"ЛАКУНА МАТАТА"
(по следам статьи Сергея Чупринина "О лакунах в современной поэзии")
Часть 1.
591 376 поэтов были зарегистрированы на сайте Стихи.ру - такое число более десяти лет назад озвучил известный литературовед, публицист, главный редактор журнала "Знамя" Сергей Чупринин. Приводились им и другие цифры: 29 649 317 - это количество стихотворений, опубликованных "зарегистрированными" поэтами.
Статистика эта прозвучала в выступлении Сергея Чупринина
в Институте филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета осенью 2014 года.
Позже тезисы этого выступления были опубликованы в журнале Prosodia в качестве статьи "О лакунах в современной поэзии".
Понимая, видимо, диалектику подобной "статистики" со всеми плюсами и минусами, литературный критик разводит всё же её ("диалектику") по полюсам.
С одной стороны - "полный восторг: надо же, какие мы культурные, какие просвещенные, какая мы креативная и творческая нация!".
С другой - "ощущение ужаса: люди, вместо того чтобы делом заниматься, стихи пишут – причем не только те, кому стоило бы это делать, но и те, кому явно бы не стоило...".
Вот на этом "минусе" Сергей Чупринин и заостряет своё внимание.
Даже если предполжить, рассуждает критик, что из этой более полумиллионной армии поэтов талантливых авторов всего 1 %, то получается примерно 6 000 поэтов.
И это тоже немало!
Перед таким количеством пишущих, по мнению Сергея Чупринина, современный читатель оказывается "в сложном, деморализованном положении":
"Вообразите действия читателя, когда он видит, что перед ним выстроились шесть тысяч талантливых поэтов... Можно ли это прочесть?" - вопрошает литературовед.
_____
Но я вот не думаю, что цель читателя - читать всё подряд, незвисимо от того, искушён ли он в поэзии или нет. Каждый читатель выбирает своё и для себя. А вот для критиков это задача, поскольку именно они должны разобраться, чем дышит современная поэзия. И здесь как раз объём прочитанного может сыграть немаловажную роль.
Необходимо также учитывать один существенный момент. Сами поэты являются теми же читателями, как и читатели, интересующиеся поэзией, которые в большинстве своём пробуют писать.
Только раньше, в тот же советский период, между теми и другими проходил чёткий водораздел, определяемый серьёзной художественной цензурой. Кто проходил это "чистилище" - получал право публиковаться, издавать книги, то есть, быть поэтом, чьё творчество рассматривалось, кроме всего прочего, как профессия. За исключением, конечно, авторов "неподцензурной поэзии" того времени.
Сегодня же всё по-другому. Интернет-революция, с учётом неподцензурности всего, предоставляет массу "площадок", где своё творчество могут явить народу все желающие писать, не говоря о материальной возможности издавать книги.
Так что полумиллионная цифра, которая тревожит литературоведа, не выглядит уж такой "величавой". Пишущих гораздо и гораздо больше.
______
Я согласен с Сергеем Чуприниным, когда он, сравнивая наше время с Серебряным веком, пишет, что "это сравнение правильно с единственной поправкой: в начале XXI века всего стало ещё больше – и крупных имен, и заслуживающих внимания, и художественных поисков, и экспериментов".
Но при этом замечает, что современной русской поэзии чего-то всё же не хватает, и обращается к Пушкину с примечательной репликой:
"Раз Пушкин наше всё, то он нам поможет и разобраться с тем, чего не хватает нашей поэзии".
Не может быть так, чтобы всё было хорошо, рассуждает литературовед, в противном случае история останавливается. И упомянув один из основных законов диалектики (единства и борьбы противоположностей), Сергей Чупринин ещё раз констатирует "неопровержимую истину": "для того, чтобы жизнь двигалась, эти противоположности должны быть – должен быть конфликт между ними, какие-то напряженные взаимоотношения".
Именно конфликта, по его убеждению, и не хватает современной поэзии.
Но о каком "конфликте" идёт речь?
Сергей Чупринин приводит строки известного стихотворения Пушкина "Поэт". Многие его помнят:
"Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен (...)
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орёл..."
То есть, речь идёт о "внутреннем конфликте" в понимании поэта между своим земным, даже "ничтожным" существованием, и приображённым от прикосновения "божественным глаголом", - существованием "особым, непохожим на всех остальных людей".
"Вот это одновременное соединение высокого, романтического... посыла и низменного, житейского в одной фигуре, в одной творческой личности, - оно и держит, и создает великих поэтов", - утверждает Сергей Чупринин.
Поэт "говорит в своих стихах не простые слова, а божественные глаголы... то, что идет в наш дольний мир из божьего".
И далее литературовед констатирует, что "такое миропонимание было весь XIX век...".
В XX веке, по мнению Чупринина, всё меняется, тем более, с учётом "советской коммунистической идеологии и пропаганды".
В поэзии возникает "чувство протеста против поэта – избранника богов... В культуру вошла мысль о том, что поэт – это частное лицо, это фигура такая же, как все мы".
То есть, поэзия становится частным высказыванием частного лица.
