Хочется думать, что того Елфимова, каким я был год или даже полгода назад, больше нет. Испарился на тридцатиградусной жаре Барнаула. Выветрился на холмах Хакассии. Заплутал в лесах Кузбасса. Растворился в солёных озёрах Тывы. Хочется верить, что я изменился, ведь так хотел. Тот Елфимов был идиотом. Жалким. Получается взглянуть с себя нынешнего на себя прошлого, но такой фокус не прокатывает, когда надо оценить себя настоящего. Поэтому просил других описать меня, а точнее мои косяки, то, чем я их злю или напрягаю. Они отказываются, ссылаясь на то, что косяков за мной не замечали. Единственное, что я их них вытянул: «Ты не умеешь нихуя, но делать всё равно пытаешься» Так не бывает! Как минимум я как бы отгородился от многих стеной. Тут проглядывает влияние Мишани. Он говорит, что людей ненавидит из-за того, что они тупые, за исключением одного процента. После этих слов я невольно провёл «черту» среди новых знакомых, отделив «тупых» от «одного процента». Это бред, может быть. Всё равно, что ставить себя на ступеньку выше остальных. Вот большой косяк за мной. К тому же не обладаю умением рационально использовать время, что очень негативно сказывается во всех сторонах моей жизни.
Кусок из эссе по введению в специальность
Подъезжаем к заводу им. Чкалова. Мы - горстка студентов первого курса ФЛА, возлагающие большие надежды на предстоящую экскурсию по, возможно, нашему будущему месту работы. Серые неприветливые здания окружают завод: автошкола, ещё что-то. «Ну это мы видели и в родном Барнауле»-думаю я. Нас пропустили через проходную, оснащённую новыми турникетам, пропустили по списку с предъявлением паспорта. Правильно, иначе и быть не может на режимном объекте. На саму территорию мы попали через старую, вероятно установленную в советское время, причудливо открывающуюся дверь. Великолепную экскурсию в музее провела для нас сотрудница завода. Нам показали экспонаты, рассказали об истории создания предприятия, о том, какие самолёты производились на нём, какие люди работали, как тяжело ему приходилось в военное время, как стали не нужны самолёты в таких объёмах производства после победы, о рывке в самолётостроении, связанном с появлением реактивных двигателей. Повествование было искусно приправлено заводскими легендами и рассказами о подвигах заводчан и лётчиков-испытателей. Далее в программе стояло посещение, собственно, самих сборочных цехов, для чего нам предстояло пересечь часть территории предприятия. Ощущение при этом было такое, будто ты находишься в городе внутри города. Правда, все увиденные нами корпуса снаружи выглядели совсем уж неказисто, построенные в разное время они отличались друг от друга в общих чертах, таких как форма, но имели кое-что общее: на них на всех лежал отпечаток разрухи девяностых. Нам показали два сборочных цеха, в которых царили порядок и чистота. Если бы не оставшийся местами на виду старый непокрытый пол, то впечатление от увиденного было бы ещё сильнее, хотя его, в общем-то, хватило для появления сильного желания работать именно на чкаловском заводе. Новейшая механообрабатывающая техника, та точность, с которой производятся детали, рациональная организация труда - всё это завораживало и поражало. Где ещё такое увидишь?
Подытоживая, хочу заметить, что очень символичен тот момент, когда через старые, плотно закрашенные не то бардовой, не то коричневой краской огромные деревянные ворота внушительных размеров цеха выкатывают высокотехнологичный самолёт двадцать первого века. Сам я этого не видел, но представил и понял: именно такой сейчас и есть завод им. Чкалова.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
