Рецензии на произведение «кто говорит»

Как ни стучите и ни подтирайте, а все познается в сравнении: кто примитивное безграмотное мурло, у кого поэзия)

Идейный графоман
Илахим
Устало говорит, что дело вкуса, когда налет на сердце не прожег. Его широкий круг настолько узок, что, собственно, не круг, а так - кружок. Он не любитель пролетариата и держится подальше от богем. Но те, кто в теме, кто по жизни рядом, его не перепутают ни с кем. Он косности не любит толстокожей, слоновой кости, эстетичных краг. Считает, что херней страдать негоже. В быту при этом сказочный дурак. Не водит броневик, не рвет аорты. Зато сказал - и все, впаял печать. И спас лицо, звереющее в морду, заставив пореветь и помолчать. Он заставляет сердце человечье омыться удручающей тоской. Его глаза, как плачущие свечи - за здравие сойдут, за упокой… От слов его незрячий прозревает, убогий критиканствовать спешит, хромой пегас - как лошадь ломовая. В стихах нагромождают этажи умело изощренные вопросы, а звучный ненаиграный напев легко спасает душу от фиброза. Ведь сам он, ни хрена не огрубев, упрямо видит мир чуток иначе: где пять углов, косится под шестым. И даже по-вийоновски варнача, выносит приговоры запятым. Он точно знает: боги не горшени, с посредниками вечно бьет горшки. Не выбирает громких выражений, когда с небес звучит команда: Жги! Он за ночь выпивает море сплина - и тем его судьба предрешена, она горчит, как красная калина, как жизнь и смерть героя Шукшина. И время по теории Эйнштейна безумно ускоряет бойкий ямб. Он графоман практически идейный: скорей издохнет, чем пропустит штамп. Когда найдет украденную фразу в красивых строчках искренних друзей, он тихо ощущает как-то сразу, что выше низкой жизни этой всей. Что разучился быть словесным жмотом. Его талант - в душевной широте. На вы с попсой, бросает вызов модам. В походах сам и тактик, и стратег. И ржавчина планеты Железяка, и соль замаринованной Земли. Ему насрать, что с ним бывает всяко - да лишь бы строки ярче зацвели. В своей стихии он Великий Зодчий - заоблачные зАмки на века. Его ненорматив настолько сочен, как выход из немого тупика. Томится мир в его душевном тигле, десятки тысяч раз перекипев, чтоб все непосвященные постигли, насколько концентрирован напев. Он сам себе сосновый треугольник и параллелепипед типа гроб. Его душа - танцующий раскольник. Ритм жизни - очевидный психотроп. Не может жить без этих грязных танцев, бессмыслицы разнузданного па. Его душа упертого спартанца твердит, что графомания - судьба.
То мертвая вода, то вновь живая срывается тогда с дрожащих уст. Он понимает: бывших не бывает… Родимый дом души - терновый куст. И вот он еженощно лезет в нору, хотя давно не верит чудесам, лирическому томному минору - он это начесать сумеет сам. Товарищ песня, луковое горе - все ауры не снимутся без слез. Певец парадоксальных категорий. Его строка - наотмашь и взахлест. К тому же графоман асоциален - он выговор, насмешка и укор, и сколько бы любовь ни отрицали, всегда найдет слова наперекор. Порой слепцом бывает востроглазым, умеет разозлиться и посметь, да так, что голос станет трубным гласом, затянет небо выдутая медь. И станет видно, свят ли тот, кто светел. И в ком натужный свет в натуре тьма. Ведь он за все слова давно ответил вопросу не для среднего ума. Как говорится, не было б таланта - бездарность не для красного словца. Биндюжников полна его шаланда, ведь души прибегают на ловца, поскольку знают - с ним и в пьяном глюке подсмыслов в каждом слове на трактат. А сизый нос идейного - не флюгер, а полиграф блистательных цитат. Цена катренов - множество окурков. Он сам - как горстка пепла после них. Развенчивает квазидемиургов - героев старомодных ветхих книг. Он раскрывает тайны подворотен, дворов чудес и донной глубины, хотя и сам при этом что-то вроде типичной обезбашенной шпаны. Стихи - и наслажденье, и расплата, аттракцион кошмаров, страшный суд. Герои все душою - как мулаты: от бесов ангелицы их несут. Он видит вдохновенье цветом мака, выпаривает верный опиат. Под ложечкой огонь. Терпи, бумага! Мозги и рвут, и мечут, и скрипят. Итог известен - вирш не эпохален, он слишком вечен, совершенно прост. Но где б его пегасы ни пахали -не портили, как водится, борозд. Сам на себе рисует обелиски. Он реквием, ходячий некролог, внушающий тревогу мирным близким, как взгляд без розоватых поволок. Провидцы смерть пророчат Карфагену - лишь он один оплакивает Рим. Нормальным людям служит аллергеном. Слезами душит.
Так вот и творим.