Такая точка зрения, считает литературовед, стала "торжествовать" примерно с 70-х годов, а в 90-е годы, и особенно в нулевые, окончательно "восторжествовала".
И современная поэзия, твёрдо убеждён Сергей Чупринин, представляет собой поэзию "частных существований частных людей, у которых есть свой опыт, никак не превышающий их биографический опыт, или опыт прочтения тех книг, которые они прочли".
Характерной чертой современного поэтического творчества, считает Чупринин, являются ирония и самоирония - "как основной организующий принцип отношения человека с окружающим миром людей".
В противовес возвышенному и патетическому пушкинскому "Пророку" Чупринин приводит образ шестикрылого серафима у Александра Кушнера:
"Он встал в ленинградской квартире,
Расправив среди тишины
Шесть крыл, из которых четыре,
Я знаю, ему не нужны.
Вдруг сделалось пусто и звонко,
Как будто нам отперли зал.
Смотри, ты разбудишь ребенка!
Я чудному гостю сказал.
Вот если бы легкие ночи,
Веселость, здоровье детей...
Но кажется, нет средь пророчеств
Таких несерьезных статей".
______
В общем-то, здесь уместно было бы вспомнить и "Пророка" Игоря Шкляревского с его безаппеляционным итогом:
"И никому не нужен был пророк,
Всё шло своим неумолимым ходом"...
В целом, по содержанию высказанного литературным критиком трудно не согласиться.
НО...
Правомерно ли здесь вести речь о какой-то "нехватке"? Ведь если мы всякое поэтическое явление станем поверять Пушкиным, который "наше всё", всегда будет возникать ощущение, что чего-то "не хватает". И даже не в силу того, что то или иное явление не дотягивает до идеала, а в силу ВРЕМЕНИ. Сегодняшнему дню всегда будет "не хватать" чего-то от вчерашнего, и нередко того, по чёму мы ностальгируем.
Тот, внутренний конфликт поэта, который обозначил Сергей Чупринин, необходимо просвечивать временем, и мы обнаружим, что этот "конфликт" никуда не делся, не образовал "лакуну", то есть пустоту. Просто в процессе развития в русской поэзии он каждый раз менял свою природу, и отношение к этому "конфликту", как и определённое понимание его, у поэтов менялось.
Сергей Чупринин в своих рассуждениях отталкивался от Пушкина. А мы оттолкнёмся от Бродского, от его известного стихотворения "На столетие Анны Ахматовой":
"Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос —
Бог сохраняет все; особенно — слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь — одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты..."
Эти строки родились более чем через 160 лет после пушкинских
"Поэта" и "Пророка" - в самом конце 80-х прошлого века, то есть именно в то время, когда, как мы помним, по словам Чупринина, "поэзия становится частным высказыванием частного лица".
Отнюдь!!!
Стихотворение Бродского абсолютно генетически связано с пушкинскими стихами и с общим пониманием, кто такой поэт. Только у Бродского как раз и явлена "диалектика" в отличие от романтической бинарности пушкинской подачи темы.
В "Пророке" открыто утверждается, что поэтический дар - это дар божественный, оттого он и пророческий. Зрение поэта, его язык, слух, сердце - божественные источники. Но тот способ, каким обретает этот дар поэт, приносит ему страдание. Ведь свою вивисекцию, которую Пушкин изображает натуралистически мощно, серафим осуществляет над плотью поэта.
В другом стихотворении Пушкин показывает две ипостаси поэта, разделяя их: его земное бытие, когда он, как и все, погружён в "заботы суетного света", и инобытие, когда на поэта нисходит вдохновение и он преображается, поднимаясь над этим самым "суетным светом", над своей "ничтожностью".
У Бродского же речь идёт об амбивалентности самого поэтического творчества. И она у него парадоксальна, как и всякая "диалектика".
"Собственный голос" Бога явлен во всём, и прежде всего в словах поэта, но без которого слова эти были бы невнятными, "ватными". И только смертные уста придают им отчётливое звучание, а стало быть, и ясную форму.
Поэт это одновременно и МЕДИУМ, и ДЕМИУРГ. Такая его природа и порождает в поэзии дуалистические "конструкции" контекстуального характера: божеское-человеческое; небесное-земное; вечное-тленное; любовь-смерть; дух-плоть и т.п.
Открыто и явно заявлять об этих противопоставлениях, как и о "божественном источнике" поэзии, действительно, было характерным для русского романтизма XIX века. И не совсем характерным для реалистической поэзии того же столетия, например, для Некрасова.
Ведь почему позже символизм считали ренессансом золотого пушкинского века? Потому что в его основе была заложена философия двоемирия, практически такой же романтической бинарности, только в более заострённом противопоставлении. Для символистов, как мы помним, поэзия это не просто искусство, а способ познания мира, высшей реальности, недоступной обычному человеческому восприятию. Для символистов поэт в большей степени МЕДИУМ.
В XX веке - здесь прав Сергей Чупринин - на поэта перестают смотреть как на "избранника богов". То есть, наблюдается другая крайность: поэта воспринимают исключительно как самостоятельного творца - ДЕМИУРГА.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
