Поэт

Уже прошло пять часов, как я вернулся домой с презентации сборника Медины Исабаевой "Лунный свет на острие пера...", и всё это время провёл в размышлениях — Что написать?.. С чего начать?.. Кому это надо?.—
Сажусь, встаю, хожу туда-сюда, падаю на диван, снова  встаю... И так круг за кругом.
Какую мысль для старта задуманной давным-давно статьи ни возьму, она разворачивается множеством глубоких рассуждений, вопросов и противоречий. В очередной раз прихожу к тому, что вечные цитаты некоторых, проще говоря, знаменитостей, таких как Микеланджело, Чехов, Джобс, Этингер и других, о том , что высшее мастерство — это умение избавляться от лишнего, действительно несут в себе большую мудрость. Интуитивно собрался начать словами: "Это произошло четыре года назад...", однако, нет... С изумлением насчитал не менее семи лет, а то и все восемь. Но почему так происходит?.. Наверное, самый правильный ответ — Я не знаю!.. Ибо, много сказано о скоротечности жизни за тысячелетия,  ничего нового не скажешь, а если и скажешь, вопрос — зачем? Чтобы впечатлить кого—то?..  Чтобы—что?..
Ну вот опять, об этом я и говорил... Завершаю своё "вступление", ведь велика вероятность, что таким образом перегорю так, и не добравшись до сути, а если и доберусь, то не смогу "выбраться" (не впервой). Просто напишу всё в точности, как и было, даже если местами мне будет стыдно за себя, без отступлений, без оправданий, без "философии"...

С 2005-го по 2007-й год мы работали на границе, строили погранзаставу. Папа был учредителем фирмы, а я (формально) директором, по факту — рядовым работягой. Три месяца (с одним выходным) даже поваром отработал. Готовил на 50—70 человек завтрак, обед, ужин. Посуда тоже сама себя не мыла.
Отец сказал — Скоро привезу двух поварих,
а пока готовить будешь ты!.. —
"Скоро" — понятие относительное. Годы спустя, трудно поверить во всё это. Сейчас, приготовить себе самому обед меня не заставишь. Вспомнился Василий Алибабаевич и его: "Доцент бы заставил"...  Но не этот эпизод имелся ввиду под словами "будет стыдно за себя"...
(Без отступлений, видимо, не получится)

Однажды я услышал от отца, что на одной из двадцати одной строящихся застав, которые разделяли от нескольких, до нескольких десятков километров, директором является Умар Яричев. Для меня это стало, как приятной новостью, по причине заискрившейся надежды, что мне повезёт с ним увидеться и пообщаться, так и...  даже не знаю какой термин тут подойдет... В общем, было, мягко говоря, странно, узнать, что поэт работает на "земной" работе,  как "простые смертные". Своим двадцатипятилетним рассудком, я считал поэтов особой кастой,  носителями всеобъемлющей свободы, источниками непререкаемой правды, обладателями божественного дара.
Мы благополучно сдали этот объект летом 2007-го. Увидеть "поэта" на строительном поприще мне так и не довелось. А папы не стало в июне 2014-го... Он был 57-го года рождения...  Ему было 57...
Моей карьеры строителя не стало вместе с ним, но именно она волнует меня  меньше всего на свете.