Илахим   29.07.2022 23:18   Заявить о нарушении

Леонардово
Илахим
Что любовь для меня, мадонна?
Это высшая форма веры...

Вздох повысился на полтона.
Меры сводятся к полумерам.
В стороне от чужого счастья.
Рядом, располовинив горе.
Над собою безмерно властен -
Предрассудкам людским покорен.

Вой от собственного нельзя - и
Подвыванье от милых кличек.
Сам себе уже не хозяин,
приручившему - безразличен.
Сладость вновь переходит в горечь,
Вечно давишься этой фразой.
Изливаешь из уст легко речь,
"Я люблю" не сказав ни разу.

Страстность в свежем своем напоре -
И рутинность под ряской лет, но...
Все проходит - никто не спорит.
Но любовь - никогда бесследно.
Безответная вера... Боже!
Что обыденней? Что святее?
Лик мадонны лучится строже.
Зря молитву в разгар затеял.

Вы все поняли, мона, вижу!
Да, любовь... Откровенно - ересь.
Только нет этой веры выше.
Сам никак вот не разуверюсь...

*********

Как улыбка ее двояка!
Ну кого она не затронет?
Вечный странник, седой бродяга
Улыбнется в ответ матроне.
Что приличной замужней даме
Зачастивший старик-художник?
Обходивший дворы годами,
Чтобы кануть в свой мир ничтожных?
Не прижившийся среди Борджа
И не ставший своим у Сфорца.
Да, бастард, но для них подпорчен
Больше духом не царедворца.
Меркнут ценности их регалий.
Но опала не катастрофа.
Я - творец. Значит, уникален.
Князь сочтен и пронумерован.

Ноги спутали сети улиц,
Сеть кругов бытового ада.
Но уж если соприкоснулись,
То и рая уже не надо.
Словно милостыню, уронит...
Нет, улыбку, при чем тут деньги?!
Сколько жалости и ироний
Излучали ее оттенки...

*********

Миллионы и миллиарды...
Да, без низших нельзя, кто спорит?
Но вот искра небес в бастарде...
Бог ошибся в своем отборе -
Или наш противоестествен?
Ох, софистика, черт бы с нею...
Но мы все постигаем в детстве:
Мир и люди куда страшнее,
Чем посмертные ад и черти,
Божья воля и гнев Господень.

Пусть рожденьем клеймен до смерти -
От сословных цепей свободен.

Пусть закон освящает семьи.
Грезить узами как-то глупо.
Все ведь нынче живут со всеми,
Но никто никого не любит.
И все реже сердца надбиты,
А разрыв очага все чаще.
Так что нет на судьбу обиды -
От любви я. От настоящей.
Не от ангела Гавриила.
Мать земная - не недотрога...
Что б писанье ни говорило,
Но в грехе этом нет порока.
Чище ли от расчетов, партий,
Узаконенных проституток?
Если так - отчего в бастарде
Божий дар? Это ли не чудо?

Не грешны и не виноваты
В том, кем мы в этот мир явились.
Это Промысел, а не фатум.
В испытаньях Господня милость.

Благородный ли гениален?
Божья искра - небес кровина.
Кем могли бы стать, но не стали -
В этом наши грехи и вины.

*********

Божий холст распростерт над нами.
Мир людей - что-то вроде рамок
Их дела - только лишь орнамент.
Не комедия и не драма.
Все цветастое столь нелепо..
Яркость Солнца, игривость радуг
Не прекрасней ночного неба
И глубин этого квадрата.

Юность - время для встреч, а зрелость...
Да, прощанье одно сплошное.
Что же искра так разгорелась,
А душа вдохновенно ноет?

