***
Баллада о попутчике http://www.stihi.ru/2013/12/13/9326 Он шел один степной дорогой,– почти всю жизнь свою один, Не связанный маршрутом строгим бродяжьей доли господин. Шел, перепрыгивая лужи, петлял, как нравилось ему, одним печалясь – что не нужен на той дороге никому. Шагал то бодро, то уныло… Он быть один уже привык, и всё ж порой так сердце ныло, что вздох чуть не сбивался в крик
Но раз, дождливою порою, разжалобив себя до слёз, он вдруг услышал за спиною ног чавканье и скрип колёс. И в неосознанной тревоге устало оглянулся он: за ним, по слякотной дороге катился старенький фургон. Он видывал фургоны плоше, но тут он замер от того, что тот фургон везла не лошадь – тянула женщина его. Перебирала поудобней, как будто, так и шла всю жизнь, в ту перекладину оглоблей красивой грудью упершись.
Он подождал её немного, потом навстречу ей шагнул. - Наверно, далека дорога? – взамен приветствия кивнул.– Я помогу, коль ваша воля,– и путь не будет одинок. –
И он нырнул к ней под оглоблю, на перекладину налёг. Хоть это мало помогло ей – катился будто сам фургон, но твёрдой рамкою оглоблей свободу ограничил он. Нет, надо время, чтоб привыкнуть в той рамке по степи идти: и ямку в ней не перепрыгнуть, и бугорок не обойти. Но было то, что грёзой зыбкой ему казалось до сих пор – и благодарная улыбка, и задушевный разговор!..
Она смеялась: -Воз не шаткий. Я в юности в него впряглась... Где лошадь? Не было лошадки! Везу сама, коль уж взялась.
А он, – он был рождён поэтом, но мог бы так и не узнать,– ведь травам, птицам и рассветам не станешь же стихи читать. А ей читал. И к удивленью она как будто ожила, как будто те стихотворенья она всю жизнь свою ждала! Попутчику всё это льстило. На посветлевшем вдруг пути его утраивало силы стихи читать и воз везти. Надежду, словно груз, пронесший, теперь у степи на краю, услышал он душой воскресшей, как пели ангелы в раю! Ну что же, что в конце дороги свою он спутницу нашел! – день счастья стоит буден многих. И всё бы было хорошо, но вот фургон…
- Зачем он нужен? Ну, вот сейчас – что проку в нём? Ведь ты же всё равно снаружи – и на ветру, и под дождём!.. Зачем напрасно надрываться. Возьми в нём что ценнее есть, с чем жалко было бы расстаться. А остальное бросим здесь. Не представляю, что могло бы быть ценного в возу твоём!.. Давай перешагнём оглобли и налегке пойдём вдвоём.
Она вздохнула: - Ты хороший. Мне б век так рядышком идти! Но только я фургон не брошу. Уж ты меня за то прости. В фургоне этом – мать-старушка, и муж, усталый и больной, и две весёлые пичужки – два внука, что всегда со мной. И я всю жизнь везу фургон тот, с тех пор, как в юности впряглась. И что б ни слышала вдогонку, я довезу, коль уж взялась.
И шел он дальше с нею рядом – с чужою занятой женой, и думал: "Ну а кто здесь я-то? К чужой телеге пристяжной?"
Всё было спрошено стихами и прозой сказано в ответ. Но солнышком за облаками надежды пробивался свет. "Ах, если б ты была свободна!– он рифмовал уж в сотый раз, – Ведь я б пошел куда угодно... но вместе, а не как сейчас!" И болью этой новой муки всё сердце было занято: "Понятно – мать... Согласен – внуки! Но муж... А я тогда здесь кто?"
И чувствуя его смятенье, ей стало тяжко с ним идти. Остановившись на мгновенье, она сказала вдруг: - Прости! Ступай вперёд. Твоя дорога за дымкой где-то вдалеке. На ней попутчиц будет много – других, идущих налегке... И помни - что бы ты ни сделал, не станешь для меня плохим. Иди своей дорогой смело. А мне оставь свои стихи… Тебе и так уж не забрать их – я помню все до одного, и буду молча повторять их под скрип фургона моего.
И, улыбнувшись, замолчала, взглянула с вызовом в глаза, и по щеке её сбежала с дождинкой рядышком слеза.
Он слушал, верил и не верил… Смолкали ангелы в раю. Он рядом с милой слякоть мерил, а сам уже считал потерей находку главную свою!
Они прошли еще немного, но, им решенье облегчив, распалась надвое дорога, обочины вдруг разлучив. Попутчица у поворота вздохнула: - Что не так – прости! Нам, век прожившим, всё равно-то, но внуков надо довезти! Там впереди повсюду ямы – с фургоном их не обойти... Ну а тебе, наверно, прямо, и дальше нам не по пути?..
Ему, свободному как ветер, не всё ль равно идти куда. Но вдруг и впрямь такую встретит, но только без оглоблей этих! И он ответил тихо: – Да!..
И повернул фургон направо на той развилке двух дорог. И с ним она – брильянт в оправе оглоблей, долга и тревог. СердцА вдруг что-то сжало туго, но каждый продолжал идти, и долго видели друг друга на расходившемся пути.
Она шептала, налегая на перекладину плечом: - Пусть встретится тебе другая, и пусть полюбит горячо. Ты появился на дороге быть может в самый светлый час... Но счастье не бывает долгим. Моё кончается сейчас!
Он шел, не осознав утраты. Свободно, широко шагал. Не понял он, спеша куда-то, что сам от счастья убегал. Что большего ему не встретить, что сам он сделал выбор свой, и за него сполна ответит когда-то пред самим собой. Стелилась под ноги дорога своею ширью столбовой… Он возвращался понемногу в себя, в привычный свой покой. Опять вздыхал душой устало, как было и как будет впредь... И всё ж чего-то не хватало. Ах, вот чего! – труднее стало себя, несчастного, жалеть.
27 ноября 2006
Шекспир ошибся... http://www.stihi.ru/2015/12/13/2673 Шекспир ошибся или приукрасил, но юная чета осталась жить. Над их судьбой весь мир скорбит напрасно - им не пришлось тогда себя убить. И знайте, если вдруг за дверью где-то услышите скандал, посуды бой, - там и живут Ромео и Джульетта, давно похоронившие любовь.
Апрель 2005
Баллада о серой стене http://www.stihi.ru/2013/10/23/3892 Где с видом на дачные сотки и на степной окаём поднялись стеною высотки – окраинный микрорайон. На самой верхушке пунктира окошечного стекла есть маленькая квартира. В ней девочка с мамой жила. Жила никому-то не нужной, одной только маме своей. Была вместо ног непослушных каталка помощница ей. Та девочка сказки любила и, сидя порой допоздна, картинки из книжек любимых в альбом рисовала она. А днём, коль над миром поднялась, квартирою вознесена, землёю внизу любовалась. Устраивалась у окна смотреть, как дома подрастают, стремясь к новосельям поспеть, как в дымке задумчиво тает седая донецкая степь... Ах, кАк оно кончилось скоро – то счастье - по травам ступать. Как жаль, что до этих просторов ей не удалось добежать! Лишь взглядом теперь уносилась она в недоступную даль, с ветрами по тропам носилась, оставив в каталке печаль. И ветры её навещали, слетаясь из синей далИ: тихонько в окошко стучали и запах ромашек несли.
Но только однажды весною как раз перед этим окном глухой торцевою стеною поднялся достроеный дом. И он с равнодушьем бетонным, которому всё-то равно, как занавесом многотонным навечно задернул окно! Ветрам из отрезанной дали летать стало к ней не с руки. Теперь мимо окон летали вдоль серой стены сквозняки.
