"БЕСЕДЫ О СИЛЕ" — КАРЛОС КАСТАНЕДА
Воин берёт свою судьбу, какой бы она ни была, и принимает её в абсолютном смирении. Смирение воина не является смирением нищего. Воин ни перед кем не опускает голову, но в то же время он не позволяет никому опускать свою голову перед ним. Нищий, напротив, падает на колени и метёт пол перед любым, кого считает выше себя. Но, в то же время, он требует, чтобы кто-то, находящийся ниже его, мёл пол перед ним.
(Человек знания — видит, поэтому он предпринимает шаги к тому, чтобы избегать опасности). Если что-нибудь такое есть, то его видение даст ему знать. Наконец, если его видение не может до этого добраться, то это — его судьба и никто не может избежать этого.
... Тело должно быть совершенным до того, как воля станет действующей единицей.
Мы — текучие светящиеся существа, состоящие из эманаций...
Мы можем видеть смерть, кружащуюся вокруг человека, погружающую свои крючки всё глубже и глубже в его светящиеся эманации. Мы можем видеть, как светящиеся эманации теряют свою натянутость и исчезают одна за другой.
... Когда ты приходишь, ты должен приходить, готовый умереть. Если ты приходишь, готовый умереть, то не будет никаких падений и никаких незванных сюрпризов и никаких ненужных поступков.
Путь воина — это гармония между действиями и решениями.
Когда обычный человек готов — Сила предоставляет ему учителя.
Воин выучивается настраивать свою волю. И хочет направлять её с точностью иголки, фокусировать её, где захочет, как если бы его воля, которая выходит из средней части его тела, была одной единственной светящейся нитью — нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагвалю8.
... Не концентрируйся на прошлых событиях. Мы можем касаться их, но только для примера.
... Самоуверенность воина не является самоуверенностью среднего человека. Средний человек ищет определённости в глазах того, кто на него смотрит, и называет это самоуверенностью. Воин же ищет неуязвимости в собственных глазах и называет это смирением. Средний человек сцеплен с окружающими его людьми, в то время как воин сцеплен только с самим собой. Может быть, ты охотишься за радугами, ты гонишься за самоуверенностью среднего человека, тогда как тебе следовало бы стремиться к смирению воина. Разница между тем и этим — значительная. Самоуверенность воина означает, что ты знаешь что-то наверняка. Смирение включает в себя то, что ты неуязвим — и в поступках, и в эмоциях.
... Ты всё время должен выталкивать себя за собственные границы.
Действуй неуклонно, не оставляя места для отступления.
... Мы — светящиеся существа. А для светящегося существа только личная сила имеет значение.
Сменить нашу идею мира — является ключом магии9. Остановка внутреннего диалога — единственный путь к тому, чтобы выполнить это. Следует оговориться однако, что такое изменение не может быть вызвано насильно.
Воин берёт свою судьбу, какой бы она ни была, и принимает её в абсолютном смирении. Он в смирении принимает то, чем он является, но не для того, чтобы сожалеть, не как основу для сожаления, а как живой вызов.
... Любая мысль, которую держишь в уме в состоянии молчания, равносильна команде, поскольку там нет других мыслей, чтобы конкурировать с ней.
... Мир не отдаётся нам прямо. Между ним и нами находится описание мира.
... Воин находится в руках Силы, и его единственная свобода состоит в том, чтобы избрать неуязвимую жизнь.
Воин — всегда готов. Быть воином — это не значит просто желать им быть. Это — скорее бесконечная битва, которая будет длиться до последнего момента жизни. Никто не рождается воином. Точно так же, как никто не рождается разумным существом. Мы сами себя делаем тем или другим.
В пути воина нет дыр. Следуй ему — и твои поступки никто никогда не сможет критиковать.
Тело должно стать совершенным до того, как воля станет действующей единицей.
... Ключевым моментом магии является внутренний диалог. Это — ключ ко всему. Когда воин научается останавливать его — всё становится возможным. Самые далеко идущие планы становятся достижимыми.
(Но) до тех пор, пока ты думаешь, что ты — твёрдое тело, ты не сможешь воспринять того, о чём я тебе говорю.
Мы — сознания. Мы — не предметы, мы не имеем твёрдости, мы — безграничны. Мир предметов и твёрдости — это только способ сделать лёгким наш проход по Земле. Это — только описание, которое мы создаём, чтобы оно помогало нам. ... Наш разум, забывает, что описание — это только описание и что таким образом мы заключаем самих себя в заколдованный круг, из которого мы редко вырываемся в течение своей жизни.
Основным различием между обычным человеком и воином является то, что воин всё принимает как вызов, в то время как обычный человек принимает всё или как благословение, или как проклятье.
Воин должен быть текучим и должен смещаться в гармонии с миром, его окружающим — будь это мир разума, или мир воли.
Без осознания смерти всё — обычно, тривиально. Только потому, что смерть подкарауливает нас, мир является неизмеримой загадкой.
Ты не только должен хотеть пойти по дороге знания, но сами твои усилия должны быть достаточно неуязвимы, чтобы сделать тебя стоящим этого знания.
