Памяти Льва Болдова
К своему стыду, о стихах Льва Болдова я узнал от
своей классной руководительницы, Жанны Ильиничны,
которая с царственной щедростью подарила мне тоненький
сборник его стихов.
Много раз до этого, слушая десятки песен бардов,
я даже не подозревал, что многие из них написаны на
стихи этого маленького, болезненного, слегка подвыпившего
человека, с жизнерадостной улыбкой и внимательными,
всегда немного печальными глазами...
Хотя Лев и считался московским поэтом, последние
несколько лет он прожил в Крыму, часто бывал в Севастополе.
Мне везло - несколько раз я слушал выступления Льва на
поэтических фестивалях, и даже побывал на его авторских
вечерах в кафе "Кукобара", получил от него сборник стихов,
с автографом, изданный в Крыму осенью 2013 года.
Меня приглашал близкий друг поэта - Володя Губанов, один
из "отцов-основателей" севастопольского клуба "Ахтиар".
Лев, выходя на публику, не изменялся - был таким же
веселым и серьезным, сосредоточенным и беззаботным,
как в жизни. В библиотеке и в кафе, на сцене, или
на дружеской вечеринке, - Лева шутил и смеялся, пока
дело не доходило до стихов...
Свой 44-й день рождения Лев отмечал в Севастополе.
В перерывах своего полуторачасового выступления, затягиваясь
сигаретой и перешучиваясь с друзьями, он стоял на улице
рядом со мной. Я видел, как подрагивают его пальцы, как
тяжело он дышит. И все же, когда вечер закончился, Лев
предложил: "Друзья, кто хочет продолжить - приглашаю в гости!"
Мы долго не расходились из заполненной людьми "двушки" на
улице Гоголя. В разговорах, в обсуждениях прошедшего вечера
Лев внимательно следил за говорившими, старался понять,
удалось ли ему затронуть слушателей, понравилось ли выступление?
А я с удивлением перебирал в памяти подробности вечера:
среди слушателей мне не удалось увидеть ни одного знакомого
лица из поэтической "тусовки" Севастополя...
Володя Губанов рассеял мои сомнения: он приглашал всех, но
пришли только почитатели Льва Болдова. Больше мне не удалось
ни повидаться с поэтом, ни послушать его.
А 20-го февраля мне сообщили, что Левы с нами нет.
Остались только стихи и Крым, такой, каким его видел поэт:
Есть особенный шарм у поэтов, сроднившихся с Крымом.
Эта терпкая грусть в сладкозвучье их неповторимом,
Этот эллинский дух, что, как факел, горит, не сгорая,
Это тайное братство заложников вечного рая!
Есть особая прелесть в их строках, изысканно-пряных,
В этой царственной лени и мудро скрываемых ранах.
Разве можно надменно носиться с гордыней и горем
Там, где дремлют дольмены и горы венчаются с морем?!
О, блаженное право болтать на эзоповской фене,
Когда впору - о стену башкой или бритвой по вене!
Попивать свой мускат, маскируя ландшафтами чувства...
Нам, увы, недоступно волшебное это искусство!
Наш удел - среди серых дворов и небес голубиных
Бить челом супостатам, пить горькую, мучить любимых,
Вечно быть в должниках у суровой и скаредной Музы,
Проклиная бесплодье, нужду и семейные узы!
Воевать с ветряками, себя зачисляя в пророки,
У великих заимствовать все бытовые пороки.
И над пеплом страниц сигаретным рассеяться дымом!..
Есть особенный шарм у поэтов, сроднившихся с Крымом.
Другие статьи в литературном дневнике:
