молчание

Когда молчишь — не потому что пусто,
а потому что слову негде лечь.
Там, где роднее всех, вдруг слишком хрупко,
и правда может что-то не сберечь.

Ты держишь боль, как будто бы забота,
не грузишь тем, кого хотелось укрывать.
Но тишина — не форма благородства,
а одиночество, привыкшее молчать.

И вроде рядом — плечи, голоса,
и можно дотянуться, если знать…
Но нет той самой — нужной — глубины,
где боль не просят срочно исправлять.

Не потому, что не любовь — нет, нет.
А потому что не умеют быть
там, где темно, где нет готовых схем,
где нужно просто рядом пережить.

Не потому что там не любят — нет.
А потому что глубину не держат.
И ты стоишь, как выключенный свет
В окне родном, где быть должны, но не согреют.

И ты стоишь, не обвиняя никого,
с усталой правдой на своём весу:
поддержка — не про «близко» и «давно»,
а про «я выдержу, я унесу».

И это больно — признавать всерьёз:
не всякий «свой» способен быть опорой.
Но в этой боли вырастает рост —
ты остаёшься честным, не суррогатным, не притворным.