... Жизнь может быть безжалостной с тобой, если ты небрежен со своим тоналем10.
Печальный факт состоит в том, что мы все научились в совершенстве тому, как делать свой тональ слабым.
Чтобы выполнить задачу, состоящую в том, чтобы сделать себя жалким, ты должен был работать самым интенсивным образом. Большим абсурдом является то, что ты не понял возможности работать точно так же для того, чтобы сделать себя цельным и сильным.
Тональ начинается с рождения и кончается со смертью. Но нагваль не кончается никогда. Нагваль не имеет предела. Нагваль — это то, где обитает Сила.
"Творчество — вот", — сказал он и поднёс свою ладонь на уровне моих глаз. Мне потребовалось невероятно долгое время, чтобы сфокусировать глаза на его руке. Я ощущал, что прозрачная мембрана держит всё моё тело в фиксированном положении, и что мне нужно прорвать её, чтобы остановить свой взгляд на его руке. Я старался, пока капли пота не попали мне в глаза. Наконец я услышал или ощутил хлопок — и мои глаза и голова дёрнулись, освободившись. На его правой ладони находился самый любопытный грызун, какого я когда-либо видел. "Потрогай его", —сказал дон Хуан тихо. Я автоматически повиновался и погладил пальцем по мягкой спинке. дон Хуан поднёс руку ближе к моим глазам, и тогда я заметил нечто, что бросило меня в нервные судороги. У белки были очки и большие зубы. Затем грызун стал расти на ладони дона Хуана, стал таким громадным, что исчез...
... Одно из действий воина состоит в том, чтобы никогда не давать ничему дурному воздействовать на себя. Контроль воина должен быть неуязвимым.
У тебя осталось мало времени и совсем не осталось для ерунды. Отличное состояние! Я бы сказал, что лучшее, на что мы способны, проявляется тогда, когда мы прижаты к стене. Когда мы ощущаем меч, повисший над головой. Лично я не хотел бы, чтобы было иначе.
... В течение всего времени, как я тебя знаю, я говорил, обращаясь как к твоему тоналю, так и к твоему нагвалю. Именно таким способом должны вестись наставления. Вначале следует разговаривать с тоналем. Потому, что именно тональ должен уступить контроль. Но он должен это делать с радостью. Иными словами, тональ настраивают так, чтобы он должен был отдать ненужное, подобное ощущению важности самого себя и сомнительности, которые только приводят его в беспорядок. Вся беда — в том, что тональ цепляется за эти вещи, в то время как он должен был бы быть рад освободиться от этой ерунды. Задача поэтому состоит в том, чтобы убедить тональ стать свободным и подвижным. Вот, что нужно дать магу прежде всего остального, — сильный и свободный тональ.
Из-за его врождённой слабости тональ легко уничтожить, и потому одним из искусств воина является вывести на поверхность нагваль, для того, чтобы прикрыть тональ. Я говорю, что это — искусство, потому, что маги знают, что путём усиления тоналя может появиться нагваль. Это называется обретением личной силы.
Когда ты находишься в мире тоналя, ты должен быть неуязвимым тоналем. Никакого времени для иррациональной муры! Но когда ты находишься в мире нагваля, ты тоже должен быть неуязвимым. Никакого времени для интеллектуальной муры! Для воина намерение — это ворота между этими двумя. Они полностью закрываются позади него, когда он проходит туда или сюда.
Если на твоём острове тоналя слишком много ненужных вещей — ты не сможешь выстоять встречу с нагвалем. Ты можешь умереть. Никто не способен выжить в намеренной встрече с нагвалем без должной тренировки. Требуются годы, чтобы подготовить тональ к такой встрече. Воин должен быть обучен быть неуязвимым и полностью прозрачным, прежде чем он сможет воспринимать встречу с нагвалем.
Воин тратит годы на то, чтобы вымести свой остров, до тех пор, пока не придёт момент, когда он сможет, образно говоря, ускользнуть с него.
Для нагваля нет ни земли, ни воздуха, ни воды. Поэтому нагваль скользит, или летает, или делает то, что он может делать во времени нагваля, которое не имеет ничего общего со временем тоналя. Эти две вещи — не перехлёстываются.
... Воин является, скажем так, пленником Силы. Пленником, у которого есть один свободный выбор: действовать или как неуязвимый воин — или как осёл. В конечном итоге, может быть, воин — и не пленник, а раб Силы, потому что этот выбор — уже больше не выбор для него.
Воин не может быть слабым, или в замешательстве, или испуганным — ни при каких обстоятельствах. Воин имеет время только для своей неуязвимости. Всё остальное вытягивает его силу. Неуязвимость — восполняет её.
Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь, во всём, во что ты вовлечён.
Когда ты чувствуешь и действуешь подобно бессмертному существу, в распоряжении которого — всё время на Земле, ты не являешься неуязвимым. Ты должен повернуться, осмотреться вокруг, и тогда ты поймёшь, что твоё ощущение, будто у тебя есть время, — идиотизм.
Будущего нет. Будущее — это только способ разговаривать. Для мага есть только здесь и сейчас.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