*********

Да, Мадонна, бывает... Встретил.
Умолкаю. Не дым, не копоть -
Только дымка нужна в портрете...
Божьей искоркой нелегко быть,
Но трудней выглядеть холодным,
Дым держать в себе, истлевая.
Вновь и снова марать полотна.
Да, прекрасна! И как живая!
Красоту передать непросто.
Но задача куда сложнее...
Вспомнил басню. Лиса и гроздья
Высоко-высоко над нею.
На портрете уловки лисьи
аппетитов волков не скрыли.
Те, кто пО сердцу не пришлись ей -
Сплошь кислятина мин на рылах.
Улыбнется она устало -
неизменно одно и то же.
Рассекретила, разгадала.
И голодный скулеж итожит:
Виноград, безусловно, зелен.
Кожа-рожа, ан нет изюмин.
Рассобачились, оборзели.
Каждый в злобе своей безумен.
Дамы, зависть... Склоняют, бредят.
Тот, кто знает жизнь, разберется:
Фон её красоты в портрете -
Человеческих душ уродство.

Я завишу от настроений,
Как поденщики от погоды.
Смех и грусть, свет и полутени.
Дни и ночи.
Проходят годы.

********

Вот Господь, а вокруг 12.
Вот я сам - и леонардески.
Им непросто за мной угнаться,
Не поверив в себя по-детски.
А мои маяки исчезли.
Впереди только тьма густая.
Знает Бог, как же тяжко, если
Хоть и тщатся - не дорастают.

Где любовь, там всенепременно
Предан кем-то или кому-то.
Ведь за каждым из нас - измена.
В каждом Петр жив. И жив Иуда.

Кто-то ищет мастеровитей.
А в итоге, себя утратив,
Бесконечную кару видит
В омертвляющей дух награде.

*********
Без страданий и жизнь пустая,
И труды над холстом – впустую.
От превратностей не страдает,
Кто превратно жизнь не трактует.

Тот, чей штрих сотрясал устои,
Не случайно не понят теми,
Кто времен своих был достоин.
Мудр, кого недостойно время.
Жизнь – препоны. Одна, другая…
Мастер - стало быть, искра Божья.
Ко всему в жизни привыкая,
В небо собственный путь проложит.
Над забвением по канату
Вроде жалкого акробата…
До поры удержаться надо.
Но придет час и в вечность падать.
Мир не вздрогнет, когда сорвется…

Смерть - банальность, не в этом ужас.
Страшен чувства взаимный отзвук.
Засыпает привычность, рушась,
Все, что видится нам обоим
Бездной глупости и рутины.
Пульсы кажутся смертным боем.
И становится ритм единым…
Хватка чувства тогда мертвее.
Зажимается горло туже.
Но второе дыханье веет.
И в картину вдыхаешь душу.

*********

Краски смешаны, как в реторте
7 металлов для трансмутаций.
Тяжело состязаться с чертом.
С Богом смертному как тягаться?
Чтоб мгновенье в веках застыло,
Чтоб любой у картины замер...
Где набраться такого пыла?
Образ вечно перед глазами.
Ртуть стекается капля к капле.
Мысли сводятся все к тому же.
То ли сам был судьбой ограблен,
То ли даму увел у мужа.
В вечность... то, что не спал пока что
С нею - алиби нет глупее.
С кем в веках ее свяжет каждый?
Нет коварней прелюбодея,
Чем влекущий не тело - душу.
Да и Муза не лучше беса.
В вечность виза - за это нужен
Ей талант... и душа в довесок.

***********

Мрак настойчиво лижут свечи.
На холсте меньше белых пятен.
Да, Мадонна, никто не вечен.
Хронос злобен, жесток, всеяден.
Блекнут краски в увядших лицах.
А искусство наивно столь же,
Как попытка живого слиться
С мертвым…
Тем, что живет чуть дольше.

Тело подчинено закону.
Духу хочется благодати.
Я бы с Вас написал икону,
Но хотите ли в результате
Затесаться в сонм шлюх владычьих,
Возбуждающих богородиц?
Приложившись к портретам, тычет
Пальцем, видя таких, народец.
Человек – агнец и козлище.
Проповедуй или свирепствуй -
В красоте дух спасенья ищет,
Тело тянется к непотребству.
Какофония двух мелодий…
Неразрывные, но чужие.

Есть душа не у всякой плоти,
А вот плоть у любой души есть.

*********
Беззаветно в любви лаская,
Недолюбленными жестоки…
Женский дух, если неприкаян,
Выход страсти найдет в итоге.
Сколько было кровопролитий,
Где политика – только повод.
Ибо женщина не политик.
Но она превзойдет любого
Кондотьера и полководца
В кровожадности – видел, знаю.
И наружу тогда прорвется
Тоже страсть, но совсем иная…
Всякой даме присуща властность.
Но не всякий слуга покорен.
Манит сила прекрасных глаз нас.
Слезы – пытка и казнь в укоре.
Там, где власть красоты слабеет,
Прелесть власти влечет сильнее.
Счастье, что отыскал в себе я
Силу быть столь смиренным с Нею.

