подлунная мерзлота

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…верить – вернётся Иисус Джедай,
и будет идиллия всех со всеми.
миру воздаст строго по заслугам,
чётко отчертит судьбы́ рубеж нам…
быть человечеством — лженаука
жить и не думать о неизбежном.
быть странным видом, смешным двуногим,
с рыльцем всеядным пушисто-белым.
в полной вселенскости одиноким,
до пустоцветности переспелым.
(Автор Стихи.ру Илахим "Быть человечеством")


Всех «григорианцев» — с Рождеством Христовым!



Серп убывающей луны
с кромешной мглой напрасно спорит,
нейдут на убыль страх и горе
от затянувшейся войны.
Сверчков не слышно, ни цикад, – 
уставши ждать просвета в тучах,
слились со мраком... Это — лучше.
Забились в ще́ли... не звенят, –
беззвучной но́чи холодны́
туманно-колдовские па́ссы
и мир, застывший в мёртвой фазе,
"торчит", объевшись белены.
Смерть хорошеет с каждым днём! 
Дородной став и разлюбезной, 
зовёт к себе, как мать Тереза,
и щедро льёт в фужеры бром…
Часы ведут отсчёт: «Тик-Так», –
Луна осклабилась сурово, 
окутана сплошным покровом
вся грязь и гнусь земных клоак.
Вальяжно, гордо льётся речь,
всех облекая в скорбный саван,
как бонус всем — престиж и слава,
призывам смерти не перечь!
Зловещей тенью проскользнёт
с косой в кровище буро-ржавой, – 
смерть неизбежна, коль без права
живёшь, как безучастный скот…
Нет… мы — не мятлик-луговик
в камнях застылой Антарктиды!
Мы чтим поминки-панихиды,
нам силовик, как духовник, —
упёртый толоконный лоб,
гарцующий, когда башля́ют, 
готовый всех сшибать в нокаут,
а станешь "мудрствовать", то
— хлоп!
Массовка верит новостям,
ждёт избавленья в суициде, –
повсюду стынь, как в Антарктиде,
хотя... по сводкам нынче там
теплеет….
И согласны ЖИТЬ
под лунным светом зябкой ночи
тычинки–пестики–цветочки
без облачения и митр.
Наглядный ЖИЗНИ постулат —
не "сановитость", не бессмертье,
их долю на себя примерьте, –
им ясен принцип «ВЫЖИВАТЬ»
без мощи силы, хвастовства…
Они – по сути! – ближе к Богу.
Хотя б не "зрит" большого проку
в правах
лайа́ллия-трава…







* луговик (или Щу́чка антарктическая) — вид травянистых растений из рода Луговик семейства Мятликовые; один из двух видов (наряду с Колобантусом кито) цветковых растений, встречающихся на территории Антарктиды.
** лайаллия кергеленская — низкорослая многолетняя трава из семейства Монтиевые (гвоздичноцветные); единственное сосудистое растение Антарктиды. Это выносливое растение способно произрастать в суровых условиях как минимум 16 лет, очень хорошо приспособившись выживать в очень холодном климате.

Post scriptum:
Мы виноваты перед вечностью, и за торжество сиюминутного
вечность взыщет с нас по самому высокому тарифу. (Х.-Л. Борхес)

Федерико Гарсиа Лорка "Луна и смерть"

Зубы кости слоновой
у луны ущербленной.
О, канун умиранья!
Ни былинки зеленой,
опустелые гнезда,
пересохшие русла…
Умирать под луною
так старо́ и так грустно!

Донья Смерть ковыляет
мимо ивы плакучей
с вереницей иллюзий —
престарелых попутчиц.
И как злая колдунья
из предания злого,
продает она краски —
восковую с лиловой.

А луна этой ночью,
как на горе, ослепла —
и купила у Смерти
краску бури и пепла.
И поставил я в сердце
с невеселою шуткой
балаган без актеров
на ярмарке жуткой.



*  *  *
Блажен, кто верует… А вдвое – тот, кто умер.
Точнее: тот, кто умер молодым:
Душой не чёрствым, не оглохшим в шуме
Глумливой жизни, не пропившись в дым.
Блажен и тот, кого нужда лихая
Не истязала на исходе дней.
Кто не был чернью подлою охаян
И не раздавлен где-нибудь на дне.
Кто мир запомнил юными глазами,
А не пустою бездной глауком
И не платил кровавыми слезами
За то, что стал для ближнего врагом.

Однако слышал я и про такое,
Что, будто, тот воистину блажен,
Кто стойко встретил время роковое
И был за истину на огнище сожже́н.

(Вольф Никитин. 2014 год)


…Tertia nux mors est…

«Где-то в Англии должна быть, как известно, могила, замечательная не великолепным памятником или унылыми окрестностями, а лаконическою надписью — несчастнейший. Говорят, могила была вскрыта, но от трупа не оказалось ни следа….
 
