Богатства здесь не бьют с небес и в небеса с земли не брызжут.
В холстинах светлых тихий лес.
Да провалившиеся грыжи.
Здесь не отыщешь кладовых с /о!/ благородным углеродом.
Здесь всё живёт, к себе остыв, под подом, спудом и под сводом.
Река – не млеко, не кисель.
Угоров чёрствые горбушки.
Здесь верят в яблоню и в хмель и в супесь вросшие избушки.
Здесь пашут-сеют.
Иногда.
Во вражьи пасти тычут данью.
Здесь выпадают и года.
Но чаще зубы, в наказанье.
Здесь увядают в немоте /так сохнут блёклые соцветья/ и понимают: мы не те, кому быть вечными на свете.
И уживаются с судьбой и не заигрывают с нею.
Здесь быть и мне – самой собой.
И о другом мечтать не смею.
А может, просто не хочу.
А может, утверждаю просто ответ судье и палачу да имя люльке и погосту.
Ну, как сбежать-уйти, когда босые ноги помнят травы, и в лоб клеймит меня звезда посереди родной дубравы, где так легко дышать…
И петь.
Чтоб ливнем грязь чужую – смыло.
Где Красной в мир вступает смерть.
Где выше памяти могилы.
Нижний Новгород, Стригино.
Фото авторское. Вид от стен Нижегородского кремля на Волгу.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