*********
Всплески уличных мордобитий,
Бури войн, что на истребленье…
Хуже мир, где нудят: терпите.
Где ты серости вечный пленник.
Беспорядки - ну скарб растащат.
Смертный бой – всадят в грудь железо.
Нет, Мадонна, ничуть не слаще,
Где насиловать душу лезут
Возомнившая тупорылость
И ущербная серость массы.
Где ущербность и тупость вскрылась -
Замолчать, оболгать, размазать,
Уничтожить без угрызений.
Трудно людям жить в царстве Зверя.
Души мертвых найдут спасенье,
Души мертвые – нет, не верю.

*********

Жизнь бросает в чужие души,
Как кукушка в чужие гнезда.
Полыхнет страсть – и снова стужа.
Грудь полна – жаль, что затхлый воздух.
А сердца почему-то глуше,
Где пытаешься сжиться ближе.
Научившись о чуждом слушать,
Отвыкаешь о важном слышать.

*********
Где творенье – всей жизни дело,
Недосказанность неизбежна…

Нет для вечной любви предела.
Даже смерть толком не рубеж нам.
Вот и я ненадолго спасся
От сует и всего мирского,
Заточив себя в Амбуазе.
Живописной чужбиной скован.
Отгорели глаза в Тоскане.
И остатки тоски истлели.
Все, как в воду Луары, канет,
Что чадит еще еле-еле.

********

Чувство - зеркало. Смотрим оба
С 2 сторон - и друг друга видим.
Кто в желаниях плоти робок,
Тот дерзает в своем наитьи.

И портрет, что икон святее,
5-й угол души украсил.
Взгляд, как в зеркало - молодеет
Угасающий в Амбуазе...

Отраженье души в картине.
Долгожданный миг встречи близок
Смерть – удел донны Герардини.
Вечно жить будет Мона Лиза.

Илахим   29.07.2022 23:18   Заявить о нарушении

Leprosа
Илахим
Perros! Perros ingleses! Leproso, leproso! - в исступлении кричала она, когда ее бросили в шлюпку.
(А. К. Дойл, Ошибка капитана Шарки)

Мать снова в шоке: ну что за ребенок, как непослушен.
Снег и жара – Мэри, как поросенок, находит лужи.
Девочки-сверстницы все – видно: вырастут – будут клуши,
Можно итожить уже здесь-сейчас, по весне, цыплят.
Эта сорви-голова маме вечно срывает крышу.
Кукол не хочет кормить, пеленать, усыплять, мурыжить.
Девка-огонь… Даже масть… Чересчур уж кричащий рыжий.
С виду обычная, только слегка сумасшедший взгляд.

Вроде не дура, и учится в школе почти без троек.
Но где все строем – она обожает пройти сквозь строй и…
Много читает не детского, любит таких героев,
Чтоб сумасшедшинка пламя в глазах пуще разожгла.
Все в голове ее братья-разбойники да пираты.
К школьной программе склонять – только нервов пустая трата.
Лишь бы не шлялась по улице – мама тому и рада.
Энный супруг… выпить-закусь… Короче, свои дела.

Мэри растет, как сорняк – тем не менее, хорошеет.
Ярче глаза, грудь круглее, прическа еще рыжЕе.
Мама в печали – скорей бы проблему такую с шеи.
Трудный ребенок – и все тяжелее тащить ярмо.
Троек-то нет, но зато поведение – это мраки.
Мэри, ты девочка, что за подвалы, куреха, драки.
Эта косится, как будто бы мама – смертельный враг ей…
Энный супруг, выпить-закусь. Глядишь, все пройдет само.

Мэри – конфетка, пускай неприглядная упаковка…
Вроде пора, куй железо, уже по-любому ковко.
Мэри бьет болт на таких соплежуев и дураков, как…
Много вокруг их. Но ясно дала же понять – друзья.

Мэри становится женщиной. Дружбам кранты в подвале.
Кто не имел – рот покрепче по-дружески прикрывали.
Ну а у мамы все то же: любовь, выпить, трали-вали.
Предупреждала сто раз, отвали, это твой косяк.

