В страну, где пуля есть закон,
где глохнет ночь от диких танцев,
приходит пыльный легион
забытых Богом голодранцев.
У каждого своя беда,
а от иного – запах серы,
но, право, лучше уж сюда,
чем в рудники и на галеры.
Ни в чём пока что нет нужды,
есть и тушёнка, и галеты,
на десять дней запас воды,
но где певцы, но где поэты?
Кому-то надо же воспеть
в песках закаты золотые
и как по телу хлещет плеть
неумолимой малярии.
Друг друга обращать в рабов
туземцы запросто готовы,
и над маршрутами Рембо
биплан проносится почтовый.
Подъём чуть свет, в поход чуть свет,
и губы суше глин Сахеля.
Но где же всё-таки поэт,
куда он делся, в самом деле?
Кто, взяв барьер языковой,
как будто лошадь на конкуре,
столкуется о мировой
с вождём, чей лик мрачнее бури?
Кто оседлает льва, слона,
жирафа нежного хотя бы?
Здесь, провожая племена,
ветвями машут баобабы.
Здесь белые, как молоко,
впадают в Нигер воды Леты.
Здесь смерть нашепчет на ушко
замысловатые сюжеты.
С утра жара, весь день жара:
озноб, испарина, истома.
В страну приходят вагнера,
восставшие из чернозёма.
Они идут, и всё в цвету,
чужие травы мёдом пахнут,
и у порога Тимбукту
они не вспоминают Бахмут.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
