За горизонт. И ещё дальше.

Амале: литературный дневник

Смерть не страшна,
потому что она – потом.
Кашляну - и не замечу.
Что-то кольнёт.
Кто-то быстро пройдёт мимо,
и мгновенно завянет
стоящий на столе
в стеклянной вазе бутон.
А ваза треснет. Расколется. И днём
наступит вечер.


Ты потрогаешь недоверчиво
собственные тёплые пальцы –
- какая птица, пролетая,
почти прикоснулась к твоему лицу крылом?


Не знаешь.


Будешь неподвижен и стар, как изваяние,
а когда она прикоснётся,
когда заглянет –
кто-то быстро пройдёт мимо:


Имя. Отчество. Фамилия.


Вечность Александрович Не было.


Водород. Углерод. Кальций.


Поздно – следовало рвать напролом,
прямо сквозь воздух к звёздам,
поздно.


Это не сон, не опьянение, а оцепенение:
она подходит всё ближе,
красивая.


Всё ближе.


+++
смерть не страшна
Август Май
+



Когда цыган любит. Куйтим Пачаку


Когда цыган любит
В зимнюю стужу ласточками
Прерывает кочевье


Когда цыган любит
Будит уснувшие цветы
Чтобы сообщить им добрую весть


Когда цыган любит
Замёрзшим рекам
Дарит безрассудство волн


Эх, когда цыган любит...


Ах, кана камэла екх рром...


Перевод с сербского:
Дмитрий Волжанин



Утро в далёких горах
Юрий Со


Лама едва не упал на мёрзлой циновке,
съехал вниз на ногах, очутившись на бровке.
Ночью озеро льдом прихватило. Рябина
хрустнула чем-то в руке, забросив на спину,
снега слегка, который за шиворот бодро
иглой пробежал. И деревянные вёдра,
словно гвоздями вбитые вмёрзли, застыли
в траве. И перестали быть вещи простыми,
стали больше похожи на тень или символ,
или чей-то набросок. Такое красивым
остается недолго. Назавтра растает,
в никуда улетит, как гусиная стая.
Лама сел на бревно. Опрокинулись горы
в озера лёд. Две драных вороны, как воры,
подбирались к упавшим рябиновым гроздьям,
что из снега блестели в стеклянной коросте.
Лама встал, чтобы утренней мантрой озвучить
новый день и себя. Только стоит ли мучить
этот воздух словами… И сел он обратно.
Вышло солнце, на снег раскидав свои пятна.



Другие статьи в литературном дневнике: