Белые шашки

Белые шашки

Зима в тот год выдалась необычайно долгой и снежной, а мой путь до школы занимал ровно пятнадцать минут, пролегая по натоптанным узким тропкам мимо серых панельных девятиэтажек, которые высились над головой, точно огромные и суровые бетонные стражи. Пока я шла, глубже пряча нос в воротник, в моей голове всё ещё теснились живые образы из книжки, прочитанной утром, а встречные прохожие порой заглядывались на мои слишком большие для такого маленького лица серые глаза, в которых, по словам папы, всегда отражалось всё зимнее небо.

В школе наша классная руководительница Татьяна Ивановна, симметричная и умная женщина с аккуратной стрижкой, мягкими волнистыми волосами и неизменно внимательным, проницательным взглядом, объявила классу о предстоящем турнире. Поскольку она вела математику в нашем 7 «Г» и обладала редким даром объяснять самые сложные теоремы так, что они внезапно казались очевидными, её словам верили беспрекословно.

— Будет турнир по шашкам между нашей и соседней школой, — произнесла она с такой уверенностью, будто исход был уже предрешён, — и представлять нас будут Мурат Янбулатов, Лена Горчакова и Алёна Чавкина, я знаю, что вы играете дома и верю, что вы сможете достойно защитить честь класса и нашей школы.

 Мурат, серьёзный мальчик-шахматист, даже на переменах выглядевший так, словно беспрестанно решает в уме сложные логические задачи, лишь коротко кивнул. Лена испуганно поправила бант, а у меня внутри что-то тревожно ёкнуло, будто шашка внезапно соскользнула с доски и бесследно пропала, оставив после себя пустую, холодную клетку.

Мы учились во вторую смену, и к тому моменту, когда пришло время идти в соседнюю школу, город уже полностью затопили синие декабрьские сумерки. Снег под ногами не просто скрипел, а пронзительно визжал, напоминая звук расстроенной скрипки. Мы шли гуськом мимо площадок с заледенелыми качелями, возглавляемые важным и неприступным Муратом, за которым семенила жалующаяся на холод Лена. Соседняя школа встретила нас привычным гулом продлёнки и сладковатым запахом жареных пирожков из столовой, после чего нас провели в класс, где на окнах застыли причудливые ледяные узоры.

Всё закончилось обидно быстро. Часто бывает так, что ты долго выстраиваешь хитрую стратегию, готовишь проход в дамки, но один неверный ход разрушает все планы. В первой партии я по неосторожности зевнула простую комбинацию, и мой противник, хмыкнув, решительно сгреб мои белые шашки в кулак. Во второй игре я настолько боялась ошибиться, что сама себя загнала в угол. В третьей партии всё окончательно поплыло перед глазами, и доска будто перестала меня слушаться. Я проиграла все три партии.

Мурат тоже не сумел устоять перед натиском соперников, проиграв две партии и лишь одну сведя вничью, а Лена всё это время отрешённо смотрела в тёмное окно на медленно летящие снежинки. Мы возвращались домой в тяжёлом, глухом молчании, и мне вдруг показалось, что этот путь назад я запомню навсегда — словно некоторые дороги остаются с тобой, даже когда по ним больше никто не идёт. Снег под ногами скрипел всё так же, но панельные громады домов казались ещё более холодными и безучастными, будто они специально выстроились в ряд, чтобы молча наблюдать за нашим поражением.

Когда я вернулась, дома папа уже расставил нашу привычную доску. Лампа под старым абажуром уютно гудела, по телевизору мелькали яркие пятна праздничного концерта, откуда доносился чей-то далёкий и беззаботный смех — такой, который потом долго вспоминаешь, пытаясь удержать.

— Ну как успехи, гроссмейстер? — спросил папа, ласково прищурившись, поправив очки и на мгновение задержав пальцы у виска. Его чёрные волосы с безупречной укладкой блестели под светом лампы, и в этом спокойном, собранном жесте было что-то надёжное, словно и партия, и вечер, и мы все находились под его негласной защитой.

За столом уже сидела моя младшая сестрёнка — озорная, с аккуратным каре, каштановыми волосами и удивительно зелёными глазами. Она болтала ногами, едва дотягиваясь до пола, и в её взгляде жило что-то сказочное. Порой она напоминала мне маленькую девочку, которая однажды случайно попала в Нарнию и до сих пор хранит эту тайну при себе.

— Всё проиграла, папа, все три партии, и Мурат тоже проиграл, так что наша команда с треском провалилась.

Я искренне ждала, что он расстроится, однако папа только спокойно щелкнул пальцем по краю доски и тихо сказал, что раз так вышло, то сегодня мы будем играть по-настоящему и без всяких поддавков. Мы играли по очереди — я, папа и сестрёнка. Она путалась в правилах, радовалась каждому ходу и искренне верила, что шашки слушаются тех, кто не боится идти вперёд.

В тёплом свете лампы мои серые глаза снова становились ясными. Я чувствовала, как поражение постепенно отступает, оставляя после себя не стыд, а тихую благодарность. Тогда я ещё не знала, что такие вечера однажды станут редкими и особенно дорогими, что их будут беречь в памяти, как хрупкие стеклянные шары.

А за окном всё падал и падал густой снег, постепенно укрывая мир огромным белым одеялом, под которым до самого утра засыпали и наши сегодняшние неудачи, и наши будущие победы.

Посвящается моему папе, который бесконечно верил в нас и покинул нас слишком рано.