Это произошло не менее семи лет назад, а то и все восемь, когда мы с мамой уже начали вести свой маленький семейный бизнес и торговали книгами, (которыми, кстати, торгуем и по сей день), и стояли знойным днём на рабочем месте в одном из торговых рядов грозненского рынка "Беркат". В какой - то момент к прилавку подошел пожилой мужчина в очках, поздоровался, ответили... Он поставил на стол черную спортивную сумку средних габаритов и сказал безо всякого энтузиазма:
—Хочу предложить свой новый сборник по цене автора, вам интересно?
— Интересно, предлагай!.. — ответила мама... (В чеченском языке нет обращения на — Вы)
Автор аккуратно, как будто это были не книги, а нечто очень-очень хрупкое, возложил перед нами два тома, один передо мной, другой перед мамой. Мне сразу же бросилась в глаза фамилия на обложке—Яричев. Я неторопливо обошёл стол, подошёл к нему вплотную и крепко обнял, как обнимают близкого родственника после долгой разлуки, со словами :"Марша вогlийла!"  ("Добро пожаловать!") Наверняка Умара везде были рады видеть и принимали радушно, но искренность ни с чем не перепутаешь, двуличие можно принять за  искренность, а искренность за двуличие — никогда. ( Я так думаю...)
Поэт с легким восхищением во взгляде внимательно посмотрел мне в лицо и спросил :
— Мы знакомы?..
— Нет, —ответил я— Мы лично не знакомы, я сын Османа Юсупова (скажу забегая вперед — имена Осман и Усман, по чеченски звучат одинаково)
—Да ты что! .. Знаю, конечно знаю... Твой отец всегда говорил мне при встрече: "Умар, люблю тебя как брата"...
—Давай всё, что есть... — сказал я после непродолжительной беседы
— Ты хочешь купить всё?..
— Да.
— Как тебя зовут?
— Бислан.
— Нет, Бислан, так не годится..., — с этими словами Умар взял одну из книг и подписал: "Бислану, другу моему, с пожеланием всех благ от автора!", добавил к ней ещё четыре тома, передал  мне их стопкой из рук в руки  :— Эти не продаются,дарю!.. Остальные можешь купить...— Подвёл он итог нашему "торгу", сворачивая в рулон свою опустевшую сумку. На предложение зайти на чашечку чая вежливо отказался, пообещав, что скоро обязательно зайдёт. Скоро, как и обещал, поэт зашёл, и заходил неоднократно. Мы общались о разном. Я старался меньше говорить и больше слушать. Он читал мне свои стихи, так выразительно, словно стоял на сцене перед многочисленной аудиторией, а не в маленьком книжном ларьке для одного слушателя. Также мне выпала огромная честь услышать произведения, как сказал автор:"Нигде и никогда не опубликованные"... Они были о нашей Отчизне, о нашей истории, о нас...
Однажды, впервые в жизни сочинив "серьёзные"... (как мне казалось) стихи, я решился показать их ему.
Вердикт мастера был таким:"Пиши, Бислан... Просто — пиши!"...
Недовольный такой "оценкой", я спросил — А вообще, как тебе?..
Он лишь повторил:"Просто — пиши!"...
Каким—то образом (честно говоря не помню каким именно) через год или два после нашей первой встречи, мне стало известно, что тот Яричев, директор строительной фирмы, о котором говорил мой отец,  совсем другой Умар Яричев, просто полный тёзка поэта и, вроде, его родственник, но не суть. Поначалу я воспринял это спокойно. Однако, посредством размышлений и воспоминаний, на меня снизошло "прозрение"... Значит, он солгал сказав, что знает отца, и это еще ладно, но к чему были эти разговоры: "Твой отец всегда говорил мне при встрече: "Умар, люблю тебя как брата" "... И не только этот, подобные разговоры — Осман тогда сказал "это"...   Мы сделали "то-то"... — повторялись несколько раз во время наших чаепитий. А ведь  что—нибудь иногда , слегонца, да не сходилось, не вписывалось... (думал я) Мне просто было неловко подвергать сомнению слова самого Умара Яричева...  Вспомнился Валентин Мизандари со своим: "Он в пехоте был"...
Что—то маленькое, злобное и бескомпромиссное проснулось во мне и нашёптывало среди всех вероятных вариантов самый невероятный — Он всё это выдумывал —
Логичные вопросы:
"А зачем ему это было нужно?", 
"А разве мой отец единственный Осман Юсупов в этом мире?",
"Не я ли первым обознался, приняв строителя за поэта?",
не возникали, как сейчас модно говорить:"От слова — совсем!"
Теперь эти свои бредни мне кажутся в равной степени как смешными, так и горькими. А тогда накрутил себе до того, что сам не заметил, как во мне затаилась... как ни стрёмно это признать, но точнее  всего подходит слово — обида.
Я стал избегать Умара. Когда видел его издалека, сворачивал в сторону. Пару раз встретившись лицом к лицу, говорил что у меня срочные дела и уходил. Он всё понял! Он понял, что ему здесь не рады. Он перестал приходить. Поистине, искренность ни с чем не перепутать. Мы долго не виделись. Может год, может два... За всё это время ни разу не почувствовал ни сожаления, ни, тем более, угрызений совести...

