Он из северных скал этот хмурый гранит.
Берега заковал и цепями гремит.
Там река под конвоем седых берегов
Протекает огромной клепсидрой веков.
На ней город великий дворцами стоит.
Миллионов безликих он память хранит
В картотеке, где пальчики этих людей
Отпечатаны в формах застывших камней.
Одинокая Вьюга среди фонарей
Не нашла себе друга, гоняет чертей.
Вдруг швыряет фонарь длинноносую тень
Наконец, для потехи нашлась ей мишень!
Позабыта пристойность, хохочет: «Мужик!»
Обжигает лицо, лезет за воротник,
Рвёт с плеча дорогого пошива шинель
Залезает за словом в карман как в постель!
И, глядишь, уже дружно по снегу метут
Тот в шинели и та, а там парочку ждут
За окном, где к стеклу кто-то тихо приник.
Она снова пришла! В её свите Пурга и Пороша
И беспечных снежинок весёлый шальной хоровод.
Ветер лихо кружит этих милых сорвавшихся крошек
Чей так короток век - на один сумасшедший полёт!
Залепили мосты, над Невой пролетают крылато
И садится на град неожиданно дерзкий десант.
Ах, как гибнут они, Белой Вьюги лихие солдаты!
Спящий город в бою, не считаясь с потерями, взят.
Торжествует, дурит, триумфально проносится Невским
Ей плевать на Весну! Нерешительность ей не к лицу!
Что поделать с такой! Заливается хохотом детским
Зимний взят, как обычно! А что остаётся Дворцу?
А к утру отступила. Сумасбродка. На льдах и на суше
Оставляя везде груды белых безжизненных тел.
Очищает Весна до прозрачности капелек души
Возвращая Творцу всех, кто снова к нему прилетел.
А в твоей тишине недосказанный шелест волны
да искрящийся путь в бесконечные тайные дали,
где магический круг полновесной царицы Луны
запирает портал откровений любви и печали.
Под твоей тишиной скрыты бездны тяжёлых глубин
там обитель того, что назвали бы люди покоем.
Но к нему, как ни шёл, не добрался живым ни один –
эта честь только тем, кто его оказался достоин.
Над твоей тишиной, где никто никогда не бывал,
при попытке постичь повреждается разум навеки.
Я туда не хожу, я на волны гляжу среди скал,
постигая лишь то, что посильно пока человеку.
Эта осень вошла постепенно и тихо, не сразу
Ей ещё предстоит на костре погребальном сгореть,
А мне видится та, где метался затравленный разум
Между выбором жить или вслед за тобой умереть.
Как в стекле боковом проносились, вращаясь берёзы!
Несказанный соблазн, застилая туманом глаза,
Звал забыть поворот и закончатся горькие слёзы,
И несносная боль, если вдруг не найти тормоза.
Но мешали глаза мне тобою оставленной дочки,
Крик сестёр долетал через гул разогретых колёс,
На стекле лобовом залипали берёзок листочки
Осень лик обрела в тихом вальсе несбывшихся грёз.
Вдруг возникшие ритмы и образы стали стихами
Увлекал и кружил мир безумных, роящихся снов
Наяву возникали и рушились в пене волнами
Все религии мира заветами тонких основ.
И я верил, не веря, надеясь без всякой надежды
Проклиная судьбу, а уж бога то как поносил!
Искушал уничтожить меня и мой разум мятежный
А в ответ лился вальс и укачивал тихо, кружил...
Я его не читаю, там несказанность в тысячи больше
Он всего лишь фрагмент из картины, которой не быть.
Бесконечная боль филиграннее стала и тоньше
И засела иглой, чтобы помнить, любить и служить.
Лето в прохладном парке: берёзы, клёны, но нет влюблённых.
Окон ближайших арки горят неярко в ветвистых кронах.
Чувствую, сбилось тактом, ухнуло гулко в венах...
Примесью к ароматам плывёт измена, кругом измена!
Белое платье, красные розы, а на ресницах слёзы!
В тучи укрылись грозы, тонко дрожат берёзы.
В свете неверном вот мой инферно! С пылью вернулась в лето
Та, что дороже света... С кем ты теперь, планета?
Ясени вековые, как дни былые, прошелестели:
Дрогнули и поплыли дубы и ели - всё на пределе.
Не за что зацепиться – разум мой уплывает:
Это могло бы сниться на грани ада, а может рая!
Близко, келейно, тихо, лилейно руки легли на плечи:
- Как, тебя время лечит? - Замер на вдохе вечер...
Белые ночи, синие очи... Грезится в лете – хватит!
Жизнь моя на закате, призрак мой в белом платье...
Ах, вы ночи весенние...
Кто-то влюбится по уши...
Под сирени цветение
Забывается прошлое...
Кто-то нежною ласкою
Будет пьян, ароматами...
А кому-нибудь сказкою
Станет чувство крылатое.
Белый мрамор Есенина,
Рядом с ним на скамеечке
В эти ночи весенние
Глупо лузгаю семечки.
Но в прищуре мечтательном
Что-то белое кружится
Намекая старательно,
Что былое не сбудется.
Нарядилась черёмуха,
Как и прежде невестою,
Поражая без промаха
В потаённое, тесное.
Соловьиными трелями
Утро полнится раннее
И взлетают качелями
Просыпаясь желания.
Разве бывшее сбудется,
Как весна эта новая?
Неужели полюбится
И полюбит бедовая?
Человек же не деревце,
Чтобы снова цветение...
Отцвела моя девица,
В эти ночи весенние.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