Когда на земле ты проездом – в субботу на лифте свезут, – ты рада траве у подъезда на чахлом газоне внизу. В окно же газон не увидеть, к стеклу прижимаясь щекой. И даже не пробуй – не выйдет!– уж очень земля далеко. Тебе бы хоть неба немножко - полосочкою в вышине! Хотя бы с геранью окошко напротив, на серой стене!.. Не то что окошка, на ней ты и выбоины не найдёшь. И только косые линейки рисует задумчивый дождь.
Дождинки, стеной растекаясь, сплетались в ажурную сеть, и девочке лишь оставалось на эти разводы смотреть. И в них находить поневоле всё то, что закрыто стеной: то рощу под ветром, то поле, то дымку дороги степной... И глядя на стынущий камень, уже удивлялась сама, как мокрого снега мазками картины рисует зима.
Весной же полуденный лучик смотрелся в колодец двора... Картины на стенке всё лучше, и всё интересней игра. В оттенках стеннОго рельефа уж девочке сказка видна: принцесса в наряде со шлейфом по парку гуляет одна... А если вглядеться немного, додумать, что не достаёт – дворцовую видно дорогу... Дорогою путник идёт. Красивый, на принца похожий, что как-то явился во сне!.. Мечтательнице всё дороже картины на серой стене. Как жаль, что живут они мало!.. И в странном порыве души девчонка бумагу достала и взЯлась за карандаши.
Меняются свет и погода – то тени, то снЕга слои. У каждого времени года сюжеты и краски свои. И срок для картины отмерян – она так недолго видна. Лишь холст, как всегда, неизменен – всё та же напротив стена. Никто в тех разводах – как жалко! – картины-то не узнаёт. Лишь девочка в кресле-каталке, что где-то под крышей живёт.
А девочка всё рисовала, и стопка листов всё росла. Однажды их мама собрала и в Школу Искусств отнесла. А там показала, робея, что видела дочь из окна,– и все в изумленьи пред нею: -Кто автор? Скорей его к нам!
И снова стена – вся в картинах! – на выставке в Школе Искусств, – как праздник средь будней рутинных, смешение красок и чувств. И городу есть чем гордиться, нашелся уже меценат – и выставка едет в столицу, спеша покорить Киев-град. В столице она поднимает шахтёрской глубинки престиж... А десять работ отправляют на конкурс рисунка в Париж! И отклики из-за границы, внимание прессы, успех… Потом – приглашенье лечиться в той клинике, что не для всех.
А мэр предложил маме с дочкой другое, пониже, жильё. Там первый этаж, и в садочке им будет удобней вдвоём. И девочка переезжает. И вроде бы рада она, но радости что-то мешает: - Ах, мама! – а как же стена? И ктО мне подскажет сюжеты? И чтО буду я рисовать? Наивностью детскою этой и вовсе растрогана мать. Она ведь каталку свозила с двенадцатого этажа, и дочку до лифта носила, вся От напряженья дрожа. Потом по дорожкам катала, а думала – как поднимать. И мысленно лифт умоляла, чтоб тот не сломался опять… С тех пор, как несчастье случилось, мать долго искала обмен, в подушку ночами молилась, напрасно прося перемен. Ей первый этаж этот, точно, приснился бы только во сне!.. Спасибо талантливой дочке! Спасибо волшебной стене!.. Да, зря мы преграды ругаем – они выпрямляют наш путь. Порой и стена помогает во внутренний мир заглянуть. И мать сквозь слезу улыбнулась на горькое счастье своё. Присела, дочурки коснулась, подломленных ножек её. - Не бойся! Подскажут сюжеты закатные тени в саду. Потом полнолунья отсветы картиной на пол упадут. А раннее солнышко выйдет – в листве нарисует её… Сюжет в чем угодно увидет глазастое сердце твоё!
Давно уже в новой квартире Та девочка с мамой живёт. Всё так же рисует картины. И в клинику вызова ждёт. Но помнит, что есть с краю мира взлетевшая на высоту пред серой стеною квартира – квартира с окном на мечту. © Copyright: Иван Марьин, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|