Я шёл по "Беркату", когда увидел на другой стороне дороги старика. Он остановился перед сидящей на низком табурете очень полной, немолодой  женщиной, торгующей, разложив прозрачные, полиэтиленовые пакеты с яблоками на коробки из - под бананов, расставленные в два ряда прямо на асфальте. Мне не было слышно, что сказал старик, но базарная баба гаркнула на него так, что старик  сконфуженно огляделся и тяжело зашагал, глядя себе под ноги, то и дело покачивая головой, такой незаметный, сутулый...
Никто из прохожих не узнал в нём поэта Умара Яричева, автора таких прекрасных произведений, как
"Гуниб","Мюриды Мансура", "Земля отцов", "Легенда о верности друга" и многих других.
У каждого из нас есть в жизни сюжеты, которые не забываются и не меркнут, сколько бы времени ни прошло. Это мой подобный сюжет.
Вечером того же дня, мне было мучительно стыдно, настолько, что до утра не сомкнул глаз , и молил Бога только об одном, чтобы Умар пришёл ко мне в магазин, как раньше...  И он пришёл. Пришёл так,  будто его кто-то заставил, или что-то заставило прийти, так неохотно, не поднимая глаз. Он очень постарел, похудел. Отказывался зайти, но поняв, что не собираюсь отстать, зашёл. Я не стал оправдываться или спрашивать почему его так долго не было, и он тоже...
Хотя нет... Он сказал... Перед самым своим уходом, поэт взглянул мне пристально в глаза и сказал :—Вот ответь, если человек тебе неприятен, ты будешь звать его за свой стол, улыбаться ему, общаться с ним?..
—Конечно, не буду!— ответил я, не задумываясь. Он посмотрел на меня в точности также, с легким восхищением во взгляде, как тогда, во время нашей первой встречи, когда я обнял его со словами:"Марша вог1ийла!"...
Я был счастлив!.. Он приходил еще несколько раз...  Было заметно, как он угасает день за днём.. Умар умер... У меня не осталось от него ничего, ни подаренных им подписанных книг, ни видеозаписей, где он зачитывает свои стихи в книжном ларьке, для одного слушателя... Но это не так уж  важно. Важно, что я заметил его тогда, на "Беркате", на другой стороне дороги... Важно, что он вернулся... Важно, что я всё это помню...
Что  пишу об этом... Просто—пишу...

Несколько дней назад получил приглашение от Медины Исабаевой на презентацию ее книги "Лунный свет на острие пера..."
Поблагодарив за приглашение, я спросил, есть ли у неё  номер телефона поэта Усмана Юсупова. Медина ответила, что номер есть, но он будет на презентации и я смогу увидеть его там лично...

Молча вхожу в зал с небольшим опозданием, тихо сажусь в заднем ряду и наблюдаю за всем происходящим. На сцене сидит виновница торжества, а рядом с ней ведущая мероприятия. Один за другим к микрофону выходят люди — женщины, мужчины, писатели, деятели культуры, молодые и не очень. Вышел и он, Усман Юсупов. После короткой речи вернулся на своё место. Я теперь знал, как он выглядит и где находится. По окончании собрания у него завязалась беседа с одним из гостей. Терпеливо дождавшись своей очереди и поприветствовав, я обратился к нему:
— Можешь ответить на пару вопросов, мне нужно для статьи об Умаре Яричеве?
— Конечно!...
— Полагаю ты знал Умара лично?
— Да!.. Да помилует его Аллах!..
— Мой отец был твоим полным тёзкой,
возможно такое, что когда я сказал Умару:
"Я сын Юсупова Османа"...
— Вполне возможно... Вполне...
— У меня больше нет вопросов...
— Запиши мой номер, пришли мне эту статью когда будет готова.
— Согласовать с тобой?
— Нет, просто хотелось бы прочитать—
После обмена номерами, мы попрощались и Усман направился к выходу, вслед ему у меня вырвалось негромкое :
— Я очень любил Умара!—

Поэт остановился, развернулся всем телом на сто восемьдесят градусов, грустно улыбнулся и также негромко, риторически ответил вопросом :
—А кто же его любил не очень?..