: многие люди обращали внимание, как мат «вкраплен» в слова, считающиеся вполне приличными. Больше рассуждений не будет. Дальше пойдут примеры. Начнем, опять-таки, все с того же знаменитого «слова из трех букв». Окончание «-***, -хуя, -хуе, -хую» чаще всего звучит в глаголах «психовать» и «страховать». Звучит «хуй» гордо и открыто… «ПодстраХУЙ меня… Это я-то псиХУЮ?.. Компания страХУЕт от всех видов финансовых рисков… ПсиХУЯ по поводу и без повода, ты просто катишься к скорому увольнению…» И ничего, звучат эти «хуи» повсеместно, и никого в шок не вгоняют. А вот ****е «не повезло». Слово настолько уникальное, что нормативных ответвлений не имеет (только матерные). Кстати, неплохой признак особой роли Женского Начала! Единственно, оно может весьма похоже составляться из окончания одного слова и начала другого. «А лекарства у него тогда какие были? ЛяПИС ДА каломель». Ничего более удачного я не нашел. Возьмем теперь «ёб». Заманчиво, очень заманчиво было бы всунуть этот матерный «кирпичик» в слово «рЕБЁНок» и дать свое толкование: «Дитя – результат ебли, то есть сексуального слияния мужчины и женщины»… Представляю, как взвились бы религиозно ориентированные педагоги и психологи. Они ведут родословную этого слова от слова «раб» (вспомним у классиков 19 века – в крестьянском языке постоянно мелькает «рабёночек»). По мне, так лучше быть продуктом ****ия, чем рабом. Но о пристрастиях не спорят… Зато слово «небоскрЁБ» ничьих споров не вызывает и таращится своим матерным окончанием, будто, простите, *** в «стояке». Наконец, столь привычное, почти родное словесо «****ь». Его мы тоже постоянно слышим в пристойных глаголах (только вместо Д там Т): ослаБЛЯТЬ, расслаБЛЯТЬся. И, конечно, самый интересный среди них – глагол «употрЕБЛЯТЬ», сочетающий в себе и «еблю», и «*****». Вот так-то. И вряд ли кто-то решится утверждать, что в глаголе «псиХУЙ» и в известном пожелании «иди на ***» «хуи» совершенно разные. Это было бы верхом лукавого ****ства. © Copyright: Антон Клубницкий, 2007.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