… в могилах — покой,
Жильцы их не ведают скорби людской;

он не обрел мира даже в гробу, может быть, он снова бесприютно блуждает по свету, покинул свой дом, свой очаг, оставил только свой адрес! Или он еще не найден, он, несчастнейший, кого даже Евмениды не преследуют, пока он не найдет двери в храм или скамьи смиренно молящихся, но — кого скорби окружают в жизни, скорби сопровождают и в могиле!.. …
… мы, дорогие *Eupbaranechronot, как римские солдаты, не боимся смерти, мы знаем худшее несчастье, и прежде всего — несчастье жить. Ведь если был человек, которому нельзя было умереть, если правда то, что говорит предание о Вечном Жиде, то можем ли мы колебаться и не назвать его несчастнейшим? Тогда было бы ясно, почему этот гроб был пуст, это значило бы, что несчастнейший — тот, кому нельзя было умереть, кто не мог укрыться в гробу. Тогда вопрос был бы решён, ответ был бы прост: ибо несчастнейшим оказался бы тот, кто не мог умереть, счастливым же тот, кто — мог; счастливый — тот, кто умер в старости, более счастливый — тот, кто умер в юности, еще счастливее — тот, кто умер, рождаясь, счастливейший — тот, кто совсем не родился….
… Несчастный, стало быть, — тот, чей идеал, чьё содержание жизни, чья полнота сознания, чья настоящая сущность так или иначе лежит вне его. Несчастный всегда отторгнут от самого себя, никогда не слит с самим собой. Но отторгнутый от самого себя может, очевидно, жить либо в прошедшем, либо в будущем времени. Этим в достаточной степени очерчена вся область несчастного сознания. ….
… На этом выражении необходимо настаивать, ибо, как учит нас и языковедение, очевидно, что есть время — настоящее в прошедшем, как есть время — настоящее в будущем времени; но та же наука учит, что есть время plusquamperfectum (давно прошедшее), где уже нет ничего настоящего, как есть и futurum exactum (будущее время) — того же свойства. Это — надеющиеся и вспоминающие личности. В известном смысле, поскольку они только надеются и только вспоминают, — это несчастные личности, если вообще счастлива только личность, живущая в своём настоящем. ….
…. Воспоминание — основная и истинная стихия несчастного, что и естественно, ибо отличительное свойство прошедшего времени в том, что оно прошло, а будущего — в том, что оно придёт, и поэтому в известном смысле можно сказать, что будущее ближе к настоящему, чем прошедшее… если надеющаяся личность хочет надеяться на будущее, которое не может стать для неё действительностью, или вспоминающая — вспоминать время, которое не было действительностью для неё, то перед нами истинно несчастные личности. ….
…. Но нас ждёт награда величавее всего на свете, и вернее; ибо тому, кто убедился, что он — несчастнейший, нечего бояться счастья, и в свой смертный час ему не придется вкусить униженья в необходимости воскликнуть:

*О, Солон, Солон, Солон! ….

…. Голова у него отяжелела, колени изнемогли у него, и все же он отдыхает только на ногах. Он слаб и все же как силен; кажется, что его глаза не пролили, но поглотили много слез, и все же в них пылает огонь, который мог бы пожрать весь мир, и все же ни малейшей занозы скорби в его собственной груди; он согбен и все же его юность сулит ему долгую жизнь, его уста улыбаются миру, который не понимает его. Встаньте, дорогие Eupbaranechronot, падите ниц, свидетели скорби, в этот торжественный час. Приветствую тебя, великий Незнакомец, чье имя мне неведомо, приветствую тебя твоим почетным титулом: Несчастнейший. Прими привет здесь, в твоей отчизне, от общины несчастных, прими привет у входа в смиренную тесную обитель, которая все же величавее всех дворцов мира. Смотри, камень снят, гробовые тени ждут тебя со своею отрадною прохладой. Но, может быть, еще не настало время, может быть, путь еще долог; но мы обещаем тебе часто собираться здесь, чтобы завидовать твоему счастью. Прими же наше пожелание, благое пожелание: пусть никто не понимает тебя, но пусть все завидуют тебе; пусть ни один друг не следует за тобой; пусть ни одна девушка не любит тебя; пусть никакое тайное сочувствие не разгадает твоей одинокой скорби; пусть ничей взгляд не откроет твоего далекого страдания; пусть ничей слух не уловит твоего затаенного вздоха. Если же твоя гордая душа пренебрегает таким сострадательным пожеланием, презирает подобное облегчение, то пусть девушки любят тебя, пусть беременные прибегают к тебе в своем страхе; пусть матери уповают на тебя; пусть умирающий ищет у тебя утешения; пусть юноши идут за тобою; пусть мужи полагаются на тебя; пусть старец хватается за тебя, как за посох; пусть весь мир верит, что ты можешь сделать его счастливым. Прощай же, несчастнейший. Но что я говорю: несчастнейший, мне следовало бы сказать — счастливейший; ведь это же такой дар счастья, какого никто не может дать себе. Видишь, язык немеет и мысли путаются: кто счастливейший, кроме несчастнейшего, и кто – несчастнейший, как не счастливейший, и что такое жизнь, как не безумье, и вера, как не сумасшествие, и надежда – как не отсрочка удара на плахе – и любовь – как не уксус для раны.
Он исчез, и мы снова стоим у этого пустого гроба. Пожелаем же ему мира, и отдыха, и исцеления, и всякого счастья, и скорой смерти, и вечного забвения, и никакого воспоминания, чтобы даже память о нем не сделала несчастным другого.
Восстаньте, дорогие Eupbaranechronot. Ночь прошла, и день снова начинает свою неутомимую деятельность, по-видимому, никогда не уставая вечно и вечно повторять самого себя».
(Сёрен Кьеркегор. Из трактата «Несчастнейший»; перевод Ю. Балтрушайтиса)


…Tertia nux mors est… (лат.) — …«Третий орешек — смерть»…
* Eupbaranechronot — греческое слово, не имеющее прямого перевода, а означает оно нечто вроде «люди, которые не могут найти счастья и обречены на вечные страдания и метания» или «умирающие вместе, сотоварищи в смерти». Кьеркегор в своём философском труде соотносит его к тем, кто живёт в постоянном беспокойстве и не находит утешения ни в чём мирском в состоянии вечного поиска, но... без надежды на обретение истинного счастья.
** Восклицание лидийского царя Креза: когда его, побежденного, возводили на костер, он вспомнил слова греческого мудреца Солона о том, что при жизни никого нельзя считать счастливым. (Геродот, История, 1.85)