Кровь подсыхает. Сухие глаза прикрывают веки.
Это не выдох – но веры утечка. Во все. Навеки.
Много ее вроде кроется в маленьком человеке.
Только достаточно выдоха. Долгого. Одного.
Сразу мечты-планы-грезы повыветрились-исчезли.
Бог выметается с неба… Хотя вообще, а есть ли
Нечто такое, хоть где-то… Зачем допускает, если
Он не бессильное… значит, ненужное существо.

Мэри за 30. И взгляд не тусклее, и кровь не жиже.
Сосны:– работа-дом-мысли… Но сколько ж в них, сука, шишек.
Если Бог есть и играет в считалочки типа шишел -
Все колотушки по жизни всегда достаются ей.
Жизнь – нескладушка сплошная… Колоду мужчин тасует.
Разные – скромные, лишь бы потрахаться, рукосуи,
Вроде надежные… Но… что ни всплеск чувства - наказуем.
Что остается? Как всем одиночкам – жить для детей.

Если нет счастья – ищи да свищи хоть в миру, хоть в зонах.
Если не прет – что тузы, что шестерки. В них нет резона…
Юность теряется где-то бесследно. В ночах бессонных.
Жизнь-то большая дорога, романтики только нет.

Мэри меняется. Что-то стряслось с ней. Переезжает.
Если встречает знакомых – морозится, как чужая…
Нет посиделок былых, пьянок, саун и леек-шаек.
Мэри все больше по дому. И спит с нею Интернет.

В сердце не надо заглядывать – там откровенно мглища.
И перестала искать приключений – так сами ищут.
Мысли все хуже и горше приходят. Их сотни, тыщи.
Если ты с детства настолько привыкла играть с огнем,
Вроде стремишься держаться подальше – а он все ближе.
Как в этом старом Твин Пиксе, он заживо душу лижет.
Он не заметен, но жареным пахнет. А запах слышен
Мэри да маме… Хотя им спокойней молчать о нем.

Лишь бы не понял малыш… Он растет, вроде все порядке.
Дом убран начисто, всюду цветут-колосятся грядки.
С правдой непросто играть каждый день в эти жмурки-прятки.
Мэри бескровна. Бледна. Не отыщется ни пятна
На репутации. Женщина с виду почти святая.
Плача никто не услышит, когда на дворе светает.
Мэри икона, в натуре, хоть к ангелам прямо в стаю -
Легче бы сдохнуть. Нельзя ей… нельзя толком ни хрена.

Пофиг знакомые, пускай объясненья находят сами.
Мэри худеет, круги замыкаются под глазами.
Вечная школа – житуха, но нынче такой экзамен,
Что от нежданных вопросов в глазах и мозгах рябит.
Это реально. И с ней. И она всем вокруг угроза.
Мир раньше мраком казался – но был по сравненью розов.
Как в старой книжке … Рефреном по жизни звучит – лепроса.
Мэри пришиблена. Тест повторяет: расслабься, СПИД!

Вторит психолог… несбыточность басен, слащавость песен.
Рано себя хоронить, покоптишь еще поднебесье…
Мэри устала, хотя и привыкла, насколько бесит
Эта зависимость от интенсивнейших терапий.
Как тут расслабиться? Были бы слезы… Пустить слезу бы.
Сын уже дома из школы. И надо бы стиснуть зубы.
Пофиг, что силы жить дальше упрямо идут на убыль.
Это судьба. Невзлюбила – что делать? Живи… терпи.

Самоконтроль-колокольчик фигачит в вискИ набатом.
Мат-перемат – но игра продолжается вечным патом.
Пропасть отчаянья – как ни цепляйся, придется падать
Долго и нудно… хоть шанс заразить – лишь один из ста.
Среди подобных ей больше все выродки да наркоши.
С ними представить себя – это мрак и мороз по коже.
Ну а признаться… Сбегают. Признать мужикам негоже,
Но страшновато… Причины найдутся. И жизнь пуста.

Вера утрачена, помним. Без шансов найти пропажу
Жизнь в никуда продолжает тянуться по-черепашьи.
Мэри общается с кем-то… Читает… Готовит… пашет.
А для чего? Сын растет. Смысл теряется. Жить страшней.
Мэри стареет. Таких не приветствуют на работах.
Дома – как в клетке. Тюрьме. Лепрозории. Вечный отдых.
Лучше трудиться. За центы истечь пусть кровавым потом -
Лишь бы убить нескончаемость этих тягучих дней.

