Притягивают вещи с прошлым, с историей.
Но более всего притягивают книги.
Чем больше книгу открывали, чем дольше держали в руках, читали и перечитывали, что-то заучивали наизусть из неё, тем сильнее притяжение.
В таких книгах можно встретить экслибрисы, nota bene – заметки на полях, подчёркнутые строчки и закладки, надписи, автографы.
Они хранят в себе нечто большее, чем содержание: проза, стихи, свод скучных правил. Они хранят образы тех, кто касался их страниц.
Однажды, листая пожелтевшие от времени страницы «Chrestomathie fran;aise», я нашла засушенный цветок нарцисса.
В воображении возник романтический образ гимназистки, сидящей у окна, с мечтательным взором, устремлённым поверх скучных рассказов из французской хрестоматии в весеннее небо.
Скоро выпускные экзамены, и нужно готовиться.
Но покой её похитил красавец-юнкер, живущий по соседству.
На титульном листе дата издания: 1910 год, и дарственная надпись с автографом, сделанная в сентябре того же года.
Я ни на минуту не сомневалась в том, что «Павел Иванович»и – тот, кому подарена книга – не кто иной, как отец девочки.
Автор хрестоматии – его давний друг и коллега, гостил у них в сентябре,( или они гостили у него) и подарил только что изданную книгу.
У девочки впереди целых три года безмятежной, счастливой жизни.
Всё, что случится потом, можно назвать одним словом, холодным и страшным: война.
В тёмную ледяную воронку канет девочка, её отец, их дом и сад, как тысячи тысяч других людей, от которых ни останется ничего.
Я не знаю, что сталось с этой девочкой.
Возможно, ей удалось спастись, выплыть, не потонуть в кровавом и бездонном ужасе, обрести приют где-нибудь в Биаррице или в Харбине.
Возможно, что каштановые пряди обрезанных волос её были упрятаны под алую косынку, и сердце надёжно упаковано в кожанку, а душа…
Души и вовсе не стало у девочки, бывшей гимназистки, бывшей дворянки, бывшей папиной любимицы … Он – папа – теперь и не он, он только биологический отец, он – враг народа. И нет к нему ни капли жалости у бывшей девочки в душе, и души у неё нет.
Б ы в ш и м души не положены.
Откуда взялась в моей жизни эта история, эта девочка с длинной, аккуратно заплетённой косой, с мечтательным взглядом больших серых глаз?
Кто она мне?
Кто я ей?
Почему именно она возникает передо мной всякий раз, как только я открываю «Chrestomathie fran;aise»?.
Книга, ведущая лабиринтами чужой памяти, была куплена по случаю – на одном из книжных развалов, и теперь живёт у меня, среди других книг, где нет ни глянца, ни позолоты, а если и были когда-то, то давно стёрлись, осыпались, поблёкли, оставив только то, чему суждено было остаться.
p.s.
Слово fran;aise ( франсэз) получилось разорванным из-за того, что буква не отобразилась.
Не розуміє тутешній сервер французькою мовою, на жаль.
Фотографии, как всегда, на моей страничке в ФБ. Заглядывайте, буду очень рада.
https://www.facebook.com/profile.php?id=100004953018363
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
