Довлатов. Одна из лучших его историй – про пессимизм Байрона:
«В Тбилиси проходила конференция на тему "Оптимизм советской литературы". Было множество выступающих. В том числе – Наровчатов, который говорил про оптимизм советской литературы. Вслед за ним поднялся на трибуну грузинский литературовед Кемоклидзе:
– Вопрос предыдущему оратору.
– Пожалуйста.
– Я относительно Байрона. Он был молодой?
– Что? – удивился Наровчатов. – Байрон? Джордж Байрон? Да, он погиб сравнительно молодым человеком. А что?
– Ничего особенного. Еще один вопрос про Байрона. Он был красивый?
– Кто, Байрон? Да, Байрон, как известно, обладал весьма эффектной наружностью. А что? В чем дело?
– Да, так. Еще один вопрос. Он был зажиточный?
– Кто, Байрон? Ну, разумеется. Он был лорд. У него был замок. Он был вполне зажиточный. И даже богатый. Это общеизвестно.
– И последний вопрос. Он был талантливый?
– Байрон? Джордж Байрон? Байрон – величайший поэт Англии! Я не понимаю в чем дело?!
– Сейчас поймешь. Вот смотри. Джордж Байрон! Он был молодой, красивый, богатый и талантливый. Он был – пессимист! А ты – старый, нищий, уродливый и бездарный! И ты – оптимист!» (С. Довлатов. Соло на ундервуде).
Это действительно одна из самых блистательных и знаменитых историй Довлатова! Она прекрасно иллюстрирует его фирменный стиль: внешне — легкий, ироничный анекдот, а внутри — глубокая и острая мысль о времени, искусстве и абсурде советской системы.
Блестящая риторика. Кемоклидзе использует классический сократический метод: он задает наводящие вопросы, с которыми собеседник не может не согласиться, и подводит его к неожиданному и убийственному выводу. Это образец интеллектуального юмора.
Разоблачение официального оптимизма. Главная цель анекдота — показать искусственность и надуманность тезиса об «оптимизме советской литературы». Оптимизм в таких условиях оказывается не свободным выбором жизнеутверждающего человека, а либо принудительной нормой («приказом сверху»), либо следствием личных качеств, далеких от романтического идеала.
И самое интересное. Философская глубина. На поверхностном уровне это просто стёб над официозом. Но на более глубоком уровне она задает вечный вопрос: что такое подлинный оптимизм? Может ли он быть у человека, лишенного всего (молодости, богатства, красоты, признания)? Или же в этом случае он становится формой стоицизма или даже когнитивного диссонанса?
Трагикомический образ Наровчатова. Фигура самого Наровчатова (в изложении Довлатова) тоже очень символична. Он — часть системы, один из «генералов от литературы», который вынужден защищать её догмы, сам оказываясь в комично-унизительном положении.
Эта история — больше чем анекдот. Это лаконичный и гениальный памфлет на целую эпоху. Она прекрасно передает атмосферу интеллектуальной жизни того времени, где критика системы часто выражалась не в прямых протестах, а в таких вот изящных и ядовитых шутках в кулуарах.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