Шанс-то один… Рядом ходят мужчины. Десятки, сотни.
Если и был этот шанс – он уже априори отнят.
Мэри не верит. Тем более, толком былых красот нет.
Только глаза… Нет, порой обернутся. Еще хотят.
Как и тогда – рвут обертку глазами, потом смакуют.
Даже больную, усталую, в общем, уже такую.
«Я не знакомлюсь на улице» – штампиком на бегу им.
В паспорт не хочется больше совсем ничего. Хотя…

Все повторяется. Фарсом. Но он драматичен тоже.
Снова удушье, дыхание смрадное, боль в подвздошье…
Гребаный свет, дежа-вю – Мэри новый кошмар итожит.
Шанс утянуть эту сволочь с собой – лишь один из ста.
Это судьба. И сильнее всего на нее обида
В этот момент – Мэри в первый раз в жизни б и рада СПИДу.
Жаль, терапия… О мести мечта с ней почти разбита.
Но Мэри молится. И ничего, что душа пуста.

Илахим   29.07.2022 23:19   Заявить о нарушении

Опять нутришко Полиграфа
Зовет сражаться на диван.
И снова он визжит нездраво.
И бред на уровне МарьВанн -
Задуренных домохозяек -
Он поглощает на ура,
Вражинам всячески грозя и
Кляня их с ночи до утра.
И вновь к заутрене экранной
За окормлением придет.
И будет вновь различным странам
Грозить с дивана идиот.
И песнопенья о суровых
Годах за Швондером тянуть.
Все те же бредни, те же строфы.
Свежей хотя бы что-нибудь…
Бедна фантазия – все то же:
Кругом враги, исчадья зла.
А самого-то зависть гложет:
Не просыхая от бухла,
Тяп-ляп работая, мечтает,
Чтоб жизнь устроилась сама.
Причем завидная-крутая.
И от безмерного ума
АшЫПки делая такие,
Что в 3-м классе – срамота,
Он пишет, сколь тупы враги, и
Культуру, что Бог весть когда
Была – да канула куда-то,
Он поминает, а потом…
Ругнув привычно супостата,
Бежит смотреть не энный Дом,
Так то малаховские шоу,
То идиотский сериал.
В ВК нарезки из дешевых
Книжонок – все, что он читал.
Вот в чем духовность Полиграфа.
Зато о байденах он-лайн
С под стать «талантами» коряво
Рифмует он убогий лай.
Не раз в диванных поединках.
Контужен был он на «войне».
Однако бравая скотинка
На прежней,так сказать, волне.
Профгеморрой скрутил героя -
(Таков в среде их героизм),
Но он опять себя построил
В ряду под стать недохаризм.
Напустит смраду вновь в Инете
Боев диванных инвалид…
Смешны придурошные эти.
Что телевизор им велит,
Воспроизводят оной сворой.

А метод укрощать зверье
Известен; стало быть, который
Булгаков выписал в своем
Твореньи дивном: на работу
Отправить их. Не в торгаши,
А чтобы до 7-го пота
За хлеба шмат и за гроши
Часов 16 в день сараи
Наш Шарик чистил – все равно
На большее, чем что-то драить,
Он не потянет – не дано.
Без дармовых подачек свыше
С шального всякого бабла
Он будет думать, как бы выжить.
И все проблемы, все дела.
И неизбежна перспектива:
Чуть нефтедолларов дурных
Поток иссякнет – вмиг на диво
Утихомирит это их.

Илахим   29.07.2022 23:20   Заявить о нарушении

Приветствую)

Арсений Ж-С   26.05.2022 17:13   Заявить о нарушении

как Вы там, Арсений?

Валентин Емелин   26.05.2022 20:24   Заявить о нарушении

Тихонечко. Веду канал, разрабатываю дизайн ювелирных украшений, отовлю сына в первый класс. Как Вы?

Арсений Ж-С   26.05.2022 20:54   Заявить о нарушении

как прекрасно бы - сына в первый класс. только страшно за них. будут ведь неокрепшие мозги юзетировать. на работе готовлю методологию оценки экологического ущерба от войн. а так - тихо догораю)

Валентин Емелин   26.05.2022 21:05   Заявить о нарушении

(глаза полные восторга) про методологию оценки экологического ущерба - очень интересно

Арсений Ж-С   26.05.2022 22:32   Заявить о нарушении

а не трахнуть ли вам один другого?)

Олег Калиненков   07.01.2023 06:09   Заявить о нарушении